Пролог

– Папа, папа, мы маму нашли! – дочки подбегают ко мне с двух сторон, берут за руки и тащат вперёд. – Папа, пойдём скорее! Маме нужна помощь!

Следую за девочками на автомате. Они впервые предлагают кого-то на роль матери. До этого были лишь вопросы, почему у них нет мамы. А сейчас: нашли и всё. Мне становится интересно, кого они выбрали на эту роль.

Девочки приводят меня в квартиру на этаж ниже. Дверь приоткрыта, а мои малышки явно знают, куда нужно следовать. В одной из комнат на диване, свернувшись калачиком, лежит ОНА.

Такая хрупкая и беззащитная. Белоснежные волосы спутаны, руки исцарапаны, джинсы перепачканы и даже кое-где порваны. Но больше всего вопросов у меня к яркой гематоме на бледном лице.

Что же с тобой случилось?

– Пап, мы пытались разбудить её, но у нас не получилось.

В голосе Кристины отчётливо слышу тревогу, которая передаётся и мне.

– Как вы тут вообще оказались?

Интересуюсь, попутно проверяя пульс на тонкой шее.

Жива. Сейчас это главное. Но мне не нравится жар её тела. Она буквально пылает вся.

– Мы хотели маму на ужин пригласить, дверь была не закрыта. А тут она…

Марина тихо всхлипывает и жмётся к сестре.

Меня охватывает леденящий душу страх. А что, если бы кто-то находился в квартире, когда они зашли? Нужно сменить замки в квартире, чтобы девочки не смогли больше сами отпереть дверь. И обязательно провести беседу, куда нельзя сбегать и заходить без разрешения. Но это потом, а сейчас…

– Нат, – пытаюсь разбудить девушку, – давай же, приходи в себя.

Но Смирнова никак не реагирует на меня. Тихо выругавшись, чтобы дочери не услышали меня, поднимаюсь, осматриваюсь. Но это явно не та комната, которая нужна мне. Обхожу квартиру. Небольшая, трёхкомнатная, с ремонтом от застройщика, мебели по минимуму. Скорей всего, Ната не так давно переехала сюда.

В спальне только кровать и шкаф-купе. Полупустой. Беру какие-то брюки и футболку. Предположительно домашние, но сейчас такая странная мода, что хрен поймёшь: для дома эта одежда или для выхода в свет. В последний момент решаю взять ещё и чистое бельё. Красивое. Невольно представляю Нату в этих чёрных и бледно-розовых кружевах.

Мотнув головой, отгоняю ненужные картинки. Всё, что было связано с Натой, осталось давно в прошлом. Она свой выбор сделала: богатенький парень и сытая жизнь. А мою любовь она предпочла смыть в унитаз.

Скидываю собранные вещи в первый попавшийся пакет, возвращаюсь в комнату и передаю его Кристине. Сам подхватываю Нату на руки. Зову дочерей и идём на выход.

– Мариш, возьми ключи, – киваю на связку на полу рядом с тумбочкой, – нужно будет закрыть дверь за нами.

Возможно, Ната бросила их на тумбочку, но промахнулась.

Дочка с самым серьёзным видом кивает и выполняет просьбу.

– Пап, с мамой всё будет нормально?

– Крис, это не мама, – мягко говорю. Но дочь не хочет меня слушать:

– Мама! И она нас любит. А ты не хочешь, чтобы она жила с нами!

Что, мать вашу, произошло за неделю, пока я был в отъезде?!

Как Ната умудрилась запудрить мозги моим девочкам? И куда всё это время смотрела няня?

С девочками я поговорю позже, как и с Натой, когда она придёт в себя. Захотела вернуться в мою жизнь и решила действовать через моих дочерей? Напрасно. Пожалеет, потому что я не позволю использовать своих девочек в грязных расчётливых играх.

Глава 1

Будильник отключаю на автомате. Не хочу разлеплять глаза, тем более не хочу вставать. Я бы сейчас с большим удовольствием уехала куда-нибудь, где есть настоящее море и солнце. Хотя в этом году осень в Питере аномально тёплая. Без привычного серого неба и дождей, но мне всё равно будто нечем дышать в этом городе.

Почему беда никогда не приходит одна?

Развод после десяти лет брака, в бизнесе проблемы. Ещё, кажется, сезонная простуда даёт о себе знать. По отдельности со всем этим я бы справилась. Возможно, даже с привычной улыбкой на губах. Но всё вместе…

Нет.

Не время впадать в отчаяние. Открыв глаза, досадливо морщусь: полупустая незнакомая обстановка. Неразобранные коробки с вещами уже неделю стоят в углу комнаты. Всё говорит о том, что от предыдущей привычной жизни у меня ничего не осталось.

Расшториваю окна, и тяжёлый вздох вырывается из меня. Раньше каждое утро я любовалась видом на залив, сейчас передо мной оживлённый проспект, по которому мчатся машины, и другие ничем не примечательные дома. Квартиры с видом на Неву были разобраны, а другие жилые комплексы я не рассматривала: этот ближайший к моему салону.

Салон красоты – единственное, что муж оставил мне при разводе. И то благодаря моему адвокату, а не из-за благородства бывшего. Да, он помог мне вначале. Сделал свадебный подарок.

– Наташ, к чему тебе работать на кого-то? – десять лет назад это звучало благородно.

Но я не привыкла получать от кого-то помощь, поэтому, когда салон раскрутился, я всё до копейки, даже с процентами за прошедшие года, вернула мужу. С распиской у нотариуса. Саша тогда смеялся надо мной, называл всё это глупостью, но к нотариусу пошёл.

Кто же знал, что спустя столько лет эта бумажка окажется так важна для меня. После развода мне остался салон и сбережения, накопленные лично мной. Любимая квартира, машина и даже вся ювелирка осталась бывшему. Он бы и рабочий ноут забрал вместе с телефоном, но на технику у меня были чеки.

Вот так милый, щедрый парень, за которого я выходила замуж, спустя десять лет показал своё истинное лицо. Удивительно, что трусы от одного люксового бренда не забрал. Это ведь был его подарок стоимостью в две тысячи долларов.

Пёс с ним.

Не маленькая девочка, чтобы переживать из-за неоправданных надежд.

Аппетита уже месяц нет, часто забываю нормально поесть. Я и так худая, сейчас и вовсе страшно смотреться в зеркало. Вся одежда на мне висит, как на вешалке, поэтому долго выбираю, что смотрится не так ужасно. Как бы мне хреново ни было, но показывать окружающим это не собираюсь. Люди привыкли меня видеть уверенной и с улыбкой на губах. Пусть так и дальше остаётся.

Оставляю свой выбор на платье-футляре бежевого цвета. Долго вожусь с макияжем, маскирую следы усталости и лёгкого недомогания. Перед выходом закидываю в себя несколько таблеток жаропонижающего, которые помогут продержаться какое-то время на ногах.

Надеваю удобные туфли-лодочки на небольшом каблуке, хватаю пиджак и выхожу из дома, на ходу вызывая такси. Обычно до работы иду пешком. Но не сегодня. Сил не осталось даже на неспешную прогулку.

На улице, пока жду такси, наслаждаюсь ласковыми лучами осеннего солнца. Подставляю лицо им навстречу, чуть запрокинув голову кверху.

Хорошо как.

Я обязательно со всем справлюсь. Просто нужно немного запастись временем и терпением.

И именно в этот момент, когда я словила дзен, приготовилась дальше двигаться, чувствую, как что-то выливается на меня.

– Ой! – слышу детский голосок, успеваю заметить, как на пятом этаже закрывается балконное окно.

Пару капель вылитой жидкости попадает мне в рот. Кажется, на меня только что вылили томатный сок. Не краска и то хорошо. Но меня вся равно накрывает. Хочется выть от жалости к самой себе. Что за несправедливость, а?

Отменяю такси и возвращаюсь в подъезд, только в лифте жму вместо привычного четвёртого этажа пятый.

Мне как минимум задолжали химчистку.

По привычке хочу глянуть на время на наручных часах, но на запястье нет привычного украшения. Раздражаюсь ещё сильнее. За телефоном не лезу. И так понимаю: опоздания сегодня не избежать. Хорошо, что судьбоносная встреча для моего салона назначена на послеобеденное время.

Достаточно одного короткого звонка, и нужная дверь распахивается. На пороге стоит милая женщина лет шестидесяти. Видимо, ребёнка оставили с бабушкой, а та не справляется с активным чадом.

– Добрый день, могу чем-то помочь? – спрашивает с доброжелательной улыбкой на лице.

Киваю. Указываю пальцем на свой испорченный макияж, причёску и кашемировый пиджак. И стараюсь говорить спокойным голосом, хотя сил держаться почти не остаётся.

– Мне только что пришлось принять душ из томатного сока, – зачем-то собираю остатки сока с уголка губ, – судя по вкусу, без соли.

Женщина не успевает ответить, как я повторно слышу такое знакомое «ой».