Осудили парня на два года. Света и Аня всячески поддерживали парня и встречали его с зоны с распростертыми объятиями. Парень вновь поселился в их квартире. И спустя несколько месяцев опять попал на зону: в этот раз за воровство. Ему дали три года. Светлана, узнав об этом, хотела покончить с собой. Аня всячески успокаивала старшую дочь и говорила, что все будет в порядке. Младшую же она только обвиняла в том, что она никак не поддерживает сестру. После очередного такого обвинения девушка не выдержала, собрала свои вещи и сбежала из дома. Она только окончила школу и получила аттестат с одними пятерками. Устроившись работать уборщицей, девушка сняла комнату и осенью поступила в медицинский институт. Маша мечтала стать врачом.

– Как думаешь, сколько раз мне позвонила сестра, чтобы узнать, как я устроилась? – гневно уставилась она на меня.

– Нисколько? – неуверенно спросила я.

– В точку, – расхохоталась женщина.

– Мать тоже не удосужилась узнать, как вы устроились? – спросила я.

– Мать? – выплюнула Маша. – Я все детство хотела добиться ее любви, но она жила только Светой. Когда я сбежала из дома, она позвонила и обвинила меня в том, что я бросила их в тяжелой ситуации. Вот только расти без матери при живой матери не лучше. Я сказала, что не виновата в том, что посадили Дмитрия. Не я заставляла его воровать. А она ответила, что раз я такого мнения, то я больше ей не дочь. Вот только я никогда ею и не была, – грустно закончила женщина.

– И после этого вы больше не общались? – поинтересовалась я.

– Со Светланой нет, а с матерью лишь один раз.

Мария смогла реализовать свою мечту и стала врачом. Однажды вернувшись после тяжелой смены, женщина застала звонок домашнего телефона. Даже не разувшись, она взяла трубку и присела на стул в прихожей.

– Алло.

– Доченька? – раздался слабый голос мамы.

Первым порывом Маши было бросить телефон. Она не разговаривала с матерью двадцать лет и думала, что больше никогда не услышит ни ее голос, ни Светин. Она совершенно не жалела, что так получилось. Вырвавшись из родного гнезда, она наконец-то смогла почувствовать себя свободным человеком, которому не надо никому и ничего доказывать. Поэтому звонок вернул ее во времена детства и полоснул ножом по сердцу.

– Не бросай, пожалуйста, трубку, – попросила Аня.

– Ты не звонила мне двадцать лет, – упрекнула ее дочь. – Зачем я тебе понадобилась?

– Я умираю. Возможно, уже сегодня меня не станет. С каждым днем мне становится все хуже, – пробормотала женщина глухим голосом.

– А где же Светлана? – хмыкнула Маша.

Она привыкла считать, что у нее нет матери и известие о том, что Аня умирает, нисколько ее не задело.

– Мы редко видимся, – грустно отозвалась женщина. – У нее своя семья и заботы.

– Мне жаль, – иронично выпалила Мария. – Что тебе от меня нужно?

– Машенька, доченька моя, прости меня за все плохое, что я тебе сделала, – заплакала Аня.

– А что ты хорошего для меня сделала? – хмыкнула Маша. – У тебя всю жизнь была лишь одна дочь – Светлана, поэтому бог тебе судья. Не звони мне больше.

Маша бросила трубку и разрыдалась. Спустя только двадцать лет она осознала, что так и не простила мать за свое детство и сделать этого не сможет, как бы не старалась.

– Больше мы не разговаривали, – вздохнула Мария.

– Вы жалеете об этом?

– Нет, – устало прикрыла глаза женщина. – Аня действительно никогда не была моей матерью и так и не смогла ею стать.

У меня в душе боролись противоречивые чувства. Я видела, что Марии тяжело говорить о матери и сестре. Она действительно считает, что ненавидит их. Тогда почему же на ее лице застыло выражение боли? Все-таки у женщины есть теплые чувства к своим родным, несмотря на все, что она говорит. Да, она не заходится в рыданиях о кончине своих близких, но глаза женщины блестят от слез. Чтобы она не говорила, но где-то в глубине души Маша их любит.

– Почему же Светлана бросила свою мать, которая так много для нее сделала? – спросила я.

– Не знаю, – безразлично пожала женщина плечами. – Я не знаю, как сложилась их жизнь с Дмитрием. Знаю лишь, что они долго прожили вместе, но так и не расписались. Даже где он сейчас мне неведомо.

– Маша, а у Светланы были близкие подруги? – тяжело вздохнув, спросила я.

– Подруги? Светлана никогда не умела дружить. Все должны были ей подчиняться. А это не каждому понравится, – хмыкнула Маша и задумалась. – Хотя вы знаете, она дружила с нашей соседкой по лестничной клетке Людой, но общались ли они после того, как я уехала из дома, не знаю, – развела она руками.

– Как мне ее найти? – осторожно поинтересовалась я, боясь, что Маша спросит, зачем мне эта информация.

– Я знаю только тот адрес, где она жила с нами по соседству, – пожала Мария плечами и назвала адрес.

– А это чья квартира? – обвела я взглядом пространство.

– Теперь моя. После смерти Светы, по закону я наследница. Хоть какая-то польза от Светки, – улыбнулась женщина.

Мне стало противно. Я понимаю, что она ненавидит сестру и мать, и есть за что, но мне казалось, что в глубине души она все же их любит. Почему же сейчас она сидит и радуется тому, что человек умер, и ей привалило наследство? Видимо я не умею разбираться в людях. Или во всем виноват алкоголь? Как бы там ни было, все это гадко. По крайней мере, так радоваться при незнакомом человеке.

Пожалуй, здесь мне больше ничего не светит узнать. Мария не общалась со Светланой, и не знает ничего об ее жизни. Теперь вся надежда только на подругу детства. Может там мне повезет больше. Уже стоя в коридоре и держась за ручку входной двери, мне неожиданно пришел в голову вопрос.

– А как вы так быстро узнали о смерти Светланы, если не поддерживали с ней связь? – посмотрела я в глаза женщине.

На секунду мне показалось, что в них промелькнул страх или это все же было недоумение от неожиданного вопроса.

– Мне позвонили из полиции. У Светы при себе были документы, и они установили ее родственников, – спокойно ответила Мария.

– Почему же они не позвонили Дмитрию? – поразилась я.

– Я тоже об этом спросила, – кивнула женщина. – Отсюда и узнала, что они не были расписаны и естественно о нем нет никаких упоминаний в базе. Поэтому и квартира по праву только моя, – зло добавила она.

– Ясно, – брезгливо поморщилась я. – До свидания.

– А зачем вы приходили к Свете? – неожиданно спросила она.

Я, не ожидавшая такого вопроса, на мгновение растерялась.

– На работе попросили узнать, почему Света не вышла и не отвечает на звонки, – поспешно ответила я.

– Понятно, – хмыкнула Маша.

Я быстро распрощалась с ней и вышла на улицу. После общения с этой женщиной мне захотелось помыться. Липкое чувство брезгливости покрывало все тело. Достав из сумки влажные салфетки, я вытерла руки и ощутила, что проголодалась.

Через дорогу стоял фургончик с уличной едой. Я подлетела к нему и заказала кофе и французский хот-дог. Знаю, что вредно, но голодному желудку это не объяснишь.

Я проглотила горячую сосиску с булкой в мгновение ока и запила кофе. Коньяк, которым угостила меня Маша, выветрился и оставил после себя неприятные ощущения в желудке. Надеюсь, горячая еда поможет и бунтующий организм успокоится.

Насытившись, я бросила в метро и поехала по адресу, который дала Маша.

Блочная многоэтажка смотрелась убого. Когда-то здесь располагались неплохие квартиры, которые выдавали отличившимся сотрудникам заводов и НИИ. Сейчас краска облупилась, и здание потеряло былой лоск. Я поднялась на третий этаж и постучала в дверь. На стук выглянула девушка чуть старше двадцати лет. К ее ногам жался толстощекий бутуз лет двух.

– Вы из поликлиники? – спросила она, вытирая руки кухонным полотенцем.

– Нет. Я ищу Люду, – ответила я, понимая, что эта девушка никак не может ею быть.

– Здесь нет таких, – удивилась она.

– А кому раньше принадлежала эта квартира?

– Точно, – хлопнула себя по лбу девушка и рассмеялась. – Извините, сын заболел и, у меня голова перестала соображать. Людмила Кирилловна это прежняя владельца квартиры.

– Как мне ее найти? – поинтересовалась я.

– Не знаю, – безразлично пожала она плечами.

– Может она оставила вам свой новый адрес, на случай если кто-то будет ее искать? – спросила я с надеждой.

– Нет, – покачала головой девушка. – Только номер телефона.

Я с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза.

– Можете мне его дать? – попросила я.

– А вы ей кто? – насторожилась она.

– Родственники попросили передать ей посылку. Я приехала, а здесь вы, – лихо соврала я.

– И где посылка? – нахмурилась девушка, глядя на мои пустые руки.

– Так в машине оставила, – рассмеялась я, чтобы сбросить нервное напряжение. – Мало ли никого нет дома, а она тяжелая.

– И то верно, – расслабилась девушка. – Подождите минутку.

Она принялась искать номер в мобильном телефоне. Буквально через минуту я была обладательницей нужной информации, но на мои звонки никто не отвечал. Сделав еще несколько попыток, я решила поехать домой и, дозвонившись до Людмилы, договориться с ней о встрече.

Электричка в Александровку была полупустая, поэтому я удобно устроившись, прикрыла глаза и облокотилась головой об окно вагона.

Светлана знала правду о нас с Ксюшей, и она мертва. Неужели с ее смертью я так и не узнаю истину? С одной стороны это ничего не поменяет, но с другой возможно где-то есть женщина, которая является, моей матерью. Вот только, что это изменит? Вряд ли я смогу ощутить какие-то родственные чувства к совершенно незнакомому человеку. К тому же меня гложет вопрос: почему ни меня, ни Ксюшу не пытались найти? Светлана явно что-то знала об этом. Я совру, если скажу, что меня не терзает любопытство. Вот только как мне теперь добраться до сути? Ее сестра не знает, куда исчез Дмитрий. Возможно, найди я его, он смог бы открыть мне глаза на истинное положение дел. Он жил со Светланой и должен быть в курсе ее дел. Надеюсь, я смогу дозвониться до Люды. Если женщины продолжали дружить, она наверняка должна знать о том, куда делся благоверный Светы. А может Светлана ей рассказывала что-то, что связано со мной. Я запуталась. Одно знаю точно, надо пообщаться с Людмилой и если она ничего не знает, найти Дмитрия. А там посмотрим.

От всех этих мыслей у меня разболелась голова и, нестерпимо захотелось сладкого. Вчера мы не стали есть торт, надеюсь, дети оставили мне кусочек. Это сейчас будет лучшим лекарством для меня.