Цитаты из книг автора «Анастасия Градцева»

Я что-то говорю Ярославе, слушаю восторженные и одновременно сердитые голоса ее родителей и внезапно чувствую себя так, как очень давно себя не ощущал. Я чувствую себя – дома.

Я внутренне усмехаюсь. Как ни странно, меня не раздражает ни любопытство мамы Ярославы, ни изучающие взгляды, которыми меня сверлит её отец. Мне вообще нормально у них дома, по кайфу. У них такой… ну… дом. Нормальный дом. Где никому не похер, где всем есть дело до остальных. Хорошо, что у моей девочки есть такой дом. И есть такие родители – нормальные.

Много дерьма в моем прошлом, и я один хер не смогу это всё изменить – тут эта психологиня права. Но есть и хорошее. То, что я бы взял с собой в будущее, вернее не что, а кого. Я бы взял Ярославу – потому что без неё все это вообще нахрен не имеет смысла. Взял бы Грина – это человек, который никогда не предаст, ему я верю. А ещё, хоть это и дофига странно, но я бы взял своего брата. Вообще я был уверен, что мы с ним больше никогда не увидимся. Я отлично помню про «один раз помогу» и про то, что я не должен болтаться там, где он живёт, чтобы не светить там своим похожим на него ебалом. Но после того, как меня на этом вертолёте отвезли в больничку и по-быстрому прооперировали, вытащив пулю, Александр сам ко мне пришел. Один раз пришел, потом другой раз пришел, потом третий. Сначала просто коротко спрашивал, как у меня дела, а, услышав, что заебись, кивал и уходил. Потом вдруг начал оставаться дольше, садиться рядом, задавать вопросы. Спрашивал про то, что я делал, как зарабатывал, как свой бизнес строил, как обходил ловушки налоговой и банковские системы.

«как бля теперь дождаться вечера????» – приходит мне через десять минут сообщение с незнакомого номера. «Ты помнишь что сначала будет опера?» – отвечаю я. «БЛЯ!!!!»

– Понял. Ну, я тогда приеду, – Лекс жадно смотрит на мои губы, а потом отводит взгляд. – Пока? Я целую его сама, первая. Я честно планировала, что поцелуй будет только после оперы, но сейчас кажется сумасшествием так долго терпеть, когда он – рядом. Когда такие родные, такие любимые губы – вот они! Только потянись и коснешься. И я касаюсь, и он меня касается, и мы целуемся так откровенно и так нежно, что в груди все перехватывает и не хватает дыхания.

– И теперь тебе можно не бояться, что у тебя есть я? – Можно и так сказать, – усмехается он, и напряжение понемногу уходит из его лица. – А ты у меня есть? – Наверное, да, – улыбаюсь я в ответ и дразняще провожу ладошкой по бедру Лекса. —Зависит от того, какие у нас планы на вечер. – Ко мне поедем? – моментально охрипшим голосом спрашивает он. – Неправильный ответ, – ухмыляюсь я и слегка царапаю его ногтями. – Еще варианты? Лекс длинно вздыхает. – В театр? – обреченно предполагает он. – Да! В музыкальный. – Там будут песни? – Там будет опера, – поправляю я. – Они будут петь оперными красивыми голосами. – Долго? – Три часа. – Бляяя… – искренне стонет Лекс. Но потом тут же добавляет: – Если хочешь, пошли. Это ж типа наказание, да? Оно и не должно быть приятным.

От слов «у меня» я растекаюсь горячей карамелью и какое-то время просто стою и, глупо улыбаясь, смотрю на него. А он смотрит на меня. Смотрит так, как будто перед ним не я, а какое-то невероятное сокровище. Самая большая на свете ценность.

– Как-то слишком много всего мне, – улыбаюсь я, но медведя принимаю. Он огромный, мягкий и пахнет холодным зимним воздухом. – Спасибо. И за цветы, пирожные и шарики тоже спасибо. – Тебе понравилось? – пытливо спрашивает Лекс. – Я просто вообще не в курсе, так или не так надо. Никогда не делал такого ни для кого. У меня перехватывает грудь от нежности и собственнической радости, но я не тороплюсь бросаться Лексу на шею, хоть мне и ужасно этого хочется.

Я точно слышала какой-то шум, взрыв и крики, а сразу после этого меня сбили с ног вместе со стулом, к которому я была привязана, и это… кажется, это был Лекс. Я не видела, но почему-то мне так показалось. Если это была не полиция, то могла приехать другая группировка, которая хочет спасти Лекса? Мог приехать Грин? Или он тоже предатель, как и Соник? Нет. Нет! Он не мог.

Но сейчас я вижу эту кривую лыбу и понимаю: нихуя. Это другой человек. И я проебал тот момент, когда он таким стал, и из-за этого проеба меня пристрелят. Но это не страшно. Мне похер на себя. Но Ярослава… Моя девочка с золотыми глазами, в которые посмотрел – и пропал нахер. Моя упрямая, моя смелая, моя смешная, моя ласковая… Моя. Просто моя. И чтобы какая-то мразь посмела трогать мою девочку, пугать ее, привязывать к стулу и заклеивать скотчем рот… Я сдохну сам, но не позволю этого. Внутри плещется густая черная ярость. Но прямо сейчас я ничего не могу сделать. Ничего. Только тянуть время.