Глава 3. Знакомство

Сначала Инга подумала, что в полумраке, среди пляшущих теней, ей лишь почудилось. Конечно, кукла дернулась: тяжелая, неловко сгорбленная на склизком полу, она норовила съехать и растянуться на камнях – чему тут удивляться? Но кукла не просто шевельнулась. Она вздрогнула всем телом, крупно и сильно, как вздрагивает от испуга человек. А потом, будто одного этого было мало, кукла моргнула и, приоткрыв рот, слизнула с нижней губы краску.

Инга стояла завороженная. Кукла медленно приходила в себя – как пробуждалась от долгого сна. Удивленно моргнула еще раз, наклонила голову, прижала к губам пальцы, рассмотрела их. Потом снова облизнулась, уже смелее, и, будто краска пришлась ей по вкусу, лизнула и пальцы. Коснулась перепачканных волос, лизнула ладонь.

Инга и подумать не могла, что отец выделывает кукол такими правдоподобными не только снаружи, но и внутри. Во рту у куклы виднелись жемчужинки зубов, язык был мягкий и подвижный, как настоящий. Вот только голову она сначала повернула скованно, будто боялась повредить механизм, но потом закрутила ею во все стороны – решительно, любопытно. Осмотрела свою перепачканную рубашку с юбками, ощупала каждую ленту, каждый крючок на корсете. Оглядела разгромленную комнату, уставилась на Ингу. Наклонила голову, словно хотела задать вопрос, но рта не раскрыла.

Как же эта «проснулась», если ее не заводили? Или от падения соскочила какая-нибудь пружина? Но как же отец заводит своих кукол? Инга вдруг поняла, что и знать не знает, как это происходит. В отличие от обычных механических игрушек, модных в Виззарии, ни у чудесных, ни у Деревяшек ключей в спинах не было. Вот ведь странно… Но уж как остановить куклу, Инга знала.

– Усни, – приказала она.

Голос у нее дрожал, но она не сомневалась, что команда сработает. Каждый вечер отец отдавал такое приказание Деревяшкам, и каждый вечер они покорно закрывали глаза. Но кукла лишь в очередной раз удивленно моргнула и уставилась на Ингу еще внимательнее, чем прежде. Как будто приготовилась слушать, что Инга скажет дальше.

– Усни, – чуть громче попросила Инга. – Спи!

Кукла наклонила голову. Хотела согнуть обе руки, но левую заклинило, и она уставилась на собственный неподатливый локоть.

– Ты меня слышишь? Засни! – чуть не крикнула Инга.

Но кукла даже не поморщилась. Может, она и слышала, но повиноваться не собиралась.

– Как тебя зовут?

Кукла все возилась со своим вывороченным шарниром.

– Ты меня понимаешь? Можешь говорить?

Что-то хрустнуло. Кукла выпрямилась и приподняла левую руку. Починила… Потом приподнялась, опершись руками об пол, и встала на ноги. Качнулась, как с непривычки после долгого сна, поймала равновесие и огляделась.

– Эй, погоди-ка, – спохватилась Инга. – Стой!

Но кукла даже не глянула в ее сторону, а только наклонилась, чтобы пройти в низенький проем, протиснулась мимо комода и направилась через хранилище к выходу.

– Да стой же!

С каждым шагом кукла ступала все увереннее и тверже, и Инга за ней едва успевала.

– Да подожди же ты! Послушай!

Она схватила ее за руку, но кукла отмахнулась.

– Я приказываю тебе стоять!

Кукла не слышала.

– Если ты сейчас же не остановишься, отец тебя уничтожит! Сожжет в печке!

Но кукла не обращала на Ингу никакого внимания. С каждым ее шагом улетучивалась первая неловкость, исчезала угловатость и скованность. Кукла расправила плечи, подняла голову, смотрела прямо вперед, но не с автоматичностью тупой машины, а с человеческой самоуверенностью. Казалось, она прекрасно знала, куда направляется, и возражений слушать не собиралась.

– Нет-нет-нет, нельзя туда, постой!

Гвардеец на дверях из подземелья только моргнул. Инга обернулась к нему и хотела позвать на помощь, но разве он покинет свой пост?

В коридоре им встретилась горничная с кипой чистого белья. При виде куклы брови у нее поползли на лоб, но она быстро взяла себя в руки, склонила голову и присела в вежливом реверансе. Инга всплеснула руками: перепачканную красками, одетую в одно исподнее, но сложно причесанную и припудренную по дворцовой моде куклу горничная приняла за эксцентричную знатную даму.

– Помоги мне, пожалуйста! – Инга схватила девчушку за локоть. – Ее нужно остановить!

Горничная попятилась.

– Это кукла, понимаешь?

Девушка только отшатнулась и убежала. Не поверила. Да, отцовская тайна из подземелья походила на человека еще больше, чем все остальные чудесные. Она не просто выглядела как знатная дама: она и двигалась с тем же самоуверенным апломбом.

А вот у Занавески кукла на секунду заколебалась. Она заметила Гаспара: громко шаркая, тот мерил шагами коридор. За ним с явным неудовольствием следил гвардеец. При виде «дамы» страж округлил глаза, но тут же моргнул и отвел взгляд. Еще бы, нечего глазеть на господ, как бы странно они ни одевались.

– Я вас ждал. Я вас потерял, – объявил Гаспар и заковылял к Инге. – Нужно вернуться. Мастерская.

Инга закатила глаза, но тут же спохватилась. В кои-то веки Деревяшка может помочь!

– Гаспар, держи ее! Хватай!

С недоуменной медлительностью он обернулся к кукле, а потом качнул головой:

– Приказ. Мастерская.

Инга застонала, а «дама» меж тем решительным жестом откинула портьеру и шагнула в зал. Страж на нее даже не покосился, а вот перед Ингой проход загородил.

– Но мне очень нужно! – взмолилась Инга. – Мне нужно ее задержать!

– Не положено, – буркнул гвардеец.

– Она не в себе!

Страж только повел головой.

– Это кукла, вы что, не понимаете?

Но гвардеец не понимал. Он оттеснил ее и загородил проход штыком.

– Да пустите же! Это кукла!

Гаспар за спиной переминался с ноги на ногу.

– Мастерская. Приказ. Нужно вернуться. Мастерская. Приказ…

Инга нырнула было под штык, понадеявшись проскочить, но гвардеец ухватил ее за локоть и оттеснил назад.

– Не положено.

А позади бубнил Гаспар:

– Приказ. Вернуться.

В мастерской уже не было ни души. Исчезли и «воротнички» с последними коробами, и Лидия, и отец. Только валялось на верстаке обезображенное платье из ниахского шелка: отец все-таки успел переодеть Лидию в платье той самой куклы, которая ожила и теперь гуляла по дворцу… Только зачем же ей дворец?

Огибая заваленные чертежами столы, оскальзываясь на клоках сена, Инга подскочила к дальнему окну и залезла на подоконник. Если привстать на цыпочки, то отсюда ей открывался вид на дворцовые ворота. В дни праздников и торжественных приемов Инга не один час проводила, стоя вот так в неудобной позе на подоконнике: она разглядывала самоходные повозки, лошадей, собак, одежду и лица гостей.

Она очень надеялась, что подозрение ее обманет, но вышло иначе. В воротах все-таки мелькнули белые одежды, и стало ясно: кукла направилась в город. Но почему? Зачем ей уходить из замка? Инга поежилась. Кукла не может думать, как человек, у нее попросту нет собственных желаний. Все, что ей положено хотеть, – это выполнять приказы своего создателя.

Вот оно!.. Создатель. Отец. Кукла, наверное, ищет отца. Но откуда она знает, что во дворце его нет? Она не проверила мастерскую, а просто отправилась в город – причем по самому короткому пути, через парадные залы и главные ворота. Она ведь могла бы выйти через черный ход для слуг, но путь через задние дворы был извилистый, уж Инга его знала прекрасно: сколько раз она ошивалась у «черных» ворот и заглядывала в глаза тамошней страже! Но откуда все это знать кукле? Или, быть может, она чувствует своего создателя, как пес – хозяина, и просто спешит к нему, выбирая самую короткую дорогу? Нет, это уже какое-то колдовство, а в магию во дворце верит только глупая Аннета. Но что бы кукла для себя ни решила, ее нужно вернуть. И не просто вернуть: сделать это прежде, чем ее увидит отец.

И тут же шевельнулась где-то глубоко внутри мыслишка: это ведь просто повод. Повод выбраться из дворца во что бы то ни стало. Ведь теперь, когда не вернуть куклу просто нельзя, Инга сделает все, чтобы попасть в город. Нельзя обмануть доверие отца! Она влезла в его тайну и обязана исправить то, что натворила!

Другой вопрос, что она будет делать потом. Возвратится во дворец, как послушная девочка?.. Но до этого нужно еще схватить куклу и заставить ее вернуться… Здесь это не вышло, так как же у Инги это получится в городе, на глазах у изумленных горожан? А что, если сразу сбежать? Просто забыть про куклу, про отца и сбежать?.. Ингу передернуло. Как жутко это звучит – «забыть про отца»! Ну уж нет, она должна разобраться с куклой. А что потом – поймет позже.

Окинув взглядом распотрошенную мастерскую, Инга заметила два пустых короба для кукол со сломанными крышками, постояла в раздумье над испорченным платьем, которое сняли с Лидии, а потом обернулась к Деревяшкам. Гаспар уже занял свое место в шеренге молчаливых изваяний и ждал нового приказа. План побега из дворца созрел.

Платье Лидии село на Ингу как влитое. Как хорошо, что отец делает кукол в человеческий рост! Инга огладила мятые оборки и помедлила, представляя себя в этом роскошном, но безнадежно испорченном наряде, а потом встряхнулась и подбежала к Гаспару.

– Забыли одну куклу. Нужно отправить ее в город, на Выставку!

Гаспар наклонил голову:

– Какую?

Инга указала на пустой ящик на другом конце мастерской.

– Вон ту.

– Город. Не положено. Дворец.

Инга заскрежетала зубами. Ну конечно, отец запретил Деревяшкам покидать дворец.

– Значит, найди лакеев короля.

В конце концов, это работа «золотых воротничков». Гаспар неуклюже развернулся к своим братьям.

– Найти, – приказал он.

Из строя вышел один из Деревяшек и с той же невыносимой медлительностью направился к дверям.

– И побыстрее! – кинула ему в спину Инга.

Забравшись в пустой короб и кое-как натянув поверх него крышку, Инга поняла, что план ее на самом деле никуда не годился. Крышка была не приколочена, а значит, любой гвардеец мог заглянуть внутрь. Платье должно ввести в заблуждение, да и каменное лицо состроить никакой сложности не представляет. Но если страж знаком с Ингой, то все пропало.

Сено кололось, и Инга поминутно ерзала. Сквозь тонкие щели в короб просачивалось немного света, но разглядеть мастерскую и то, что в ней происходит, не получалось. Лежала она долго и уже решила, что Деревяшка ни за что не найдет «воротничка», а если и найдет, то лакей, наверное, и не будет слушать какого-то там дубового остолопа. Но Деревяшка все-таки справился.

– Который? – глухо зазвучал голос.

Инга навострила уши. В мастерской затопали, принялись что-то передвигать. Инга мысленно выругалась: неужели Деревяшка перепутал короб? В комнате остался еще один, но он-то пустой!

– Вот этот?

Теперь голос звучал ближе. Замелькали тени. Инга прикрыла на всякий случай глаза. Если крышку отодвинут и примутся ее разглядывать, то сойти за куклу, притворившись спящей, куда легче. Смотреть в одну точку и ни разу не моргнуть – задача почти невозможная, особенно когда лодыжки щекочет сено.

– И как его проглядели… – забормотал «воротничок», наклонившись прямо над ящиком. – Давай, поднимаем.

Ящик вдруг взмыл в воздух и поплыл. Инга едва сдержалась, чтобы не взвизгнуть. Короб накренялся то на один бок, то на другой, и пришлось упереться руками в стенки. Свет в щелях замелькал и совсем потух: наверное, вышли в коридор.

– А ты говоришь, заменят. Ну конечно! – фыркнул кто-то спереди. – Эти дурни ничего тяжелее чайника и не подымут.

– Так это те, – отозвался голос с другой стороны ящика. – А вот эти?

По крышке стукнули, и Инга снова зажмурилась. Только бы крышка не съехала! Только бы не стали открывать…

– А эти что? Игрушки.

– Были бы игрушками, король бы вокруг мастера так не бегал.

– Скажешь тоже! Мода, и все.

– Да нет же, тут что-то посерьезнее. Говорю тебе, эти штуковины еще оставят нас с носом. Сейчас они танцуют и с господами болтают, а потом их к чему посложнее приставят.

– Например, таскать ящики.

– А чего смешного? Думаешь, мало в порту работы? А на механоходах? Да хоть в ратуше бумажки перебирать… И никакой оплаты!

– Ага. Только сначала куклу-то купить надо.

– Ну и купить. Все одно дешевле, чем рабочему платить!

– Да не верю. Ерунда это все.

Инга слушала, как «воротнички» препираются, а короб все плыл и плыл, и скоро ей уже начало казаться, что это плавание никогда не кончится. В локоть уперлась острая соломинка, но Инга боялась почесаться и потому терзалась молча. А потом ящик вдруг ухнул куда-то назад и вниз, как будто провалился в яму. Инга ударилась затылком о стенку, и перед глазами заплясали искры. А когда открыла глаза, увидела, что крышка все-таки отъехала и в треугольную щель теперь бьет яркий солнечный свет.

– Ну-ка погоди, – донеслось сверху. – Рука затекла.

– Надо еще подводу дождаться, – отозвались с другой стороны. – Ты мальчишку-то послал?

– Какого еще мальчишку?

– Чтобы за повозкой сбегал!

– А что же, ни одной ни осталось?

– Ясное дело, все уехали! Кто же знал…

– Ну тогда надо послать мальчишку…

– А я о чем?

– Вот и иди!

– Я-то чего? Ты давай!

– Я уже натаскался с этими куклами, хватит с меня!

– А с меня что, не хватит?

«Воротнички» снова заспорили, и голоса их двинулись куда-то в сторону. Инга поерзала и придвинулась поближе к щели. Потянуло теплым лошадиным духом и влажным сеном. То, что она сначала приняла за окно, оказалось дверью. «Воротнички» поставили короб на выходе из башни для слуг, а сами куда-то исчезли. Вернутся ли? Если и правда пошли за мальчишкой, который побежит за повозкой, придется запастись терпением. Ничего, ради побега можно хоть целый день в ящике пролежать. Лишь бы все получилось!

Инга заерзала и зачесалась. Лучше устроиться поудобнее, пока не вернулись лакеи… Вот ведь колючее сено, кто бы мог подумать!

– Это что такое?

На короб напрыгнула тень. Отъехала крышка, мелькнуло чье-то лицо. Глаза Инги уже привыкли к полумраку, царившему в коробе, и теперь она невольно зажмурилась.

– Эй, ты чего тут?

Ее потормошили. Она открыла глаза.

– А я смотрю, ящик трясется…

Над ней склонился мальчишка. Одетый просто и какой-то обтрепанный, он был немногим старше Инги.

– Ты чего тут делаешь? – все лез он.

И откуда он появился? Сверстников в башне для слуг она еще не видела, и мальчишка, наверное, пришел из города – сегодня во дворце было столько работы, что подмога требовалась постоянно.

– Закрой, – шепнула Инга и потянулась к крышке. – Ты меня не видел. Ничего вообще не видел. Закрой, говорю!

Мальчишка упер руки в бока.

– Хорошенькое дело! Как это «закрой»? Живых людей по коробкам не раскладывают.

– А тебе откуда знать? Закрой, говорю тебе! И кыш отсюда…

– «Кыш»?

Мальчишка схватился за край крышки и принялся толкать ее прочь. Инга уцепилась за крышку изнутри и стала тянуть в другую сторону.

– Иди куда шел, зачем я тебе сдалась? – зашипела она.

Нет уж, она не даст какому-то оборванцу провалить ее план! Она должна сбежать во что бы то ни стало!

– А чего это тебя посреди дороги поставили? И не перешагнуть.

Мальчишка все толкал крышку и улыбался.

– А ты перепрыгни. Сейчас они вернутся, они меня только на секунду оставили…

– Это кто такие «они»?

– «Воротнички».

– «Золотые воротнички»? – присвистнул мальчишка.

– А тебе их откуда знать?

– А с чего это «воротничкам» катать какую-то девчонку в ящике?

– А с того, что я не девчонка, а как бы кукла.

– Как бы? А, ну я вижу. Платье у тебя точно «как бы».

Инга опустила взгляд на огромное масляное пятно на подоле, покраснела и тут же тряхнула головой. Нашел чем пристыдить!

– Это вообще не мое платье, – процедила она.

– А чье? Кукольное?

– Ну да!

Мальчишка засмеялся и отпустил наконец крышку.

– Ну и дела тут, на заднем дворе, творятся.

– Ну правда, уходи, – взмолилась Инга. – Мне очень нужно в город. Сейчас как раз вывозят кукол. Вот я и притворилась…

– Ты хочешь, чтобы тебя вывезли в кукольном ящике?

– Ну да.

– Зачем так сложно? Почему не выйти пешком? Зачем прятаться?

– Затем, что гвардейцы на воротах меня знают!

– Им что, выпускать тебя не положено?

Мальчишка взъерошил себе вихры, заломив кепку.

– Ну не положено, – буркнула Инга. – Все, пока. Вон, уже идут. Слышишь?

Где-то на дворе и вправду зазвучали шаги, и Инга потянула на себя крышку.

– Закрой, пожалуйста, обратно. И поплотнее, чтобы не съехала.

– Какая ты вежливая. Ну оно и ясно. Ты, значит, дочка кукольника?

Инга застыла, вцепившись в крышку. И как он догадался? Или она единственная, кому запрещено покидать дворец, и об этом говорят даже в городе? Не принцесса, а в башне… Об этом можно и в газете написать.

– Уходи, говорю!

Мелькнули белые ливреи, шаги приближались. Инга рухнула обратно на сено и дернула крышку на себя. Та зацепилась краем и с грохотом съехала вбок. «Воротнички» ускорили шаг.

– Что это здесь… – крикнул один.

– Ну все, конец твоему плану пришел. – Мальчишка наклонился над Ингой и протянул ей руку. – Бегом!

Она уставилась на его слишком чистую ладонь и моргнула.

– Куда?

– Эй! А ну-ка! – закричал другой «воротничок».

Инга вскочила не думая. Вцепилась в ладонь мальчишки, и они бросились бежать. Через дворы, мимо молочного погреба, конюшни, псарни… Они летели, не разбирая дороги. Опомнилась Инга, только когда они оказались в зарослях. Шипы драли одежду и цеплялись за волосы, грозя выколоть глаза, но мальчишка упорно вел Ингу вперед. Напролом, через самую чащобу, – она едва успевала отводить от лица ветки.

– Куда это мы?

– Есть у меня одна тайная тропа, – загадочно бросил мальчишка. – Для тех, кого не любят стражи.

Они выбрались на полянку. С одной стороны зеленел заросший, давно не чищенный пруд, а с другой к самому небу взмывала каменная стена.

– Мы… в саду? – запоздало догадалась Инга.

Она оглянулась. В этой части сада не было ни дорожек, ни скамеек, ни фонтанов, ни скульптур. Сюда вообще никто не заходил, и именно в этом тихом уголке Инга и любила коротать свободные минуты. Иногда она садилась на большой круглый камень у пруда и, воображая, что сюда же приходит дух ее матери, рассказывала вслух обо всем, что с ней в последнее время случилось.

– Ну а где же еще? – ухмыльнулся мальчишка. – Ну-ка за мной.

Только сейчас Инга заметила у самой стены поваленный тополь. Он лежал, зацепившись верхушкой за кладку, и одна ветка тянулась наружу через окошечко старой бойницы. Мальчишка подтянулся, забрался на узловатое основание дерева и протянул ей теперь уже обе руки, подсадил и помог подняться на ноги.

– Стена только теперь всего лишь садовая, – разъяснил мальчишка. – А раньше была замковая. Тут вместо дворца стоял замок, но его лет триста назад разрушили. Дворец отстроили на старом фундаменте. А стену восстановили. Пошли.

Балансируя на стволе, как акробат, мальчишка перебежал до самого верха.

– Тут ядовитый мох, осторожно.

Он указал на ярко-зеленую поросль, которая переползала с ветки тополя на стену. Потом покопался в камнях и размотал веревку. Один конец был закреплен за тополь, другой мальчишка бросил на ту сторону.

– Я эту бойницу целый месяц расширял. Корни у мха, конечно, мощные, но все равно нужно было поковырять как следует. Прошу! Мой персональный лаз.

Инга с опаской перешагнула через моховую поросль и выглянула в оконце наружу. Стена обрывом уходила вниз, врастая в лужайку, а она, в свою очередь, убегала вперед и вниз изумрудным округлым холмом. Далеко впереди колыхался в жарком мареве город, сверкал залив, белыми зигзагами чертили водную гладь паруса механоходов. Значит, хороший ветер и моторы отключили…

Инга отступила. Целый месяц расширял?.. Персональный лаз? Да откуда он взялся, этот мальчишка? Она уставилась на него, а мальчишка расплылся в улыбке:

– Меня, кстати, Францем зовут. А тебя?

Инга открыла рот и тут же закусила губу. Как же ей с ним теперь разговаривать, если Франц – наследный принц?..