Глава 4

О том, что Рома погиб во время взрыва в своей собственной машине, Диана узнала из выпуска «Новостей» и проревела несколько часов. Этого не должно было произойти! Это было просто невозможно. Она пересматривала ту короткую вереницу фотографий, что были на телефоне и всхлипывала, вспоминая о нем: добром и нежном.

Первый снимок: они сидят на его кухне с отделкой из современной плитки сложной геометрической формы и пьют шампанское из бокалов, которые вместе выбирали в одном из элитных магазинов посуды. В тот вечер Рома обещал отвезти ее в Италию и показать самые лучшие виноградники. Следующий кадр – лежат в постели, и он целует ее в плечо. В тот день Рома подарил ей смешное ярко-оранжевое белье с белым кружевом. А здесь идут к белоснежной «ауди» и в руках он держит два билета на выставку знакомого художника: картины были действительно замечательные, и одну из них он хотел вручить Диане, но она объяснила, что такое богатство никак не впишется в ее простую квартиру. Сидят в ресторане, танцуют под медленную композицию, целуются возле салона красоты, стоят у витрины магазина с ювелирными украшениями, кормят друг друга тортом. Смеются. Снова где-то целуются. Диана вытерла слезу, закрыла галерею, не в силах больше смотреть на Ромино лицо и, подавив тяжелый вздох, перешла к чтению смс. Он всегда писал ей после деловых переговоров: сообщал, как все прошло и говорил, как по ней скучает, желал удачного дня и спокойной ночи; когда был в командировках – присылал влюбленных котов, а когда она задерживалась с ответом – обиженных енотов. Писал о любви. Смс закончились, а Диана продолжала тупо смотреть в экран – сердце отказывалось верить в происходящее. Не сдерживая слез, женщина отодвинула мобильник, уткнулась в подушку и ревела белугой, сетуя на свою жизнь. На свою судьбу. Когда рыдания перешли во всхлипы и возникла икота – поплелась на кухню, залпом опустошила стакан воды, а вернувшись, обессиленно рухнула на кровать и заснула.

Ей снился их запланированный, но несостоявшийся отпуск. Они были в Италии, но смотрели не на виноградники, а на море. Рома предложил поплавать, и не дожидаясь ее согласия, бросился в воду прямо так, не сняв ни шорты, ни цветастую футболку. Диана собралась последовать его примеру, но тут налетело цунами, а потом все вокруг завертелось, и она начала стремительно падать в глубокую яму.

Проснулась от собственного крика и еще долго не могла прийти в себя. Слезы душили, мысли сводили с ума. Она ненавидела себя за то, что не уберегла Рому. За то, что вообще с ним познакомилась.

В обещанное время явился курьер, о котором Диана уже и позабыла. Паренек лет двадцати ждал письма, но она не написала ни строчки и попросила передать на словах, что ОН не прав, и им лучше друг друга забыть. Да, она действительно считала, что так будет лучше. Ночью она еще раз все обдумала и пришла к неутешительному выводу: пора все-таки оставить прошлое в прошлом, пусть оно и притягивает подобно магниту. Курьер ушел, Диана закрыла дверь и бросила усталый взгляд в зеркало. Выглядела она ужасно: мешки под глазами, осунувшийся овал лица. Роме бы она сейчас не понравилась, хотя нет – ему она нравилась всегда. Она невольно вспомнила его реакцию на маску для лица. Он улыбнулся и сказал, что ему нравится исходящий от нее сладкий медовый аромат, а потом они занялись любовью. Он был нежен, впрочем, как всегда и не требовал от нее ничего взамен.

Диана скучала по Роме. Когда он был рядом, ей порой казалось, что он занимает слишком много места, отнимает слишком много времени, а теперь ей было неуютно от той пустоты, что, казалось, заполнила и дом, и саму душу. Она отчаянно захотела съездить на его квартиру, укутаться в его вещи, вдохнуть их аромат, но не решалась. Дубликат ключей манил из коридора, но Диана понимала, что эта поездка будет неправильной, да и чувство вины заставляло оставить подобную затею.

Она заварила кофе такой же крепкий, как любил Рома и села на кровать. Похороны были уже завтра, и она не была уверена, что готова на них идти. Ей необходимо было собраться с мыслями. Собраться с духом. Ей придется взглянуть в глаза его родителям и сестре. Но как? Как это сделать, когда чувствуешь себя убийцей? Снова. Как в тот злополучный вечер десять лет назад. Нет. Она не должна об этом вспоминать. Это страшное воспоминание похоронено в надежном месте, о котором знает она и мужчина из прошлого, но тот никогда ее не предаст. ОН будет молчать, так же как и она. Обоюдная клятва. И вспомнились окровавленные ладони.

…

На обгоревшее лицо, пусть и тщательно обработанное гримом, было страшно смотреть. Елесеевы зачем-то решили прибегнуть к услуге «Улыбка усопшего», и теперь лицо Ромы выглядело, как жуткая и несуразная маска: не так он улыбался, совсем не так. Диана никогда не могла спокойно смотреть на мертвецов. Она отводила глаза и сейчас. Все было как в тумане. В происходящее не верилось, пелена слез застилала глаза, но плакать больше не было сил, и влага просто копилась внутри, создавая иллюзию миража: Диана с трудом видела, как самые близкие люди провожают Рому в его последний путь. Вместе с ними, едва разбирая дорогу, она дошла до кладбища. Гроб медленно опустили в землю, и каждый по очереди бросил горсть земли. Она была последней. Чуть склонилась над гробом и едва не упала. Голова внезапно закружилась – весь мир завертелся вокруг. На трясущихся ногах отошла в сторону и прислонилась к соседнему надгробию. На нее никто не обратил и малейшего внимания, и она остро ощутила одиночество, а затем вернулось чувство вины. Оно было всепоглощающим и таким сильным, будто грудь сжали в тиски на пару мгновений. Постепенно дыхание восстановилось, и, прижимая руки к неровно бьющемуся сердцу, она проследовала к лимузину, в котором уже сидела Ромина семья.

Диана впервые была в доме его родителей, но рассматривать со вкусом обставленное и невероятно богатое помещение не было сил. Она медленно опустилась на стул с резной спинкой, а сестра Ромы тем временем сновала туда-сюда, расставляя на большом столе блюда с аппетитной едой, но вот Диане есть совсем не хотелось. Она могла бы помочь Ире, но не решалась заговорить, к тому же она не знала, как именно нужно расставлять еду. Ира явно соблюдала определенные правила: по правой стороне стола поочередно располагались фарфоровые тарелки с горкой из бутербродов с красной и черной икрой. По левой – хрустальные вазы с разнообразными овощными салатами. Середину стола украшали два больших блюда с куриными бедрышками под сырно-луковой шубкой, а у каждой тарелки стояла маленькая пиала с маслинами и блюдце с ажурными блинами. Из напитков был персиковый нектар, компот из лесных ягод и графин с водой.

– Здесь все, что любил Ромочка, – тихо проговорила его мать и спрятала лицо в ладонях. На кладбище она держалась изо всех сил, но больше сохранять спокойствие не могла: беззвучные рыдания сотрясли ее худое, словно высохшее тело, и Диане стало неловко от того, что она стала свидетельницей этой глубоко личной сцены. Она посмотрела на проходящую мимо Иру и спросила:

– Где у вас туалет?

– Я провожу, – буркнула та, и они вместе вышли из комнаты.

Проходя по длинному коридору в другой конец дома, Диана с интересом и грустью рассматривала многочисленные фотографии маленького Ромы, развешанные в хронологическом порядке вдоль одной из стен. Маленький сверток на руках у счастливой белокурой женщины. На снимке она стояла у роддома: слегка располневшая в красивом платье с кружевными вставками, подчеркивающем налитую грудь и слегка обвисший животик. На этой фотографии не было ничего общего с той бледной женщиной с пустым взглядом, что сейчас сидела за столом. Затем были фотографии, как Рома лежит в кроватке, держит бутылочку, кусает игрушку, первый раз держит ложечку, кидается яблочным пюре, натягивает шапочку на ножку, расчесывает волосики зубной щеткой, жует яблоко.

После снимков в младенчестве следовала череда воспоминаний из детского сада: Рома рисует, катает машинки, внимательно слушает, как воспитательница читает книгу, бегает на территории сада, собирает осенние листья, катает большой грузовик, обменивается с каким-то мальчиком игрушечными солдатиками, вставляет руки-веточки снеговику, и так еще не менее десяти фотографий.

Диана удивлялась, почему не было ни одного снимка с Ирой. Хотела спросить, но передумала. Все время, что они шли по коридору сохранялось молчание, а когда нужная дверь оказалась в метре от них, Ира неожиданно заговорила:

– Ну что, насладилась увиденным?

– Что? Ир, прости, я не очень понимаю, о чем ты говоришь.

– Да ладно! Все ты понимаешь. Здесь нас никто не услышит, так что можешь честно признаться.

Диана искренне удивилась:

– В чем?

Ира скривилась:

– В том, что ты виновата в его смерти. Ты ему не подходила. Никогда. Не понимаю почему он хотел на тебе жениться. Ты такая… – она задумалась, а потом выплюнула, – простая.

– Жениться? – переспросила Диана. На ее лице отразилось неподдельное изумление.

– Он не предлагал мне…

– Потому что не успел, – она подошла вплотную и добавила: – Но знай, как бы там ни было, ты здесь никто. И больше тебе здесь появляться не стоит. Никогда. Ты ни копейки не получишь, а кольцо я оставлю себе. Иди, – и с этими словами Ира подтолкнула ее к двери.

Диана закрылась на замок и, утирая руками непрошенные слезы, опустилась на пол. Она слышала стук удаляющихся каблуков, но выходить не хотела: не желала возвращаться в комнату и смотреть на скорбные лица, не желала сидеть за столом и молчать, как будто в этом молчании крылось некое спасение, потому что это было не так! Спасения не было. И Ира это доказала. Она винила ее в смерти брата. Может, так же считают и родители? И что теперь делать? Вернуться как ни в чем не бывало и делать вид, будто ты часть этой семьи? Семьи, которую совсем не знала, с которой не хотела знакомиться? Имела ли она право вообще здесь находиться? В конце концов, она была никем: так, женщиной, которая не могла найти себя в жизни и поэтому пыталась найти поддержку в замечательном и добром Роме, а тот всегда был рядом. Всегда давал ей уверенность в завтрашнем дне. Но для собравшихся здесь людей она вряд ли что-то значила, да и знала Диану одна Ира и та, как оказалось, ее ненавидела.

Она вспомнила взгляд жестких серых глаз и решилась.

«Я скажу, что у меня ужасно разболелась голова и мне нужно домой».

Так она и сделала.

Отец Ромы любезно согласился вызвать для нее такси и предложил оплатить поездку, но она отказалась. Мать долго сидела молча, потом поднялась из-за стола и неожиданно обняла.

– Дианочка, ты должна быть сильной, – прошептала она и дрожащим голосом добавила, – здесь тебе всегда рады. Я знаю, что Ромочка тебя очень любил.

Диана окончательно растерялась.

Такси она ждала на улице в одиночестве. Когда подъехала машина, и женщина уже собралась сесть на заднее сидение, из дома выбежала Ира. Она схватила Диану за руку и рывком отдернула от автомобиля.

– Что-то случилось? – растерянно спросила та.

– Случилось, – Ира до боли сжала ее руку, – хочу, чтобы ты уяснила – я знаю о тебе достаточно, чтобы превратить жизнь в ад. Никогда больше здесь не появляйся и не смей разговаривать с нашими родителями. И помни: за Рому я готова убить.

Ира отпустила ее руку и быстрым шагом вернулась в дом, а Диана медленно открыла дверцу и опустилась на сидение. Ее всю трясло.

…

Остаток дня она пролежала в кровати, укрывшись сразу двумя одеялами – ее бил озноб. Телефоны разрывались от звонков: сначала мобильный, потом домашний. Диана знала, что звонят коллеги, желая узнать, как она себя чувствует и вызывала ли врача, но снова врать про осложненную простуду не хотелось, поэтому женщина продолжала лежать, зарываясь все глубже в одеяла, накрывая голову подушкой и пытаясь заснуть.

В шесть вечера позвонили в домофон. Она никого не ждала, но, возможно, это был кто-то с работы, и поэтому Диана все же поплелась в коридор, но это снова был посыльный.

– Извините, но я уже все сказала.

– Это прощальное письмо, но, если вы хотите, я уйду.

– Открываю в последний раз, – устало бросила она и нажала на кнопку.

На этот раз письмо было в блестящем бежевом конверте. На месте адресата было написано «От меня», а там, где получатель «Тебе». И более мелкими буквами «С любовью». Сердце невольно сбилось с ритма, и Диана принялась читать, с каждым словом все больше чувствуя непреодолимую тягу к человеку из прошлого. К тому, кого всегда считала родным.

Как Ты? Не стану рассказывать о том, насколько Меня расстроил твой ответ. Я просто хочу знать, все ли с тобой в порядке. Сегодня состоялись похороны. Уверен ты была там. Ты его не любила, но все же вы были вместе. Конечно, он тебе не совсем чужой. На похоронах всегда тяжело: все эти убитые горем лица, слезы, дрожащие руки, срывающиеся голоса. Как ты пережила все это? Я жалею, что меня не было рядом. Ты плакала? Не надо. Все будет хорошо. А ты помнишь наше знакомство? Меня тогда покорила твоя светлая улыбка и заразительный смех. Я хочу, чтобы ты как можно чаще смеялась. Хочу, чтобы ты была счастлива.

Ты сказала, что нам нужно забыть прошлое, но у меня это не получается. Как можно забыть нашу с тобой любовь, поддержку, понимание? Нас так много связывает… Но раз ты хочешь, чтобы я исчез, так и быть, но помни, я всегда рядом и готов тебя выслушать. Сейчас у тебя нелегкий период. Не впадай в депрессию из-за этого бизнесмена. Посмотри добрую комедию, сходи в театр, на аттракционы, не сиди дома, а если хочешь мы можем сыграть в нашу старую игру. Она точно поможет тебе забыть весь пережитый ужас.

Ну ладно, пора прощаться. Если ты хочешь, чтобы все закончилось, я готов уйти, но все же не забывай, что если тебе не с кем поговорить, то ты всегда можешь мне написать.

P.S. Прощай. И кстати, сегодня я ходил на наш любимый фильм. Новая современная версия. Актеры сыграли великолепно, особенно… Ладно. Прощай.

Диана закрыла глаза и опустилась на подушку. Как же ей было плохо. Как же она по НЕМУ скучала. Одиноко, грустно, больно и совершенно не с кем разделить разрывающие ее изнутри чувства. Она хотела поговорить о Роме, рассказать кому-нибудь о своем больном, но таком дорогом прошлом. Хотела поддержки. Но общих знакомых у них с Ромой не было, с коллегами по работе она не откровенничала и получалось, что все переживания оставались ей одной. Это было нестерпимо тяжело. ОН был прав, она могла впасть в депрессию. Но ОН этого не хочет, и Рома бы этого не хотел. Надо же, Рома хотел сделать ей предложение… Она была в шаге от нормальной жизни, но, увы, этот шаг оказался невозможным. Накатывающая волна грусти и скорби вновь начала накрывать с головой, и Диана начала злиться и на себя, и на свою судьбу, и почему-то на Рому. Ей просто необходимо было с кем-то поговорить, забыться или хотя бы отвлечься.

Она медленно поднялась с кровати, взяла мобильный, не просматривая, удалила все пропущенные звонки и открыла один из сайтов с фильмами. Возможно, идея с комедией не такая уж и плохая, а через полтора часа уставшая от бессмысленного просмотра, Диана взяла лист и принялась писать:

Мне так тяжело… Так плохо… И знаешь, Игорь, ты не имел права уничтожать мою жизнь! Ты не прав. Но Бог тебе судья. Не думай, что мой ответ дает тебе какую-то надежду, а мне… Мне нужно с кем-то поговорить, иначе боюсь, что сойду с ума.

Знаешь, я чувствую свою вину, и сестра Ромы Ира тоже ее чувствует. Она мне угрожала и сказала, что знает обо мне предостаточно. А что, если ей известно о том страшном вечере, когда… Нет, даже думать об этом страшно. Лучше расскажи о себе: как живешь, что в жизни нового?

Так и началась их переписка. А вскоре началась и игра.