Феи одна за другой спускались в долину. Первым их присутствие почувствовал Кажет, а вернее, Ладата. За годы совместного существования они почти слились воедино, благодаря чему двери в тонкий мир для Кажета оставались всегда открытыми.

Он расправил плечи и, озаряемый лучами блеклого осеннего солнца, пошел навстречу необычным гостьям.

Ярче всех светилась Ом – самая древняя фея, наверняка видевшая еще рождение острова Юракон. Она обрела полупрозрачные очертания, которые слепили глаза, отражаясь от выпавшего ночью снега.

– Творите и парите, мудрейшие! – поприветствовал фей Кажет.

– Мы пришли предупредить вас, живущие в любви и благодати! – пропел воздух вокруг.

– Тогда вам прежде всего стоит встретиться с моей матерью, – тут же рассудил мальчик.

– Я уже здесь.

Наэлли тоже почувствовала близость духов и поспешила им навстречу. Хотя у эльфийки и не было феи-спутницы, ее связь с миром духов была так же крепка и неразрывна, как и у Кажета.

За Наэлли следовали Зирк и Ранта. Приход фей застал их за разведением обеденного костра.

– Предупредить вас… – эхом отозвался голос феи, и четверо соплеменников застыли, готовые слушать. – Из темных мест движется разрушение и смерть – дети зла идут сюда.

– Войско Дрэка? – в ужасе прошептала Ранта.

– Он что, задумал устроить здесь свой лагерь? – возмущенно спросил Кажет.

– Из Талима давно исходит зло… Оттуда и наступают служители смерти. Слушайте наш совет: уходите! Следуйте по тайным тропам – Ладата проведет вас. Так вы разминетесь с силами тьмы…

– Значит, Темные основали какой-то лагерь в Талиме, но прежде обходили наши горы стороной. Интересно, зачем им это нужно? Чтобы добить оставшихся Танголин в Лениаре и пойти на Ваирам? – задался вопросами Зирк.

– Рано или поздно мы это узнаем. Пока гораздо важнее решить, куда нам направиться, – покачала головой Наэлли.

Несмотря на внешнее спокойствие, в душе у нее все сжималось от страха. Места, которые она считала одними из самых безопасных на Юраконе, вот-вот будут осквернены присутствием Темных, а дорогие ей существа и родной сын окажутся в смертельной опасности.

– Мы выведем вас на равнины, что лежат за горами в самом центре острова. Там ваш путь продолжится по зову вашего сердца… – прошелестел воздух вокруг.

– Сколько у нас времени? – спросил Кажет.

– Луна еще трижды осветит небо, прежде чем тьма окутает эти земли.

– Это значит, что Темные уже достигли гор Алении и движутся сюда, – испуганно прошептала Ранта.

– А ваше поселение? Что будет с теми местами? – спросила фей Наэлли.

– Беда минует наши укрытия, однако злые силы отравят дух этих гор. Поэтому мы уйдем туда, куда вы проникаете лишь во снах.

– Вы покинете Юракон?

– А Ладата?!

Вопросы прозвучали одновременно. Зирк и Кажет напряженно переглянулись. Наследник Ашира не был в тесной связи с феями, но почитал духов природы.

– Ладата останется, пока вы не достигнете безопасных мест, – прошелестел голос. – Потом настанет ее черед сделать выбор. Мы же вернемся, когда окончится кровавая битва, а остров Драгара озарится ярким светом, поглотив все страхи и сомнения…

– Это предсказание… Слушайте! – прошептала Наэлли, до рези в глазах вглядываясь в блики света вокруг древнейшей феи.

– Когда это случится? Когда остров Драгара озарится светом? – спросил, в свою очередь, Кажет.

– Когда будет найдено Зеркало Созидания и откроется истина обо всех обитателях острова, дух Драгара пробудится.

– И где нам найти это Зеркало? – поинтересовался Зирк.

– Кто ищет, тот найдет, – прозвучал ответ.

– Кто любит – тот любим, кто светел – тот и свят, – пересохшими губами прошептала Наэлли слова древней песни, наблюдая, как тает ослепительный свет.

Феи исчезли, будто ушли навсегда, но Кажет с Наэлли знали, что древним духам еще многое предстоит сделать, прежде чем покинуть эти места.

Спину Кажета согрело едва заметное прикосновение, и он, обернувшись, увидел Ладату, показавшуюся ему маленькой и блеклой по сравнению с посетившими долину феями. Сердце мальчика наполнилось любовью при виде этого родного, такого близкого ему существа.

– Я поведу вас по тайным тропам, и каждому из вас найдется применение в пути. И сила, и ловкость, и ум – все понадобится, прежде чем вы обретете новый дом, – певучим голосом произнесла фея.

– Но куда ты поведешь нас после гор Алении? – спросил Кажет с ноткой отчаяния в голосе.

Перемены не слишком пугали мальчика: где-то глубоко внутри он даже радовался, что их мирная и порой слишком размеренная жизнь подошла к концу. Куда больше его тревожило возможное расставание с феей, ставшей продолжением его самого, словно еще одна рука.

– Я проведу вас через горы Алении и через равнину, но там выбор предстоит вам – вернуться ли к эльфам или искать новое прибежище, – повторила фея слова древней Ом.

– А почему бы тебе не отвести нас в Аллаку на востоке? – поинтересовалась Ранта.

– Там негде будет укрыться, а весной те земли уходят под воду, как и Лениар, – ответила вместо Ладаты Наэлли. – В то же время, пойдя к моим сородичам, мы подвергаем опасности Зирка и остальных Танголин нашего племени. Моя мать может и предоставит нам кров, но эльфы еще не готовы принять Танголин, как равноценный народ Юракона. Особенно после того, как Ашир уничтожил леса Нии.

Зирк вполне разделял мнение своей наставницы.

– В любом случае, решение лучше принимать сообща, – сказал он. – Я пойду призову джунов, а ты, Ранта, приведи свою семью.

Наэлли согласно кивнула.

– Иди, я предупрежу остальных.

Через двадцать минут все племя, кроме Зирка, ушедшего на поиски джунов, расположилось на поляне перед пещерой. Здесь они собирались почти каждый день на общую трапезу, которая нередко заканчивалась долгими разговорами, а порой бурными дискуссиями или веселыми песнями. Осознание того, что вскоре им придется попрощаться с этими местами, вселяло глубокую печаль.

Наэлли поведала о сказанном феями, после чего все присутствующие погрузились в тяжелое молчание.

Зирк все не появлялся – это сильно обеспокоило Канарис. Наконец, послышались торопливые шаги, и на поляну выскочил запыхавшийся Танголин.

– Самка-мать джунов ранена! Она охотилась на юге и попала под атаку летучек, чуть не упала на землю! Келлап повредил ей крыло, прежде чем она смогла вырваться!

– О, беда! – прокричала Каака. – Что же с нами будет?!

– Урсул передал, что они укроют мать в безопасном месте и переждут, пока летучки пролетят мимо…

– Но почему бы нам вместе с джунами не сразиться с Темными? Насколько я понял, к нам движется не такой уж большой отряд, – поинтересовался Тарх.

– Джун-отец не хочет рисковать, когда одна из самок ранена, – покачал головой Зирк. – Джуна-мать сказала, что летучек там несколько десятков. Эти твари плюются ядом, который способен нанести вред даже таким крупным птицам, как джуны, что уж говорить про нас. Надо уходить…

– Но куда? – в отчаянии спросил Ренж. – Нам некуда идти! Талим занят, судя по всему, Темными, Аллака зимой превращается в обледенелую пустыню, а весной снег тает и затапливает все вокруг. На севере же мы можем столкнуться с воюющими между собой народами, и ни один из них не согласится принять нас…

– Нам надо идти в Алькорк! – неожиданно сказал Кажет. – Почему вы так старательно обходите вниманием этот древний город? Танголины уже жили там, так что устроиться заново будет совсем не сложно. И проход туда открыт – по равнинам прямиком на восток!

На поляне снова воцарилась тишина. Кажет удивленно обвел соплеменников взглядом, пока не столкнулся с немного грустными глазами матери.

– Кажет, – произнесла Наэлли голосом, полным горечи. – В Алькорке погиб твой отец. Это место дышит древними, очень древними силами. Настолько древними и необычными, что немногие существа способны жить там. Некоторые попросту не переносят духа того места. В том числе и феи…

Настало время Кажету сдавленно вздохнуть и опустить свой взор. Как он мог забыть? И впервые, кажется, почувствовал, как содрогнулась Ладата. Эта дрожь проникла в самое сердце мальчика.

– Это правда, Кажет, – ни одна фея не может жить в Алькорке. Этот древний город, за тысячи лет поросший мхами и засыпанный песками, не имеет ничего общего с нашей природой. Он не является злом, но несет в себе инородные силы, с которыми мы не можем ужиться. Однако именно он – ваш путь к спасению. Не печалься, я уйду к своим сестрам, но оставлю тебе многие знания и силы, которые ты будешь черпать в будущем…

– Нет! Как же я буду жить без тебя? Роднее нет, и не было для меня существа! Кто убережет меня от опасностей, предупредит о притаившихся в засаде врагах? Кто напомнит мне об истинных ценностях этого мира?!

– Дорогой Кажет, тебе так мало лет, но слова твои исполнены глубиной чувства, на которую способен не каждый взрослый! Все это – плоды нашей совместной жизни, но теперь пора тебе самому познать этот мир во всем его величии! Не грусти обо мне. Придет время, и мы снова встретимся. Разлука скрепляет благородные сердца. Я принесу тебе дар, дороже которого нет на свете, – страдание. Страдание, вопреки которому ты станешь сильнее и мудрее, и семена истины взрастут в твоей душе, несмотря на бурю, царящую в окружающем мире.

– Но мы точно еще увидимся, правда?

– Конечно. Ты не проживешь всю жизнь в запретных для нас местах. Твой путь засияет ярче звезд и однажды мы обязательно встретимся вновь.

И Ладата отделилась от него. Будто яркая вспышка обожгла сердце мальчика. Но он не чувствовал, что лишился части себя, наоборот – в его душе открылся новый, неведомый доселе источник, который Ладата невольно затмевала своими сиянием и мудростью. Из этого источника можно было пить силы и бороться с отчаянием, жить дальше и познавать мир.

– Мы отправимся в Алькорк и осядем там. Другого пути у нас нет, – спокойно произнес Кажет, но Наэлли чувствовала, насколько тяжело было сыну принять это решение.

– Тогда я передам джунам, чтобы отправлялись туда, как только летучки минуют небо над горами, а Темные скроются среди скал и не смогут заметить их полета, – тут же решил Зирк.

– А нам следует начать собираться. Берем только самое необходимое, остальное придется спрятать или сжечь,– распорядилась Наэлли.

Семья мазов поднялась, спеша к себе в ущелье.

– Встречаемся завтра на рассвете! – крикнула им вслед эльфийка и неожиданно осознала, что что-то изменилось в этом мире.

«Началось, – подумала она. – Лед тронулся, и вскоре мне придется облачиться в доспехи, чтобы отстоять свободу своего племени!»

К вечеру в пещере остались только шкуры, на которых жителям долины предстояло провести последнюю ночь в родных местах. Тарх поднял огромный тюк с ненужными теперь уже вещами, и медленно последовал за светящимся во тьме телом Ладаты. Она обещала показать укромное место в скалах, где утварь сможет пролежать нетронутой еще много лет.

Наэлли велела всем лечь спать, чтобы утром с новыми силами пуститься в путь, но никто не мог сомкнуть глаз. Говорить тоже не хотелось, и жители долины лежали в молчании, думая каждый о своем. Наконец, Кажет поднялся и тихо вышел в ночь. Но через полчаса ему пришлось вернуться, дрожа от холода: впервые за много лет он почувствовал, как немеют кончики пальцев и от мороза щиплет нос. Раньше от этих недугов его спасала Ладата. Теперь придется справляться самому. Страдание в душе и теле – что может быть в нем приятного? И тем не менее в сердце мальчика жила вера, еще очень детская, но крепкая вера в чудо и в светлое будущее.

«Настанет время, когда война закончится, Зирк возглавит народ Танголин, а я снова воссоединюсь с Ней и отправлюсь в путешествие. Далеко-далеко – в горы Абара или на остров Драгара, на поиски волшебного Зеркала…» – раздумывал Кажет, растирая замерзшие пальцы.

И звезды одобрительно подмигивали ему с высокого темного неба.

Когда солнце показалось из-за горных вершин, племя отправилось в путь. Мороз кусал ящеров за лапы, острые камни то и дело впивались в замерзшие ступни. Вещи нес на себе Тарх – его могучая спина вместила мешок почти со всеми необходимыми пожитками.

По мере того как путники поднимались в горы, воздух все больнее проникал в легкие, а пронзительный ветер продувал до костей. Теплолюбивые Танголины кутались в плащи, став похожими на обыкновенных путешественников, а Кажет все время убегал на разведку не столько из-за необходимости, сколько для того, чтобы согреться. При этом он быстро расходовал силы и, несмотря на опыт и выносливость, начал уставать. Это еще больше расстроило мальчика, ведь раньше восстанавливаться ему помогала Ладата.

Теперь же фея парила впереди, едва различимо мерцая в воздухе и практически никак не соприкасаясь с Кажетом. Мальчику это казалось несправедливым, но в душе он подозревал, что фея и сама может быть расстроена. Ведь Ладата по своим меркам еще молода, и ей не чужды переживания.

Иногда на разведку отправлялся Зирк. В отличие от Кажета он, наоборот, будто приободрился: с расправленными плечами, сильный и ловкий, он сновал то перед путниками, то за ними, изучая местность и неусыпно следя за небом – вдруг появятся летучки? Танголин действительно воспрял духом, ведь в его жизни наконец случилось нечто такое, что подтвердило его собственную значимость. Будущий предводитель покинул родной кров и отправился в опасное путешествие, чтобы проверить выдержку и уберечь свое племя. Ликование переполняло молодого ящера.

Тем временем подъемы становились все круче, а узкие ущелья и тропы, по которым вела путников Ладата, не всегда позволяли пройти плечистому Тарху. Два раза приходилось искать обход, а однажды горная тропа оказалась заваленной, и теперь уже трицис выручал друзей, помогая им перебраться через груду камней.

День клонился к закату, когда Ладата вдруг резко изменила направление, поведя путников к узкой расщелине.

– Где мы остановимся? – спросила ее Наэлли, с трудом вдыхая морозный воздух.

– Я знаю одно место. Это святыня. Мало кто из разумных существ бывал там, а без нашей помощи найти его почти невозможно, – прошелестела Ладата, и тело ее засветилось чуть ярче.

Через полчаса уставшие путники преодолели самое узкое место в ущелье и оказались в маленькой долине. Из-под земли здесь бил подземный источник, и небольшой пруд, образованный прямо в скалах, был похож на живое существо, бурлящее и шипящие, будто плененное коварными горами.

Рядом с водоемом располагалась заснеженная поляна, на которой росло семь деревьев с раскидистыми кронами, шесть из которых стояли с голыми ветвями. Тем удивительнее смотрелось на их фоне седьмое дерево, которое цвело и зеленело так, будто в этих местах царило вечное лето, и живительные соки не прекращали свой путь от корней к листве даже в самый лютый мороз.

– Это дерево – последнее в своем роде. Дерево Ангелоподобных. Такие растут в их небесном городе. Когда-то много таких было на славном острове Юракон, но они не выдержали перемен и увяли, как только Ангелоподобные покинули эти места. И лишь мы, феи, способны поддерживать жизнь в этом вечно цветущем древе.

Слова Ладаты исходили словно из ниоткуда, отражаясь от камня и проникая сразу в сердца слушателей.

Зеленеющее дерево источало покой и буквально притягивало. Вскоре все племя расположилось под его цветущей кроной, наслаждаясь шумом шелестящей листвы. Вода в источнике оказалась лишь слегка прохладной, и путники смогли вдоволь напиться и умыться, после чего все они погрузились в исцеляющий сон.

Они даже позабыли о еде, а Зирк и вовсе оставил тушу подстреленного горного зверя у входа в долину, ибо ему показалось святотатством приносить труп и разводить костер в этом волшебном месте. Впервые в жизни Танголины почувствовали, что их хищная природа расходится с их пониманием жизни, и в то же время ощутили удивительную общность с окружающим миром.

В тишине и покое прошла чарующая ночь, и никто из путников не почувствовал, как прошелестели в небе сотни перепончатых крыльев, а на востоке случился камнепад, заваливший один из проходов, по которому племя Наэлли пробиралось прошлым днем. И даже Кажет, спящий всегда чутко, не ощутил, как его любимая Ладата покинула их и присоединилась к потоку фей, поющих в ночи песню грез и видений.

Наэлли видела чудный сон. Он настолько захватил ее, что, открыв глаза, эльфийке показалось, что она не была в этом мире целую вечность. Все утро Наэлли была молчаливой и даже не удивилась, узнав, что Ладата покинула их раньше обещанного срока, оставив после себя лишь едва заметную путеводную нить.

Позавтракав, путники отправились дальше, следуя слабо светящемуся указателю. Зирк поначалу боялся, что ниточка света вдруг погаснет, оставив их на произвол судьбы в объятиях холодных скал. Но уже через несколько часов Танголин ощутил призыв и вскоре услышал голос Урсула у себя в голове. Джун-отец и самки отправились на север сразу после того, как летучки пролетели над их укрытием. Урсул желал лично убедиться, что с его друзьями все в порядке, и обещал ждать их на границе гор Алении и большой равнины.

Чтобы достигнуть этой границы, путникам понадобилось еще двое суток.

Кажет перестал метаться и шел вместе со всеми, погруженный в себя. Нельзя было точно сказать, переживает ли он внезапный уход Ладаты или, напротив, уже смирился с ним и обдумывает ближайшее будущее. Но Наэлли видела, что сын сильно изменился за время путешествия.

Наконец начался спуск. Вскоре Зирк увидел Урсула – джун легко скользил в небесной вышине, ловя крыльями потоки холодного воздуха.

К вечеру перед путниками раскинулась равнина – центральная часть Юракона, обледенелая и пустынная, если не считать островков голых деревьев, растущих где-то далеко на горизонте.

– Заночуем у подножия гор, а с утра начнем прокладывать путь по этим местам, – сказала Наэлли, окидывая взглядом скудный пейзаж. – Бояться нам нечего благодаря Урсулу – он издали заметит любую опасность. Однако переход по равнине будет непростым, поэтому нам необходимо набраться сил.

– Это наша последняя ночь у гор Алении, – произнесла Канарис, поворачиваясь спиной к равнине и глядя на сверкающие в темноте шапки ледников.

– Зато скоро у нас будет новый дом! – решил обнадежить всех Пти. Никто особо не обрадовался, но все-таки это были слова утешения.

– Алькорк станет нашей твердыней. Он помнит времена великих перемен и влечет к себе своей мощью и историей позабытых лет, – тихо сказала Наэлли, обращаясь будто бы сама к себе.

– Откуда ты знаешь? – удивленно спросил Кажет.

– Древо Ангелоподобных нашептало мне, сынок, – ответила эльфийка, и в ее глазах блеснули огни прошлого, повествующего о больших битвах и храбрых героях, мудрых правителях и великих свершениях.

Юракон был древней землей. Куда более древней, чем думали нынешние его обитатели.

Год 1083

Эльфы

Лес будто сам противился вмешательству Темных: ядовитые семена не приживались, а цветки вырастали только на открытых полянах и во влажных низинах, подальше от деревьев.

Зауна со своим отрядом быстро и ловко расправлялся с вредителями. Но, казалось, чем сложнее растениям выжить в лесу, тем более ядовитыми они становятся. Попасть в невесомое облачко яда значило обречь себя на долгую, мучительную болезнь легких и кожи, после чего многие эльфы становились инвалидами – задыхающимися от удушливого кашля существами, едва ли похожими на лесных духов.

Народ эльфов был слишком занят обрушившимися на него напастями, чтобы осознать, насколько далеко они ушли от своей прежней ипостаси и как быстро беззаботность сменяется тревогой, а место чувств занимает сухой расчет.

За прошедшие два года леса Тиолы множество раз страдали от проросших семян ядовитых цветов. И каждый раз Зауна собирал давно сгруппированные отряды, чтобы прочесать заросли и уничтожить пагубные ростки, несущие гибель всему живому.