Когда профессор Капур велела Ане задержаться после лекции, девушка почувствовала, что ее будут отчитывать. В последний раз преподаватель был недоволен Аней, когда та училась в четвертом классе. Она впервые забыла учебник по «Окружающему миру». Беда была в том, что больше часть Аниных одноклассников – тоже. Тогда строгая Наталья Петровна велела всем тем, кто не потрудился взять с собой книгу, выстроиться у доски. Она позвала завуча и устроила прилюдное порицание. Травма для маленькой Ани оказалась столь тяжела, что больше она никогда не попадала в неприятности.
Профессор Капур дождалась, когда аудитория очистится от любопытных ушей и, немного сдвинув очки на носу, строго заговорила:
– На досуге ознакомилась с вашим эссе, мисс Романофф.
Аня поборола желание поправить преподавательницу, сказав, что она Анна Романовская, а не Романофф. Сейчас не до того. Сейчас ее будут ругать. Нечего усугублять положение. К тому же, пусть лучше ругают некую мисс Романофф, вероятнее всего, русскую шпионку.
– Что-то не так? – дрогнувшим голосом спросила Аня.
Как же сложно ей было вновь выступать в роли студентки! Она сама несколько лет подряд подзывала так нерадивых студентов. Карма?
– Вы использовали нейросети?
– Что?!
Наверное, на Анином лице отразился весь спектр удивления и возмущения, потому что профессор Капур немного смягчилась.
– Ваше эссе написано строго в соответствие с правилами.
– А как оно еще могло быть написано? – изумилась Аня.
– Эссе – свободный жанр, – пояснила профессор. – Мои инструкции носят рекомендательный характер.
Аня не поняла этого замечания. Разве эти инструкции были плохи? Она выдала ровно то, что профессор просила. Вероятно, Капур сама догадалась, что Аня не видит смысла в ее словах.
– На нашем факультете, особенно на первой неделе, редко встретишь студентов, которые столь легко следуют инструкциям. Более того, в вас нет той предвзятости, которой часто злоупотребляют начинающие редакторы. Вы, кажется, смотрите на книги объективно.
– Может ли кто-то живой вообще быть объективен? – удивилась Аня.
Темные глаза профессора казались непроницаемыми. Она оставила Анин вопрос без комментариев.
– То, что меня в вашей работе зацепило: «Плохие книги имеют право на жизнь в контексте современного книгоиздания. Однако редактор должен брать на себя ответственность и иметь возможность ответить на вопрос “Почему эту книгу полюбит читатель”. Редактор и издатель не обязаны любить и уважать произведения, которые они выпускают, залог успешного книжного продвижения – верное определение аудитории».
– Я что-то не так написала? – спросила Аня, дослушав речь профессора.
– Нет, вы все написали так. – Профессор Капур отложила планшет в сторону. – Но если вы призываете редакторов задаваться вопросами.
«Отвечать на вопросы», – мысленно поправила ее Аня.
– То и я призову вас найти для себя ответ: зачем нашему миру книги, которые плохи, как ни посмотри?
– Потому что книжный бизнес – это бизнес, – неожиданно быстро и, возможно резко, ответила Аня.
– Вероятно, как преподаватель курса по книжным трендам, я должна вами гордиться, – печально покачала головой профессор Капур. – Можете идти, мисс Романофф. Несомненно ваша работа заслуживает высший балл.
Аня до конца не поняла, что именно написала не так. Несмотря на то, что ей поставили высокую оценку, остался какой-то неприятный осадок. В задумчивости она пришла в кафетерий. Сейчас часовой перерыв, а потом еще одна пара по праву в издательском деле.
– Ciao (привет), Анья! – Громкий голос Алессии.
Она буквально с разбега рухнула на стул возле девушки.
– Привет, – натянуто улыбнулась Аня.
– Aнья, у меня un'idea geniale (гениальная идея)! Я взяла курс «Книжный дизайн и иллюстрацияг». И все звезды сошлись! Essere scritto nelle stelle (написано в звездах)!
Аня буквально не понимала половину того, что говорила ей Алессия. Она могла лишь улавливать смысл фраз из контекста. Грешным делом, девушка подумала, что было бы неплохо начать учить итальянский. Алесия ей нравилась. Даже, если говорили они от силы три с половиной раза.
– Сегодня начался прием заявок для участия в конкурсе на издание книги. Capisci (понимаешь)?
Аня пожала плечами. Она читала письмо о конкурсе и даже сперва загорелась затеей, но для участия была нужна команда минимум из трех человек. Причем не менее двух из них должны быть с разных факультетов. Аня никогда не любила командную работу.
– Давай поработаем вместе?
– Зовешь в твою команду? – уточнила Аня.
– Ma certo che no (конечно нет)! – поморщилась Алессия. – Ты будешь лидером, я только рисую и оформляю! У каждого должно быть свое место! Мое – дизайн.
– Не думаю, что из меня выйдет хороший организатор…
– Глупости! Проекты будут оценивать реальные работодатели. Лучших позовут на стажировку в «Легаси букс»! А проекты трех финалистов реализуют! – практически кричала Алессия.
Аня бы наверняка сказала «нет»: слишком много забот. Но над головой шумной итальянки словно замерцала надпись «Гарри Поттер».
– Оставшуюся команду я набираю сама? – последние сомнения.
– E chi еще тебе serve (и кто еще тебе нужен)? – удивилась Алесия.
– Писатель… Чью рукопись мы будем продвигать? Возможно, смм-специалист…
«Переводчик с итальянского», – мысленно добавила Аня.
– Allora… (ну…) – на миг она затмилась. – Я же говорю, без тебя погибну! Все на твое усмотрение!
И Алесия убежала. Не получив отказ, она решила, что все схвачено. Аня вздохнула и достала телефон. Открыла переписку с Эваном. После их свидания в выходные они не виделись, но много переписывались.
Аня: Одна преподавательница решила, что я ИИ…
Эван: ИИ??
Эван: Что это?
Аня: Искусственный интеллект и рыдающие смайлики.
Эван: Во всяком случае, это объяснило бы почему ты так быстро находишь остроумные ответы.
Аня: Думаешь, у ИИ хорошее чувство юмора?
Эван: Если судить по тебе – да.
Аня: рыдающие смайлики.
Аня: Когда ты уже вернешься?
Пальцы застыли над клавиатурой, она не была уверена, что имеет право такое писать. Было ужасно неловко флиртовать.
Аня: Я скучаю и разбитое сердце.
Эван: В субботу. Можем встретиться вечером.
Аня: Не могу снова рыдающий смайлик.
Аня: Я скинулась на вечеринку в общежитии
Эван: Не можешь пропустить?
Аня: Хочешь, чтобы я просто так выкинула десять фунтов?
Эван: А какие планы на воскресенье?
Аня: Самый красивый мужчина Англии готовит какой-то сюрприз для меня. Очень занята!!!
Она положила телефон на стол и закрыла лицо руками: как это ужасно! Что с ней не так? Сплошная неловкость!
Эван: Это тот самый тип, который играет в кино, а его герои вечно сыплют пафосными репликами?
Аня: Да! Вы знакомы?
Эван: Видел пару его работ…
Аня: Я от него без ума и снова разбитое сердце.
– Чему ты так улыбаешься, Эван? – не выдержала Фиона. – Выглядишь, как влюбленный мальчишка!
– Так я и есть влюбленный мальчишка, – просто отозвался он.
– Надеюсь, ты понимаешь, нам на этапе переговоров не нужны лишнии слухи о том, что ты ухлестываешь за малолетней девицей? – она очень серьезно посмотрела на Эвана.
В такие моменты он побаивался своего же менеджера. В такие моменты любое пространство, в котором они находились, точно уменьшалось.
– Сейчас не те времена, чтобы меня отменили за роман с молодой девушкой, – уж больно легкомысленно отозвался Эван.
– Представь, как было бы кстати, если бы мы смогли организовать пиар-роман с обворожительной Деверо? Ты впервые не связан браком. И хочешь все испортить?
– Фиона, я не в том возрасте, чтобы ради карьеры жертвовать хоть чем-то. Отсутствие новых контрактов мне уже не страшно.
Фионе не понравился этот тон. С этой русской студенткой он познакомился меньше недели назад, а уже хочет карьеру ради нее заканчивать? Эван явно сбрендил! Фиона досчитала до десяти. Ладно, главное не вмешиваться. Эван увлекающаяся личность, но и охладевает он быстро. К тому же, он еще не отошел от Джекки. Можно ли вообще от нее отойти? Совершенно сумасшедшая женщина!
В субботу утром Аня собралась в торговый центр. На прошлой неделе, когда она устроила паломничество благодарности, нашла всех, кроме Билли. Не мудрено. Из всех, кто ей помогал, один лишь Билли был европейцем, знавшим, что работать в воскресенье – та еще глупость.
Заодно она заглянула в тот магазин, где присмотрела сиреневую шубку. Помимо шубки нужно было приобрести еще какую-нибудь одежду. Аня заприметила голубые джинсы, расшитые розовыми ромашками. Она вошла в примерочную. Кажется, Аня начала понимать, что людям так нравится в новой одежде.
Зазвонил телефон, она велела наушникам ответить раньше, чем голосовой помощник озвучил имя звонившего.
– Я уж думал больше никогда не услышу твой голос, – недовольно заявил Максимка. – Камеру не включишь?
– Я в примерочной, – нехотя отозвалась Аня.
– Ты же не любишь тряпки.
Даже не видя Максимку, Аня представила, как он скривился.
– Я думала, что не люблю, – поправила его Аня. – А оказалось, очень даже люблю!
– То есть теперь ты решила спустить все деньги на барахло?
– Я сейчас повешу трубку!
– Ладно, прости! – практически оскорбленно отозвался он. – Как прошла неделя? Успела сделать что-нибудь новое?
– Съездила за город.
– Да, ты как всегда! Сама непредсказуемость, – хмыкнул он.
Аня наконец переоделась и вышла из примерочной. Включила камеру.
– Твою ж… Что у тебя с волосами?! – молниеносная реакция из телефона.
– А еще я подстриглась.
Аня ликовала. Ну, давай повтори какая она предсказуемая! Она прекрасна. Здесь даже спорить глупо.
– Зачем ты так обкорналась? А эта помада… Ты что потратила все деньги и вынуждена идти торговать телом? Я уж молчу про кофту. Ань, только честно, у тебя там пубертат поздний случился? Выглядишь как малолетняя офница…
– Спасибо…
Ане казалось, что со спины подошел Максимка и вылил на нее ведро холодной воды. Ведро холодной воды со льдом.
– Эй, ну чего ты? Не огорчайся, – примиряюще заулыбался он. – Волосы отрастут, а одежда… Что одежда? В Европе же все, как бомжи ходят? Ты, главное не расстраивайся! Внешность никогда не была твоим основным достоинством. Тебя ж все за мозги ценят! Ты главное с ними таких экспериментов не проворачивай… Ой, прости, телефон сейчас сядет. Рад, что мы помирились! Пока!
Он отключился. Мессенджер предложил оценить качество разговора. Этой беседе Аня поставила одну звезду.
Без настроения, но с шубкой, она вернулась в общежитие. Билли она снова не застала. Очевидно, и по субботам он не работает. Неприятная сменщица Кэсси, сказала, что преследование в их стране запрещено и она не может разглашать конфиденциальную информацию. Ладно, Аня вернется к этому вопросу на следующей неделе.
Пришло сообщение от Эвана. Аня не стала отвечать. Она оставила вещи в комнате и пошла в душ. Заперлась в одной из ванных на этаже, включила практически горячую воду и уселась на пол. Ей хотелось смыть свое уродство. Как же она глупа в своих фантазиях об Эване! Как она смела помыслить, что может ему нравится? Максимка прав – она такая нелепая…
Без прежней радости, она натянула джинсы с ромашками, высушила волосы, кое-как уложила их. Сегодня стрижка казалась кривой и косой. Аня нанесла макияж: какая же она вульгарная… Минли, как ни в чем не бывало сидела под одеялом и приклеивала веки. Потом вставила голубые линзы и приделала новые ресницы. Она была собой вполне довольна.
Аня взяла телефон. Два пропущенных от Эвана и четыре сообщения. Она не может ему ответить. Физически не может. Аня включила ночной режим и спустилась в общий зал. Ребята с факультета дизайна развесили гирлянды и накрыли столы.
Ане было не комфортно. Всем общежитием они собиралась только один раз, когда им проводили инструктаж по технике безопасности и тому, как правильно сортировать мусор.
Аня планировала украсть кусок пиццы и залезть в самый темный угол. Благо освещение здесь приглушили.
Но тут налетела Алессия:
– Анья, моя грустная bella (красавица)! Не знаю, что стряслось, но давай выпьем, apéritif – всегда спасает. Давай, пойдем за апероль!
Казалось, что она уже нашла где-то тот самый аперитив, который уже успешно ее спас. Аня не пила. Точнее, пила, но мало и очень редко. Ей не нравилось терять контроль. Не нравилось быть глупой и неловкой. Но разговор с Максимкой так ее озадачил. Почему? Максимка всегда был таким. Он всегда всех осуждал. Но еще никогда он так бесцеремонно не осуждал Анину внешность.
– Ну, же, cara mia (моя дорогая), что случилось? Поссорилась с тем красавчиком на Range Rover? – не унималась Алессия.
Ане казалось, что активная итальянка то появляется, то исчезает. Менялись вопросы, менялись стаканы.
– Откуда ты знаешь про Range Rover?
– Cara mia! Мы живем в маленьком доме, как бы я пропустила? – она наконец уселась рядом с Аней на диванчик.
Аня подумала, что это очень странно, потому что никогда прежде у нее не было подруг. Рядом целую вечность был Максимка. А прочие ее избегали. Даже в вузе она не нашла себе компанию. Видеть, как Алессия оказывается все время неподалеку, было куда страннее, чем не общаться с соседкой по комнате.
Аня что-то ответила Алессии, встала и пошла. Она сама не знала куда, но подозревала, что какой-нибудь протокол безопасности на автопилоте доставит ее в уборную или спальню.
Аня моргнула и поняла, что сидит на ступеньках перед общежитием. Как она здесь оказалась? Почему не идет внутрь? Было темно и зябко. Начал накрапывать дождь, а она сидела в одном кроп-топе, хорошо хоть не в юбке, а в джинсах. Себя было страшно жалко.
На улице стояла пронзительная тишина. Единственный плюс старого здания, в котором расположился Хоторн Хаус – толстые стены. До улицы не долетало ни намека на бурное веселье. А что если все уже разошлись? Почему тогда Аня не идет спать?
В руках у нее было что-то мохнатое. Аня удивленно опустила взгляд. Она обнимала котенка. Маленького и совершенно черного. Откуда он взялся и что с ним делать? Котенок открыл глаза и посмотрел на Аню. Очевидно, он тоже не знал, что делать дальше.
– Ты мое горюшко… – прошептала Аня, крепче обнимая найденыша. Или это она была найденышем?
В начале улицы раздался звук колес. Резина плавно скользила по мокрому асфальту. Аня почувствовала, что ее начинает знобить. Она оказалась в настоящей этической дилемме. Аня ненавидела этические дилеммы. Проезжающая машина осветила ее яркими фарами. Аня и котенок зажмурились. Машина остановилась, окно открылось.
– С тобой все хорошо? – взволнованный голос.
Аня тут же вскочила на ноги и сделал шаг к автомобилю.
– Я в безвыходной ситуации, – пожаловалась она.
– Тебя обидели?!
Эван хотел уже выскочить из машины, но Аня его остановила:
– Стой! Здесь повсюду шпионы!
– Тогда садись ты! – велел он. – Аня, ты вся дрожишь!
– Я не могу… – она опустила взгляд, на глазах навернулись слезы.
– Почему?! – Эван ничего не понимал.
– Я подобрала котенка! – разрыдалась Аня.
– И?!
– «Мы в ответе за тех, кого приручили»!
В подтверждение ее слов котенок мяукнул.
– Садись с котенком! – велел Эван.
– Не могу!
– Да почему?
– С котятами нельзя! И я сижу здесь! А потом… – внезапно она перешла на русский, глотая слезы продекламировала:
«Чуда не вышло. Нева подо льдом клокотала!
Но никого не шокировал странный дуэт:
Мертвая девочка тихо спала у вокзала
С мертвым щенком на руках. Занимался рассвет…»
Эван не понимал, что происходит, он не знал начать ли и ему плакать или уже перестать бороться с собой и рассмеяться.
– Садись в машину с котенком, а иначе я выйду и затащу тебя силой, – наконец взял себя в руки он.
– Точно можно с котенком?
– Аня! – начал терять терпение Эван.
Аня вздохнула и с видом обреченной каторжницы уселась на переднее сидение. Эван быстро снял кофту и набросил ее на сырые плечи Ани, включил печку и подогрев сидения.
– Ты объяснишь, что случилось? – спросил он, отъезжая от общежития.
– Мне стало очень грустно и мое горе, – последнее слово она вновь сказала по-русски, – стало реальным.
– Что такое горе?
– Woe, – тут же перевела Аня. – А ты почему здесь? – внезапно опомнилась она.
– Ты так загадочно молчала весь день, я решил, с тобой что-то случилось, – Эван говорил серьезно, но в его тоне не было раздражения. Он говорил так, словно сделал что-то очевидное.
О проекте
О подписке