*4

В медцентре Тазира я провела еще два дня. После волшебного геля мое лицо стало заметно лучше. Джон и сам удивился, что моя кожа так быстро регенерирует. Отек сошел довольно скоро, но вот желто-фиолетовые круги под глазами не спешили исчезать. Однако Сара поделилась своей косметикой, и в школе я могла появиться уже с менее заметными синяками.

В последний вечер в Тазире я все-таки спросила Джона, что он имел в виду, говоря отцу об успехе на комиссии и торгах. Кто кем будет торговать? И узнала о том, о чем не говорят на прогулках в парке и дома просто так, ведь обсуждать некоторые события раньше времени не велит кодекс. Об этом официально, но довольно кратко, рассказывают на первом курсе колледжа. В двадцатый день рождения в дом девушки является специальная комиссия. После собеседования в течение пятнадцати дней изучают ее историю, репутацию в обществе, успехи в учебе, окружение и направляют на медицинское обследование, где выясняют состояние здоровья и не имела ли она близких отношений с мужчиной, ведь таковые разрешены только с двадцати одного года. И если все правила соблюдены и девушка не имеет нарушений, ее определяют в базу невест и допускают до торгов.

Любая семья, где сын пожелал бы взять жену, может подать заявку на понравившуюся кандидатуру и, в зависимости от статуса или наличия кредитов, побороться за нее. Кто станет мужем, девушка узнает лишь на процедуре нанесения фамильной печати и подписания брачного соглашения, если семья жениха не пригласит ее к себе раньше для официального знакомства. В двадцать один год после брачной церемонии девушку забирают в семью жениха, а это может быть любая из пяти планет альянса.

– Значит, из-за моей травмы могут возникнуть проблемы на медицинском обследовании?– уточнила я.– Но ведь у меня будет ваше заключение, что это случайность?

– Очень надеюсь, что комиссия будет к тебе благосклонна. Брак с хемани или гамони дал бы шанс тебе стать свободной…

– Свободной?– с сомнением спросила я.

– Да, Саша. У тебя был бы муж, свой дом…

– А это свобода?

– В твоем случае, да.

Осмыслив сказанное, я задумчиво спросила:

– Сара свободна?

– У Сары уникальный случай. Они с Басилом знакомы с детства. У них много общего, несмотря на то, что он хемани. И так получилось, что на торгах он выиграл ее, хотя такая удача – редкость: комиссия не допускает спланированных браков. Он любит ее и пошел за ней, зная, чем она занимается.

– Помогает таким, как я?– Джон кивнул, а я нахмурилась и спросила:– И это только из-за любви?

– Думаю, что дело не только в любви, но и в том, что Басил – разумный мужчина. Он понимает, что не всё в этом мире нужно подчинять порядку хомони. Однако я хочу тебя попросить, чтобы ты обсуждала все свои вопросы только со мной или Сарой и ни с кем другим…

– Она не во всё его посвящает, потому что это опасно?

– Ты не по годам сообразительная,– улыбнулся Джон и погладил меня по макушке.– Но у тебя есть и запасной вариант, если вдруг не выберут на торгах в двадцать, то нужно добиться успеха в профессии и завоевать уважение, чтобы за тебя поборолись несколько больших организаций, а там уж выбрать планету и исчезнуть с Тоули. Если где-то хорошенько закрепишься до следующих торгов, то даже муж не сможет запретить тебе работать и быть самостоятельной.

– А он может запретить?

– По решению семьи или своему собственному – да. Но обычно все хорошо…

– Вы меня подбадриваете?– прищурилась я.– Но вы сами не уверены.

– Потому что нет ничего одинакового в этом мире…

«Только нелюбовь,– прошептал кто-то внутри меня.– Она у всех одинакова…»

* * *

После того, как я вернулась из Тазира с поправленным носом, меня больше не били. Но не обязательно бить ремнем, давать подзатыльники или толкать на угол стола, чтобы дать понять, что ты по-прежнему никто в этом мире и в своей семье. Брат хоть и не бил, но продолжал унижать, а слова иногда больнее и звонче хруста в черепе. Во всем остальном все было, как прежде.

Я понимала, что мне никуда не деться… Я еще маленькая, до торгов далеко, как и до получения профессии, у меня нет других родственников, и мне не на что будет жить, а нарушить кодекс – уйти самовольно из дома… Куда? Но после частых бесед с Джоном и Сарой о будущем, которое ждало всех девочек в альянсе, я поняла, что хоть и нет особого выбора, но есть несколько шансов изменить жизнь к лучшему… И у меня уже рождался план…

Я «Эс карра ниен эхь» – «убивающая красоту», а в более древнем значении «душу» – больше не имела права быть слабой.

С этого момента я по крупице начала собирать свою жизнь, чтобы понять, какое место занимаю в ней. Если я существую, значит, у меня есть право на это. Какие есть перспективы? Если я мыслю, значит, имею право стать кем-то большим, чем дано? Для этого нужно знать гораздо больше, чем позволяла школьная программа, где информацию преподносили дозированно, в свое время, но так для меня больше не годилось…

5

– Добрый день, Борис!– с улыбкой прошептала я мужчине, присев за столик в чайной.

С Борисом Хворостовым меня познакомил Джон еще в двенадцать лет, чтобы тот научил русскому языку. Я освоила язык за два фазиса и теперь виделась с Хворостовым нечасто. Но иногда мы встречались в чайной недалеко от школы, куда он специально заходил пообедать. И это значило, что нам есть, о чем поговорить.

Хворостов отвлекся от своего коммуникатора, нахмурился, бегло осмотрел полупустой зал и беззвучно проговорил одними губами:

– В который раз я прошу тебя не говорить со мной на этом языке!– и уже в голос добавил:– Добрый день, Саша!

– Ну простите, простите,– с просящей улыбкой и бровками домиком ответила я и взяла с его блюдца хрустящую хлебную палочку.– Извините, что опоздала. Сегодня объявили, что через два дня итоговые экзамены. Хорд Торано задержал, чтобы поговорить о выборе колледжа. Он рекомендовал меня в колледж Тазира. Я уже выбрала специальность «Программная инженерия».

Хворостов внимательно выслушал и улыбнулся.

– Когда профессия выбрана осознанно, это приносит удачу. А ты очень способная девушка.

– Я знаю,– захрустев хлебной палочкой, ответила я и кокетливо провела пальцами по густым прядям волос от висков до пояса.

– Ты собираешься в Тазир?

– Да, поеду сегодня. Хотите передать Саре «привет»?– подмигнула я, мельком указывая на небольшой пакет с кексами на столе.

– Да, а она пусть передаст мне «привет» вечером,– растянул губы в намекающей улыбке Хворостов.

Обычно после чайной он провожал меня до аэробуса в Тазир и передавал пакет для Сары.

– Пообедаешь со мной?

– Вы угощаете?– хитро улыбнулась я.

– Что будешь?– традиционно согласился он.

– Чай и глазированную булочку,– облизнулась я и довольно положила ладошки на стол.

– Всего-то? Сладкоежка!– умиляясь, покачал головой Хворостов.

Борис мне понравился с первого взгляда, несмотря на то что я не доверяла никому. Может, потому что он такой же рыжий, как и я, правда, темнее, и веснушки не такие заметные, может, потому что он давний знакомый Джона и Сары. Но потом поняла, что уважаю его за отношение ко мне. Ему около сорока. Он строг как преподаватель, но беседы с ним всегда очень увлекательны. Но ничего не могла поделать со своей привычкой кокетничать с ним и получать что-нибудь приятное: Борис всегда угощал меня сладостями или полноценным обедом.

Наевшись булочек с чаем, я сунула пакет с кексами в школьный рюкзак и посмотрела на свой старенький коммуникатор.

– Скоро отъезжает аэробус в Тазир. Мне пора.

– Если Сара передаст «привет» через тебя, то оставь его под тем же кустом у своего дома.

– Опять пришлете свою дочь?– шепотом усмехнулась я.– В прошлый раз она так шумно там возилась, что даже Игнат выглянул в окно.

– Лада умеет навести шороху,– беззвучно рассмеялся Хворостов.

Мы прошлись до остановки аэробуса, тихо поболтав по-русски, и я уехала в Тазир.

На соседних креслах через проход сидели двое гамони – парень и девушка, наверное, старше меня. Они весело переговаривались, не обращая внимания ни на кого, а из сумки парня торчал уголок коммуникатора новой модели. Такого я еще в руках не держала. Интересно было бы в нем повозиться…

В школе я наслаждалась творческими предметами: литературой, художественным искусством, танцами, всегда любила историю, но тайной страстью было программирование. Такого предмета нам не преподавали, но были физика и математика. И я кое-что знала и умела. Моими наставниками были Джон и, как ни странно, сам того не зная, отец. Ведь единственными игрушками в детстве были детали устройств связи.

Джон заметил мой интерес к разным устройствам в процессе изучения древнего хомони. Я обожала возиться с коммуникаторами, визорами, изучая их, придумывая маленькие программы, совершенствуя их и используя не по прямому назначению. Видимо, это передалось от отца, потому что он часто чинил коммуникаторы дома. Когда не было Игната, отец просил помочь с заказами: разобрать корпуса, включить лазер, подать новую деталь… Собирать, скреплять и прочее не трудно, но не так интересно, как перенастроить и запустить устройство – это вызывало восторг. Я не только наблюдала за отцом, но и сама скрытно – по ночам или пока доставляла заказ (отец, как и прежде, экономил на курьерской доставке) – изучала таинственный мир электронных устройств. Поэтому преподаватель физики хорд Манул Сард Торано прочил меня в колледж на специальность «Программная инженерия»…

Я бегло осмотрела салон аэробуса, заметила позади себя нескольких постоянных путешественников в Тазир, улыбнулась уголком рта и поставила свой рюкзак на пол рядом с креслом. А когда аэробус прибыл на место и на первой остановке пассажиры стали двигаться на выход, я поднялась, споткнувшись о рюкзак, выдавила извиняющуюся улыбку шедшему сзади и вышла.

Мне давно с легкостью удавалось стащить любую вещь, когда за ней не было присмотра, даже не помню, когда это началось. Наверное, на Земле я была бы превосходной воровкой. Непревзойденной! Слышала разговоры отца и дяди Ивана когда-то, что там была не такая совершенная система безопасности, как в альянсе хомони. Но я и здесь умела «заметать следы».

Чаще это была еда или мелочи: визоры, коммуникаторы и прочее. В общем-то, мне и не нужны были те вещи, которые я крала. Даже с обнулением и перепрограммированием на нового владельца пользоваться ими я не могла, ведь своих кредитов у меня по-прежнему не было: откуда бы тогда взяться такой дорогой вещи? Поэтому электронные устройства я изучала на предмет программных обновлений, выуживала интересные коды для написания своих программок, а потом возвращала владельцам разными способами или выкидывала… Все, кроме сладостей.

Но во всем этом меня увлекал сам процесс. Я ощущала себя всемогущей. А иногда просто так веселилась.

* * *

Сара была занята пациентом: пришлось ожидать ее в холле. Я закончила возиться с коммуникатором за несколько секунд до того, как Сара выглянула из кабинета, успев спрятать тот в рюкзак. Даже досадно, что в нем не оказалось ничего особо интересного. Мои идеи заходили дальше, и с каждым разом я убеждалась в том, что инженеры устройств связи, впрочем, вероятно, и всех других электронных устройств, намеренно скрывают более продвинутые разработки. Ведь не могло быть так, что я сообразительнее хомони. Возможно, кто-то не хочет двигать цивилизацию вперед или, чтобы такие, как я, Сара или Джон, имея в своем арсенале «крутые» технологии, устроили революцию. И ясно, кто был этим «кто-то» – высший совет хомони.

– Привет, Саша. Что у тебя?– торопливо спросила Сара, проводив меня в свой кабинет.

– Привет от Бориса,– улыбнулась я, вынимая из рюкзака маленький пакет с кексами.

– Странно, он не говорил,– озадаченно нахмурилась Сара и взяла пакет.– Ты извини, у меня много работы. Не смогу уделить тебе времени…

– Я только пришла сказать, что меня направят в колледж Тазира. Так что через фазис мы уже будем видеться чаще,– радостно сообщила я.

– Как замечательно!– искренне обняла Сара.– Я знала, что ты умница! Джон знает?

– Пока нет. Зайду к нему по пути домой… Да-а, Борис сказал, что это,– и я скосила глаза на пакет с кексами,– нужно съесть до вечера: несвежие будут невкусными. Так что, можем выпить чаю на улице…

– Что?– возмущенно округлила глаза Сара.– Я что – Санта-Клаус?

– Кто?

– А-а, не важно. Пойдем, выпьем чаю.

С термокружками мы вышли во внутренний дворик медцентра, обычно пустующий в это время, и сели на скамью под деревом с пышной кроной.

– Я просто не успею! У меня еще несколько приемов, я не могу их отменить. А Борис даже не предупредил,– проворчала Сара, разворачивая пакет с кексами.– И что теперь делать?

Она достала кекс, разломила его, одну половину отдала мне, а на вторую – задумчиво прищурилась.

На самом деле, кексы служили прикрытием для микрочипов или карт памяти. Я знала об этом давно, хотя Джон и Сара неохотно посвящали меня в свою тайную деятельность, чтобы не подвергать напрасному риску. Но я уже не ребенок и давно изучила все их секретные дела. Просто помалкивала, чтобы лишний раз не слышать заботливые увещевания.

– А что там делать-то надо?– непринужденно спросила я, придвинувшись к Саре.

– Ты знаешь, Джон против,– предупредительно сморщила лоб она.

– Если в моих силах тебе помочь, я готова,– хитро подмигнула я, ласково потерлась носом о ее плечо.– Кто-то же может пострадать…

– Ты маленький манипулятор!– щелкнула меня пальцем по носу Сара.

– Что там может быть секретного, чего я еще не знаю?– притворно обиженно фыркнула я.– Между прочим, я скоро в колледже учиться буду, а все маленькая.

– То, что тебе почти семнадцать, не дает тебе права так себя вести,– беззлобно пожурила Сара и наклонила свою половинку кекса ко мне.

На этот раз Борис Хворостов спрятал в сладости нечто необычное. Я таких штук еще не видела: две крохотных горошины в каких-то прозрачных гелевых оболочках с торчащими из них небольшими усиками.

– А что это?– приглядываясь к шарикам, спросила я.

Сара посмотрела на меня серьезным взглядом и как-то неспокойно вздохнула.

– Это чип контроля…

Я удивленно распахнула глаза и невольно коснулась пальцами своей шеи ниже затылка.

– Тот самый?!– отчего-то перешла на шепот я, хотя мы были одни.

Сара едва кивнула и указала мизинцем на небольшие прозрачные отростки.

– Видишь эти усики? Они из органики и являются проводниками от чипа к нервной системе носителя и обратно. А это оболочка – гибрид органики и наночастиц, которые не дают телу носителя отторгнуть чужеродный элемент и защищают сам чип.

– Вот это да!– восхищенно выдохнула я и склонилась над ладонью Сары.– И что же ты с ними должна сделать? Если нужно затереть историю гражданина, нужно поработать с самим носителем… Вы же не вживляете новые чипы?! Это же невозможно? Ведь там сложная система вживления, подключения и программирования. Процесс болезненный…

– Откуда ты это знаешь?– поразилась Сара.

– Ну… с миру по нитке,– усмехнулась я.– Еще одно новенькое выражение на русском услышала от семейства на днях.

– По-моему, ты слишком много знаешь!– с беспокойством покачала головой Сара.– Да, ты права. Процесс болезненный. Поэтому младенцы и кричат первые несколько дней, не успокоишь. Это нулевые чипы. Они еще не подключены к общей системе, а значит, и не защищены… Обычно в них загружают первичные данные: родителей, статус и потом вживляют младенцу при рождении. Очевидно, у кого-то только что родились дети. Эти чипы вживят завтра. Сейчас надо посмотреть первичные данные и по возможности скорректировать. Даже не знаю, сколько уйдет времени на это и возможно ли вообще…

– Можно я посмотрю, что там?– внутри так и горело от любопытства.– У тебя же есть устройство подключения к ним?

– Раз уж увидела, то посмотри,– усмехнулась Сара.– А то ведь не дашь покоя… Здесь еще карта памяти. Борис прописывает всё, что нужно делать. Поэтому давай так: сейчас едешь ко мне домой, изучаешь информацию на чипах и на карте. А я отдам своих пациентов Басилу и подъеду позже. Где находятся все мои устройства, ты знаешь.

От удовольствия заглянуть туда, куда еще не проникало сознание, я счастливо улыбнулась и подпрыгнула на месте.

– Тише,– взглянув на свой коммуникатор, сказала Сара и поднялась.– Вперед!

– А-а, Сара… Можешь это куда-нибудь деть?– закопалась в рюкзаке я и вынула украденный коммуникатор.

Сара мгновение задумчиво смотрела на устройство, а потом подозрительно прищурилась, как было не раз.

– Откуда это, Саша?

– Нашла в аэробусе,– спокойно ответила я.

– Ты опять?– прошептала она.– На этот раз я расскажу Джону!

– У вас свои секреты, у меня свои,– нисколько не испугавшись, заявила я и спрятала пакет с «кексами» в карман форменной юбки.– И ты обещала не выдавать мои тайны брату. Тебя никто не заставлял давать мне слово… Ты же можешь подкинуть это в пункт находок через Басила?

– Это нечестно и опасно. Ты понимаешь, Саша?– подошла ближе Сара и взяла меня за локоть.

– Не опаснее того, что я каждый день появляюсь дома,– посерьезнела я и тоже прищурилась.

Мы несколько секунд мерились упрямыми взглядами, и Сара отступила. Мы доверяли друг другу и всегда держали слово.

– Дай мне слово, что ты больше этого не сделаешь?– потребовала Сара.

– Я постараюсь,– улыбнулась я, отошла и, коснувшись губ двумя пальцами, послала Саре воздушный поцелуй.– Привет Басилу!

Сара лишь осуждающим взглядом проводила меня к выходу.

Но она зря беспокоилась. Я умела просчитывать каждый свой шаг. Я очень внимательная и наблюдательная. Цепкая память и умение сосредоточиться на цели, глубокие знания кодекса и свода законов хомони, которые дал Джон, всегда хорошо служили мне.

Я отправилась в дом Лефаров. Даже если бы меня не послала Сара, то я сама заглянула бы к ним, чтобы кое-что проделать. Поскольку чип контроля фиксировал все наши передвижения во всех общественных местах, в том числе и в аэробусах, то мне было необходимо слегка скорректировать свою сегодняшнюю историю.

Сара и не знает, что я пользуюсь ее оборудованием для того, чтобы подчистить за собой. Ненадолго замедлив поток передачи сигнала чипа в базу службы контроля соблюдения кодекса, я затираю данные или слегка корректирую их: меняю дату или время посещения того или иного места. Ведь при жалобе на нарушение всех граждан, зафиксированных в это время в обозначенных заявителем местах, сразу же вызывали на допрос в отдел расследования нарушений. Жаль, что полностью удалить какое-то событие не могла, для этого требовалось встроиться в общую систему контроля и безопасности, чтобы защитные алгоритмы не воспринимали это как вторжение, но это по силам только самим разработчикам. Однако обойти уровень защиты к временным данным и заменить несколько цифр получалось неплохо.

С каждым разом это труднее делать, уровни защиты регулярно обновляются, и я понимаю, что когда-нибудь придется закончить с шалостями, но, игнорируя благоразумие, продолжаю находить новые пути обхода ловушек. Конечно, я знаю, что всё это очень рискованно, но, когда возникает определенная цель, остановиться не могу, будто становлюсь кем-то другим, пока не выполню задуманное. Да и не краду я в крупных торговых центрах или там, где меня явно могут заметить.