Младшую дочь-поскрёбыша из трёх дарованных Господом Богом ключарю Верненского Свято-Вознесенского кафедрального собора, протоиерею Александру Серову звали Авдотья. За маленький рост, искренность и добросердечный нрав люди ласково звали её Дуняша – Аленький Цветочек. Мягкий характер делал её абсолютно не защищённой от негативных стечений обстоятельств и трудностей, которые часто преследуют обычных людей. Поэтому родители, безмерно любящие шестнадцатилетнюю Дуняшу, уберегая её от будущих перипетий жизни, формировали у взлелеянной дочери желание посвятить себя служению Христу.
Поскольку в православной традиции не допускалась ординация[9] женщин, родители готовили девушку к браку с православным священником. Кандидатом в мужья Дуняши был выбран алтарник местного собора Александр Бритин. Шура по рождению – «праздничный ребёнок», потому что был зачат пьяными родителями в праздничный день. Через неделю протрезвевшая мать случайно увидела, как ещё пьяного папашу намертво загрызли бродячие собаки. С тех пор она патологически боялась собак и даже собачьего лая.
Через семь месяцев на свет без приглашения явился мальчик и был отвергнут обществом и собственной матерью. Однажды поздно вечером лежащий у сточной канавы младенец был случайно найден мещанином Яковом Бритиным и принесён в сиротский дом. Ребёнка принял ночной сторож – пьяница Шурка. Он же в свою честь назвал мальчика Шурой. Отчество Шура получил от своего «отца-спасителя» – Яковлевич, и был наречён Александром Яковлевичем Бритиным. Внешне он походил на своего отца: низкий лоб, широкие густые брови и глубоко посаженные глаза. Когда Шура сердился и морщил лоб, его лицо принимало вид морды примата. Кроме того, он шепелявил, что было причиной насмешек мальчишек. Ко всему прочему, от рождения он смертельно боялся собак и даже собачьего лая.
Природа наградила Шуру недюжинной силой, и он нередко пользовался ею, утверждая себя среди других обитателей сиротского дома. По достижении десятилетнего возраста, слава богу, он обрёл понимание и милость со стороны христианский церкви и был взят в услужение. Плод нелюбви, Бритин всю свою жизнь ненавидел окружающее общество и даже к защитнице-церкви относился без должной благодарности и почтения. Единственным объектом его любви было золото. Шура патологически любил золото, даже не подозревая о том, что эта болезнь – наиважнейший признак Антихриста.
Живя в окружении золотых изделий – парфинария православного храма, он мог часами сидеть, упёршись взглядом в какую-нибудь позолоченную чашу или блюдце, и даже святой крест целовал, думая только о том, что тот был золотым. Он, конечно, знал о планах родителей Дуняши относительно него и уже строил радужный замок своего светлого будущего. Поэтому свою клиническую мизантропию старался на глазах не проявлять, и это ему удавалось. Бритин был полной противоположностью Дуняши – шумный, грубоватый и категоричный в суждениях мужлан. Будучи старше на четыре года, он не блистал умом, зато с лихвой был «одарён» ничем не оправданным гонором. Кроме того, Шура грешил, не в меру прикладываясь к рюмке, и не только на Пасху. Однажды, будучи во хмелю, он допустил рукоприкладство к убогому слепцу, просящему милостыньку у входа в храм. Этот богопротивный поступок был осуждён, и на сего церковнослужителя было наложено прещение на длительный срок. Правда, позже алтарник Бритин принёс достойные плоды покаяния, и прещение было снято с него досрочно. Нельзя сказать, что родители не замечали разницы в характерах, взглядах и привычках молодых людей, однако они были уверены, что от алтарника народятся здоровые детки, а это главное в семейной жизни. То, что у Дуняши не было к Бритину любви – так у кого она нынче есть?
Отец Александр стремился всячески образумить Шуру и посему заставлял его переписывать от руки некоторые важные ритуалы богослужения и уместные случаю места Священного Писания. Кроме того, он дал своему будущему зятю благословение на учёбу в Омской духовной семинарии Омской епархии. Отец Александр был уверен, что Александр Яковлевич Бритин, находясь подальше от соблазнов, получит образование священнослужителя Русской православной церкви и правильное сибирское воспитание. Все были уверены, что Шура скоро вернётся нормальным человеком и достойным женихом для Дуняши.
Ранним сентябрьским утром 1916 года жена отца Александра вместе с дочерями в компании ещё четырёх семей небольшой колонной выехали в приграничный город Хоргос на ежегодную осеннюю русско-китайскую ярмарку. У каждой семьи были собственные цели этой поездки, но все планировали вернуться в Форт Верный, как обычно, через три дня. Ярмарка – не только место для покупок, но и народные гуляния с музыкой, танцами, качелями, сладостями и заезжими циркачами. В кои-то веки строгий батюшка решил устроить своим небалованным дочерям праздник.
В Хоргос прибыли к обеду. Бивуак решили разбить на окраине на берегу небольшой речки. Старшие принялись хлопотать по хозяйству, а Дуняшу с сёстрами отпустили погулять с условием вернуться засветло, к ужину. Оставив своих сестёр кататься на карусели, Дуняша решила где-нибудь перекусить. Позже, вспоминая этот день, она не могла объяснить, чем был вызван этот невероятный для неё поступок – оставить сестёр, чтобы одной пойти в ресторан. Направляемая провидением Дуняша впервые в жизни переступила порог ресторана.
Это был скромный ресторанчик с отменной китайской кухней. Она вошла ровно в ту минуту, когда в углу освободился двухместный столик, единственный накрытый домотканой скатертью зелёного цвета.
– Что будете заказывать? – спросила подошедшая официантка.
– Всё самое вкусное, – прозвучал бодрый голос рослого, в барашек курчавого красавца, вышедшего из-за её спины. Он без приглашения плюхнулся на стул напротив Дуняши. Официантка вопрошающе взглянула на неё.
– Угу, – нечленораздельно согласилась девушка, заметно краснея.
Официантка с дежурной улыбкой на каменном лице, держа взгляд на девушке, предложила меню:
– У нас на первое манпар.
– По полпорции, – вставил парень.
По выражению лица девушки официантка поняла, что он в доме главный и возражений не будет. Тогда она повернулась к молодому человеку и продолжила:
– Фунчоза.
– Холодная, – добавил тот, получив молчаливое согласие Дуняши.
– Самса.
– Мне с джусаем, – внесла свою лепту Дуняша.
– А мне с бараниной, – сделал заказ парень.
– Гуйру лагман… – Официантка взглянула на посетителей, ожидая комментарий.
– Мне маленькую, – попросила Дуняша.
– А мне самую большую, – пропел юноша, сверкая белозубой улыбкой, и добавил:
– Ещё варёное яйцо желтком наружу и лазджан.
– Эй, а ты не лопнешь? – дерзко глядя ему в глаза, спросила Дуняша.
Это «эй» от молодой русской девушки произвело на парня сильное впечатление. Он давно привык, что молоденькие, все как на подбор симпатичные казашки в его присутствии опускают глазки, демонстрируя чистоту и покорность мужчине – главные качества будущей невесты.
– Чай красный или зелёный? – подвела черту официантка.
– Мне зелёный, – одновременно ответили оба посетителя и рассмеялись.
За эти несколько минут, пока они делали заказ, Дуняша смотрела на сидящего напротив улыбающегося юношу и была бессильна оторвать от него свой взгляд. Между молодыми людьми сверкнула неведомая им до сих пор искра любви с первого взгляда. Именно так в жизни бывает, когда приходит настоящая любовь, коснись вы друг друга лишь одним только взглядом. Если бы Уильям Шекспир жил в Семиречье, он бы первую встречу Ромео и Джульетты назначил в этом ресторанчике. Но Шекспир никогда не был в Хоргосе, да и драматурга с таким именем никогда на свете не было, а такая любовь, как у Ромео Монтекки и Джульетты Капулетти, может возникнуть не только в итальянской Вероне, но где угодно, и, конечно, в Семиречье тоже. Не снимая обворожительной улыбки, молодой человек протянул девушке руку для знакомства:
– Меня зовут Азат.
– А меня Дуняша, – перебросив через плечо роскошную светло-русую косу в пояс, откликнулась девушка и сунула свою ладошку в его пригоршню. Парень, не теряя времени даром, ринулся завоёвывать сердце красавицы. Ещё удерживая её тёплую бархатную ручку, он сообщил:
– Я буду звать тебя Пятница.
– Потому что встретил меня в пятницу, как Робинзон Крузо?
– О Аллах! Какой ещё Араб-зон Пузо?
– Робинзон Крузо. Это моряк из Ливерпуля. Его судно попало в шторм и потерпело крушение в Тихом океане у южного побережья Чили. Робинзона выбросило на необитаемый остров, где он прожил четырнадцать лет. Потом в пятницу на этот остров дикие индейцы привезли человека, чтобы зажарить и съесть, а Робинзон его спас, и они подружились. Робинзон звал индейца Пятница.
– Какие ужасы ты мне рассказываешь. Я буду звать тебя Пятница, потому что я казах, а не Араб Пузо. Для казахов пятница счастливый день, и тебя я встретил в счастливый для меня день и никому не дам тебя зажарить. Может быть, к «пятнице» буду добавлять слово «жаным», что означает «душа моя».
– Ну ладно, пусть будет жаным Пятница! – рассмеялась Дуняша, и на её щеках тотчас появились восхитительные ямочки.
– Азат – это обычное мусульманское имя. С арабского переводится как «независимый». У армян тоже есть такое имя, оно означает «помещик».
– Как ты здесь оказался на мою голову, независимый помещик?
– Нет! Я не помещик. Мы кипчаки, вольный народ, люди шатров. Мы с братьями приехали на ярмарку. Я сбежал от них до вечера.
Азат был убеждён, что нравится девушке, и он решил закрепить первый успех, продолжая демонстрировать свои познания:
– Это ещё не всё, – он поднял указательный палец, – во дворце персидского царя жил евнух, которого звали Азат Персидский. Он был умным, добрым человеком и никогда не врал. Это самые главные качества, чтобы тебя ненавидели дворцовые блюдолизы. Царь очень любил Азата и выделял его перед другими, именно поэтому завистники Азата долго терпеть этого не могли, и однажды, собравшись вместе, они решили обвинить Азата в том, что он тайно исповедовал христианскую веру. Хотя никакой тайны не было. Это был чистейший наговор. Азат не скрывал своей веры, потому что ничего дурного в этом нет. Но злые люди подковёрными интригами добились казни Азата за его христианскую веру и, чтобы дважды не вытирать саблю, отрубили головы ещё тысяче персидских христиан. После этого случая христиане объявили Азата святым. С тех пор католики всего мира 22 апреля отмечают как День памяти Азата Персидского! – здесь молодой человек сделал паузу, чтобы насладиться произведённым на девушку впечатлением.
– Ну и откуда берутся святые евнухи христианской веры, которые работают независимыми помещиками? – заливалась детским смехом Дуняша, будучи не в силах скрыть свой восторг от общения с этим парнем.
– Мои предки пришли сюда с левобережья Ангары, – Азат не унимался соблазнять невинную девушку.
– А где это?
– Точно не знаю, кажется, где-то в Сибири.
– Ты что, не казах, а монгол?
– Смешная ты! – рассмеялся Азат. – Монгол – это не национальность. «Мынкол» переводится как «тысячная рать». Это слово придумал Чингисхан, а дремучие европейцы сделали из этого национальность, – смело предположил он. – Наш род имел свои земли от реки Енисей до Байкала. Я прямой потомок великого воина Аттилы, – Азат поднял указательный палец вверх. И через секунду добавил: – Он весь мир покорил.
– Кто тебе сказал?
– Мой отец. Все кипчаки это знают. Конечно, каждый кипчак имеет кучу своих тараканов в голове, которых с ходу не поймёшь, но у всех нас есть гордость, смелость, выносливость и…
– Скромность, – добавила Дуняша, пряча улыбку.
– Нет. Чего нет, того нет, – принял шутку Азат. – Зато мы не лицемеры, не любим всякие интриги. Нас на лесть не купишь.
– А ещё вы не любите домашнюю работу и обожаете командовать другими.
– Кто тебе это сказал?
– Мой папенька.
– Кажется, он прав.
– А ещё он сказал, что все кипчаки имеют страсть к грабежу и насилию. Даже в вашем Коране есть специальная сура, которая оправдывает военную добычу. Однако на тебя это не похоже.
– Да-а, – протянул Азат, – меня Аллах миловал. От своих предков я взял только хорошие поступки. Мой отец говорил, что мы должны помнить своих предков, в этом наша сила. Даже римляне боялись Аттилу и звали его Бич Божий, – вернулся к «козырной» теме Азат.
– И мой папенька рассказывал, что ваш Аттила хороший человек, потому что всегда покровительствовал православным христианам. Болгарские христиане до сих пор гордятся тем, что Аттила их предок.
– Я ничего не знаю про болгар, может, это и правда. А вот кипчаки хорошие люди.
– А ты?
– Я тоже хороший человек.
– Это я поняла. Ты христианской веры?
– Нет. Я правоверный мусульманин.
– Значит, ты умеешь обманывать.
– С чего ты взяла?
– Мой папенька говорил, что ислам одобряет ложь. А ваш мусульманский богослов Аль-Табари говорил, что «ложь – это грех, но не тогда, когда она служит на благо мусульманину». Это правда?
– Я этого точно не знаю. И о твоём Аль-Табари никогда не слышал.
– И ваш пророк Мухаммед говорил, что ложь и лжесвидетельство – большой грех, но разрешён в четырёх случаях.
– И в каких же?
– Во-первых, мусульманин может солгать для спасения своего имущества, своей жизни и чести в случае нападения врагов. Во-вторых, ложь допустима, когда надо помирить мужа и жену или два народа. В-третьих, ложь дозволена на войне для достижения превосходства над врагом, в-четвёртых, допускается ложь мужа, сказанная жене с целью сохранения благополучия семьи.
– Ну хватит перечислять.
– А других причин обмана пророк Мухаммед и не называл. Только эти четыре.
– Ну и слава Аллаху.
– А правда, что у вас ложь во имя ислама зовётся такийя, а утаивание части правды – китман?
– Ну и что? Ты хочешь сказать, что русские никогда не врут?
– При чём здесь русские. Я говорю о христианах. Христиане бывают разных национальностей, и они не должны врать никогда. Христианская вера учит, что ложь – большой грех, и даже в Святой Библии сказано: «Не будет жить в доме моём поступающий коварно; говорящий ложь не останется пред глазами моими».
– Выходит, что только мусульмане должны всех обманывать, а христиане белые и пушистые?
– Во-первых, не должны, а могут, и только тогда, когда мусульманину это выгодно. И потом, не одни христиане, но и большая часть мировых религий считает ложь большим грехом. Например, я читала четыре благородные истины в буддизме, и там говорится, что человек должен идти путём самодисциплины, избегая в том числе лжи – неправедной речи. Ты хотя и мусульманин, но я тебе доверяю.
– Почему?
– Не знаю. Мне кажется, что ты не будешь меня обманывать. Правда?
– Конечно, правда. Я человек бесхитростный, я кипчакский воин – мамлюк. Мамлюки не любят всякие фигли-мигли, а свои проблемы всегда решали открыто и только силой.
– И ты такой же?
– Нет, я человек мирный, и у меня хороший характер. Один наш близкий родственник – мамлюк Бейбарс, даже был султаном Египта и жил во дворце, в Каире. Это он спас Египет от нашествия крестоносцев. Ты что, мне не веришь? – Азат поймал тень сомнения в глазах девушки.
– Верю. Я тебе верю, – искренне заявила Дуняша и, улыбаясь, спросила: – Ты, случайно, сам не собираешься в Египет?
– Нет. Я наше Семиречье люблю. Бейбарс умер в 52 года и похоронен в сирийском городе Дамаске, – продолжал набирать очки молодой человек, – представляешь, его отравил родной сын, принц Малик-Кахер. – Азат потупил взор и добавил: – Вот же гад. Как это вообще возможно, ведь родной сын.
О проекте
О подписке