Глава 3

– Тебе давно уже пора быть дома. Я жду тебя целую вечность.

Николас едва успел войти в свою библиотеку в поместье Мэннинг-Хаус, держа в руках свежую корреспонденцию и различные послания от управляющего имением, как на него обрушился его брат Стивен. Он сидел, вальяжно развалившись в кресле у камина с бокалом бренди в руке, развернутой на коленях газетой и множеством других газет, разбросанных вокруг него на полу.

– Вижу, ты нашел, чем заняться, – отреагировал Николас. – А я ведь только что привез ящик бренди от виноторговца.

– Отличная вещь, – сказал Стивен, смеясь. Он влил в себя последний глоток и довольно выдохнул. – У тебя всегда самый лучший бренди, Ник, и самый лучший повар к тому же. Я уже отведал ваш ланч, он великолепен. Мне надо чаще бывать у тебя.

– Ты и так приезжаешь достаточно часто, – сказал Николас.

Он постарался казаться рассерженным этим неожиданным вторжением в его жизнь и его винный погреб, хотя на самом деле был рад видеть брата. Он всегда радовался, когда приезжали родственники. Жизнь в городе довольно одинока и скучна, а их добродушные шутки и розыгрыши, бесконечные шалости и проделки неизменно развеивали унылое настроение. Когда они были рядом, не нужно было слишком много рассуждать и постоянно держать что-то в памяти, он мог просто быть самим собой, жить счастливо одним моментом.

Однако в последнее время все они были очень заняты. Стивен унаследовал от матери имение Финкот-Парк, где она провела в печали остаток своих дней, после того как их отец, старший герцог, бежал со своей любовницей леди Линуолл. Стивен прикладывал немало усилий, чтобы превратить его из прибежища мрачных воспоминаний в лучшие во всей Англии конюшни и ипподром. Их сводный брат Лео помогал ему в этом, уехав на континент в поисках подходящих лошадей. Время от времени они получали от него известия, правда, не слишком часто.

Их единокровные сестры Жюстина, Аннализа и Шарлотта погрузились в проблемы собственных разрастающихся семейств. Они часто писали, как правило, для того, чтобы осторожно разузнать, когда же и он, следуя их примеру, свяжет себя благословенными узами супружества.

Сам Николас сомневался, что вообще когда-нибудь обретет свою половину, совершенную и любящую. Однажды он попытался, но испытал лишь боль и отчаяние. Он помнил о своем долге обеспечить свой род наследниками и знал, что непременно исполнит его, но только не теперь.

С тех пор как вернулся из Италии, он чувствовал странную, непривычную отстраненность от собственной семьи. Утратил ту жизнерадостность и легкомыслие, присущие им всем. Он понимал, что близкие волнуются за него, но не знал, как их ободрить, вернуть свое умение наслаждаться жизнью.

По каким-то непонятным причинам образ леди Эмили Кэрролл то и дело всплывал у него в голове.

Он вспоминал, как поймал и удержал ее вчера ночью, когда она чуть не упала, споткнувшись на ступенях. Нежное, теплое прикосновение ее тела. От нее пахло сладкими летними розами, ее светлые локоны блестели, словно шелк, спадая на щеку. Она казалась неожиданно милой и живой.

В тот момент она испугалась, но тут же засмеялась и, залившись румянцем, вцепилась в него, стараясь удержать равновесие. Ее называли Ледяной Принцессой. Честно говоря, ему тоже так иногда казалось. Она была такой тихой и осмотрительной, ее зеленые глаза замечали все вокруг, в том числе дурные желания и намерения людей.

На званом вечере в их фамильном поместье Вельбурн она ни разу не присоединилась к их играм и веселью. Николас помнил о своем долге с самого детства. И на балу его внезапно потрясла мысль о том, что Эмили Кэрролл как раз та девушка, которая смогла бы помочь ему выполнить этот долг. Милая, благовоспитанная, знатного рода. Замечательная хозяйка герцогского имения, чудесная мать будущих герцогов и маленьких леди, по крайней мере, настолько, насколько обещали ее взгляды и происхождение. Ее родители в свое время дружили с его отцом и наверняка одобрили бы их союз.

Но потом Николас задумался о планах на будущее, он должен был позаботиться о том, чтобы на свет появились наследники, но мысль о Ледяной Принцессе в его постели совсем не пришлась ему по вкусу. Да, он одинок, это правда, но настолько ли одинок? Нет, пока еще нет!

Впрочем, на балу в какое-то мгновение ее маска спокойствия и невозмутимости соскользнула, и он заметил огонек, сверкнувший в глубине ее глаз. Интересно, какая она, настоящая Эмили Кэрролл? Вопрос, интригующий до безумия.

– Ты какой-то тихий сегодня, Ник, – заметил Стивен, отвлекая Николаса от мыслей об Эмили и возвращая его в реальность.

– Извини, я просто занимался кое-какими имущественными делами и, видимо, слишком увлекся, – ответил Николас.

Он бросил бумаги на свой письменный стол и присел на его край, скрестив руки на груди. Камердинер суетился с его измятым жилетом и галстуком и тихонько ворчал о том, как «следует герцогу заботиться о своем внешнем виде».

Но Николас опасался, что не сможет всегда и во всем быть истинным герцогом. Прошло уже много лет с тех пор, как его отец скончался от лихорадки в Неаполе у своей новой жены, и с того времени так много всего произошло, многое изменилось. Тем не менее Николас продолжал учиться играть свою роль, старался выполнять все свои многочисленные обязательства.

– Это было довольно скучно, и я устал, – сказал он.

– Ник, ты? Устал? Такого не может быть! – воскликнул Стивен. – Ведь только ты всегда мог переплыть через озеро, а потом проскакать верхом пять миль, и все это еще до завтрака. Держу пари, ты всю ночь играл в карты и бродил по девицам. Да, от этого можно устать. Вот, выпей немного бренди, это приведет тебя в чувство.

– Да, я выпью бренди, только если ты оставишь хоть немного. Знаешь, ты бы немало удивился, если бы узнал, чем я на самом деле был занят прошлой ночью. – Николас опустился в кресло рядом со Стивеном и потянулся за бутылкой.

– Что, никаких картежных страстей? Никакого публичного дома?

– Нет, если таковым не считать бал у леди Орман.

– Ты был на светском балу? – недоверчиво спросил Стивен. – Я потрясен. Тебе действительно нужно выпить.

– Да уж. Наши сестры постоянно твердят о том, что я должен исполнить свой долг и жениться, вот я и подумал, что прием у леди Орман – отправная точка поисков.

– Они не задумываются о твоем долге, Ник. Просто с тех пор, как они вышли замуж, у них в голове сплошные мечты и романтика, вот они и хотят, чтобы так было у всех. И особенно это касается нас с тобой.

– Хм, – Николас сделал большой глоток обжигающего бренди, – так ты приехал в город, чтобы найти себе жену?

– Черт возьми, нет! Я еще слишком молод, чтобы жениться, хотя Шарлотта и утверждает обратное. Я здесь ради аукциона в Таттерсолз. Говорят, в каталоге значится подающая надежды кобыла. Хотя, осмелюсь предположить, примерно то же было и у леди Орман.

Николас засмеялся, вспомнив выстроившихся в ряд хихикающих, одетых в белое дебютанток и их мамочек, жаждущих встретить здесь подходящего молодого герцога. И Эмили Кэрролл, которая, казалось, совсем не заинтересована ни этим глупым хихиканьем, ни поисками подходящей партии.

– Так оно и было, – сказал он. – А я уже и забыл, что Лондон в сезон балов – это одна грандиозная ярмарка, где все выбирают себе подходящих лошадей. Я слишком долго прозябал в деревне.

– Это было необходимо. Имущественные дела отца в ужасном состоянии после его смерти, вот тебе и пришлось все приводить в порядок. Задача непростая и незавидная.

– А я бы и теперь предпочел оставаться там, – пробормотал Николас.

– Я только что оттуда, и поверь мне, там не намного лучше, чем в городе. По пути в Лондон я заезжал в Деррингтон повидать Шарлотту и Дрю.

– И как там наша сестренка?

– Огромная, словно дом, и в постоянных заботах о ребенке, который вот-вот появится. Однако у нее хватило энергии и на то, чтобы распространяться о прелестях брака и семейной жизни. И кстати, она завела еще двух мопсов. По-моему, четыре – это уже слишком.

– Что ж, буду благоразумен и постараюсь держаться подальше от Деррингтона.

– Мудрое решение, по крайней мере, некоторое время лучше воздержаться от визитов. – Поколебавшись мгновение, Стивен спросил: – Ну и как, была ли на балу молодая леди, которая смогла привлечь твое внимание?

Зеленые глаза леди Эмили снова возникли в его воспоминании, такие яркие и задорные. И совсем не холодные. Николас отогнал от себя ее образ и сделал еще глоток.

– Только не говори, что ты тоже изображаешь свата, Стивен.

– Нет, конечно. Я абсолютно не гожусь для этой роли. Я просто подумал, что… возможно, было бы неплохо, если бы нашелся кто-то, кто помогал бы тебе. Кто-то понимающий и добрый. Ну и милый, конечно.

– Какая разумная женщина захочет войти в нашу семью? Твои шутки и выходки не задержали бы ее здесь надолго.

– Я вполне мог бы себя контролировать, так же как и Шарлотта, и все остальные, если бы появился кто-то, на кого ты хотел бы произвести хорошее впечатление. Кто-то, кому и мы должны были бы понравиться.

– Пока никого нет. Но я учту твои слова.

Он действительно принял их во внимание, отчасти поскольку уже привык к заботам и активному участию сестер в этом вопросе, однако Стивен ни в чем подобном прежде замечен не был. Но уж если даже он считает, что Николасу требуется «помощь» в его герцогских делах, значит, его переживания и одиночество слишком очевидны.

Николаса это не устраивало, он всегда старался ограждать своих близких от тревог и волнений. Возможно, женись он сейчас, все бы успокоились, по крайней мере до тех пор, пока не нашли бы новый повод для беспокойства.

– Нам нужно куда-нибудь выбраться сегодня вечером, – предложил Николас, – ты так редко бываешь в Лондоне, нужно получить от него все, что возможно.

– Надеюсь, ты не потащишь меня на какой-нибудь душный бал или музыкальный вечер?

– Нет, если, конечно, ты не горишь желанием попасть на бал леди Арнольд. Мы могли бы отправиться в клуб, поиграть в карты. Или посетить при желании заведение миссис Ларкин.

– Превосходно! А у меня есть билеты на маскарад в Воксхолле.^[3] Я слышал, у синьоры Растрелли великолепное сопрано, а она как раз будет там выступать.

– И, бьюсь об заклад, не менее великолепная грудь. Стивен рассмеялся:

– И это тоже, конечно. Вскоре Стивен отправился в номера, отказавшись остановиться в Мэннинг-Хаус. Николас остался наедине с бухгалтерскими счетами и головной болью от выпитого бренди. «Хорошо, что брат в городе», – подумал он, усаживаясь за стол. Возможно, немного веселья и развлечений – как раз то, что ему сейчас нужно. Немного выпивки, одна-другая партия в карты, немного итальянских оперных див с великолепной грудью. Ему необходимо вновь почувствовать себя тем самый Николасом, но не только герцогом.