Глава 6

Жаклин Шторм

Остаток дня меня все еще потрясывало от шока. Погруженная в воспоминания обо всем. Что произошло, я даже почти не заметила, как доктор перевязал рану на спине. Только один раз, когда очищающий раствор попал на самый глубокий участок пореза, я вскрикнула, но в остальное время от боли отвлекал глубинный, первобытный страх. Такой я испытывала впервые. Сейчас перспектива остаться одной в стенах своей каюты сейчас казалась куда более пугающей, чем тепловой удар или косые взгляды моряков, потому я замерла в надежде, что они, занятые починкой парусов и оттиранием крови с борта, не обратят на меня внимания.

Мысли лихорадочно метались в голове, не позволяя прийти к какому-то решению или хоть немного успокоиться. А что, если бы я сумела осуществить свой план и свалилась на палубу7 Что, если бы нож сирены пронзил мое сердце? Да я могла и просто не удержаться на мачте! О чем я вообще думала, ввязываясь в такую глупую затею? Никогда не страдала тягой к бессмысленным приключениям, но что вдруг на меня нашло?

Когда врач завершил процедуры, я не решилась спуститься в свою каморку. Осталась на палубе, спрятавшись в тени навеса, который матросы возвели над капитанским мостиком. Эмиль стоял там, раздавая указания. Солнце палило нещадно, но ему, закаленному в долгих морских странствиях, жара, казалось, не доставляла никаких неудобств. Бронзовая кожа, давно привыкшая к палящим лучам, поблескивала от пота, от острого взгляда голубых глаз не укрывалась ни одна неточность в действиях подчиненных. Иногда этот взгляд пронзал и меня – неодобрительно, почти злобно. Я предчувствовала, что мое объяснение про подарок «дражайшему жениху» его не убедило, и с ужасом ждала нового разговора – наедине.

Стоило только вспомнить про тритона, как меня бросило в жар. Вот так бесстыдно прижиматься к мужчине – пусть он и человек только наполовину – мне еще ни разу не доводилось. Даже в прошлой жизни, за тридцать прожитых лет. И что мне теперь с ним делать? Не напрасно ли я рисковала и пленила его? Смогу ли убедить его помочь мне?

Бездна! Он наверное даже не знает человеческого языка. Я слышала, что в прошлый раз его долго и жестоко учили произносить привычные нам слова, но он мало что усвоил. Или не хотел показывать всего, что ему известно? Так или иначе, он тот еще упрямец. А у меня нет никаких аргументов: я ведь не смогу его пытать, просто не смогу! Да, сирены жрут людей, так говорят, но все же… Слишком сложно. Слишком глупо! Во всем виноват Морской Змей, это глупое видение: если бы не оно, я бы не решилась на такую идиотскую выходку! А раз древний бог – всему причина, то пусть и подскажет мне, как быть дальше.

Я посмотрела на волны, которые становились все меньше за последний час и серебрились под ясным небом, на котором не виднелось ни одного, даже самой маленькой и легкого облачка. Ветер стихал, матросы уже спустили паруса, и «Сирена» дрейфовала на морских просторах лениво, как старая кобыла. Я вглядывалась в воду в надежде заметить что-нибудь – или кого-нибудь – но морская гладь оставалась совершенно спокойной.

Поскрипывали доски под ногами моряков, снизу слышались глухие удары чего-то тяжелого о корпус корабля – наверное, тритон бился в тщетных попытках выбраться.

– Угомоните кто-нибудь эту тварь, – рыкнул Эмиль, стукнув каблуком сапога по палубе. – Джо, иди ты.

Квартирмейстер, серая кожа которого будто поглощала солнечный свет, молча кивнул и направился к люку в трюм. Его тело выглядело распухшим и влажным даже в сухую жару, но он поднял крышку и скользнул в них на удивление легко. Поговаривали, что он заключил сделку с какой-то придонной редкой рыбой, и с тех пор выглядел так. Перед тем, как его голова скрылась в полумраке трюма, он полоснул меня недобрым взглядом. Я поежилась. Да уж, теперь вся команда считает меня не только бесполезной, но еще и взбалмошной, а может и опасной. Плохо дело.

Эмиль тем временем засучил рукава, отчего его руки с крупными венами стали вины еще отчетливее. Он выпрямился, сверился с компасов и, о чем-то посовещавшись с двумя долговязыми штурманами, закрыл глаза.

Я замерла, стараясь сделать вид, что меня тут вовсе нет. Обычно в те моменты, когда кто-то из членов команды пользовался даром, меня едва ли не насильно «провожали» в каюту, но сейчас, после боя, ни у кого, кажется, не возникало желания спорить со мной. Или Эмилю сейчас просто не до того – из-за боя с сиренами мы слишком замедлились, а шить грозил увеличить и без того значительное опоздание.

Ожидая, что капитан возденет руки к небу и начнет читать какое-нибудь длинное заклинание, я подтянула ноги к груди и сжала губы. Но ничего подобного не происходило. Я только видела, как напряглись крупные скулы Эмиля и как забилась жилка на крупной шее. Затем корабль мерно двинулся вперед, забирая на юго-восток.

Я все ждала, что появятся крупные волны, или какой-то особенный свет, или что произойдет еще хоть что-нибудь, что укажет на власть Эмиля над самой водой, но увы, «Сирена» просто плыла вперед, подгоняемая самим морем.

Движение, направленное не ветром, но волей одного человека, продолжалось почти до заката. Я успела задремать и проснуться, а Эмиль все так же стоял, прикрыв глаза. Когда на его лицо упали рыжие закатные лучи, он вздрогнул, пошатнулся, но удержался на ногах.

– Капитан, – тихо позвал его один из штурманов – тот, что моложе, вихрастый шатен с узкими, как у змея, глазами.

– На сегодня довольно. Сдаю вахту, – отдав еще несколько коротких распоряжений, Эмиль медленно, но уверенно сошел на палубу с мостика и, бросив на меня короткий взгляд, направился в свою каюту.

Я же осталась сидеть в полной растерянности. Не раз слышав, как моряки восхищались небывалой силой дара, который Эмиль, по их словам, получил от реки на Блаженных островах, я всегда мечтала увидеть его в деле, и теперь., к стыду своему, чувствовала разочарование.

Матросы в отсутствие капитана ненадолго покидали свои посты, чтобы по очереди нырнуть в трюм и выудить оттуда что-нибудь, что сейчас казалось им очень нужным. Один достал губную гармошку, другой приволок барабан, третий – мешочек с отсыревшей охрой.

– Ну что, готово, Ганс? – крикнул молодой матрос, которого я почему-то совсем не помнила, вышедшему на палубу доктору. – Закат скоро.

– И без тебя вижу, – отмахнулся врач. – Выносите троих, с четвертым я скоро закончу.

Двое моряков подорвались с мест и вслед за Гансом скрылись в трюме. Вскоре они вытащили наверх первый кусок парусины, в который был завернут один из тех, кто погиб в бою с сиренами. Затем они подняли и остальные тела. Спускать их в воду полагалось только при свете звезд и только в подобающем виде – с зашитыми ранами и в лучшей одежде, которая при них оставалась. Обычно подготовкой тел занимался врач, и нынешний раз не стал исключением.

Юнга суетился, помогая то тут, то там, до тех пор, пока его не позвал Эмиль, хриплый голос которого, казалось, мог разноситься на много километров вокруг. Паренек метнулся в сторону каюты и через несколько минут вернулся оттуда.

– Капитан велел без него не начинать. А вас, сэра, просил зайти к себе,– юнга ехидно ухмыльнулся.

Я на негнущихся ногах поднялась и, придерживаясь за фальшборт, побрела в сторону лестницы. Хотелось оттянуть момент разговора с Эмилем как можно дольше, но злорадные взгляды моряков, от которых зудели спина и затылок, заставляли поторопиться.

Войдя в каюту, я еще несколько мгновений ничего не видела: полутьма почти ослепила меня после целого дня, проведенного под ярким солнцем. Однако я все же заметила, что Эмиля нет за столом, где он обычно проводит время, когда не стоит на мостике или не учит матросов фехтованию.

За спиной резко звякнул дверной засов, я вздрогнула, но обернуться не успела. В следующий миг я уже оказалась прижата к стене и ощутила касание холодного металла на шее.

– Кто ты такая и что сделала с Жаклин? – прорычал мне на ухо Эмиль, до боли сдавив запястье.

Я сглотнула и постаралась унять дрожь, чтобы не напороться на лезвие его кинжала раньше, чем он сам захочет меня прикончить.

Глава 7

– Эмиль, вы с ума сошли? – осторожно заговорила я, но в качестве ответа получила только тычок в бок. Острие кинжала уже прижималось к коже так тесно, что еще мгновение – и хлынет кровь. Если бы мне было, в чем каяться перед капитаном, я бы уже непременно это сделала, но сейчас-то я ни в чем не виновна!

– Или тебя околдовали? Тогда говори, кто! – продолжал упорствовать Эмиль.

– Помнишь, как я чуть не утонула, пока пыталась научиться плавать? Ты тогда вытащил меня за шкирку, как котенка, – медленно продолжила гнуть свою линию я. Сейчас надо доказать ему, что я вполне в своем уме: может, тогда его подозрения ослабнут, и можно будет как-нибудь выкрутиться. – Помнишь, как я таскала для тебя книги из отцовской библиотеки? Помнится, тебе особенно нравилась история про удачливого купца, который повидал много дальних стран.

Я замолчала и сглотнула. Эмиль внимательно слушал, я чувствовала его въедливый взгляд затылком, но повернуться не позволяли руки, все еще прижимающие меня к стене каюты. И хоть я никогда не испытывала к Эмилю ничего, кроме уважения, сейчас все же чувствовала, как щеки предательски краснеют. Похоже, попадать в пикантные ситуации с мужчинами, которые меня ненавидят, становится уже дурной привычкой.

– А еще тебе тяжело давалось фехтование, – решила закрепить успех я. – Ты отлично справлялся со всеми упражнениями, обладал самой быстрой реакцией из всех своих сверстников, но когда дело доходило до атак, долгое время бил не по противнику, а по его клинку. Я несколько раз видела, как отец отчитывал тебя за это…

Я собиралась продолжить, но хватка капитана ослабла, он отстранился на шаг, и я тут же развернулась. Как раз вовремя, чтобы толкнуть покачнувшегося от усталости Эмиля в сторону стула и не дать ему свалиться на пол.

В блеклом свете масляной лампы я видела, насколько глубокие тени залегли под его глазами, как покраснели глаза и побледнела загорелая кожа. Теперь, видя, как капитан устало проводит ладонью по лицу, я поняла, каких усилий ему стоило несколько часов вести корабль в полосе штиля.

– Тогда какого порождения Бездны ты творишь? – выдохнул он сквозь стиснутые зубы и поднял на меня испытующий взгляд. – Жаклин, не заставляй меня снова тебя запирать.

Я на несколько секунд растерялась: Эмиль впервые обращался ко мне просто по имени, прежде он держался подчеркнуто-вежливо. Я не знала, что ответить на эту внезапную откровенность. Могу ли сказать ему правду?

– Боюсь, ты не поверишь, если я все объясню, – покачала я головой.

Эмиль кивнул в сторону сундука, обитого поржавевшей медью. Я села, повинуясь его немому распоряжению.

– Прежде вы, сэра, показывали себя вполне разумной: с готовностью отправились в путь, не выказывали никакого гнева или возмущения против идеи выйти за адмирала дома Штиля. Но в последние несколько дней вы ведете себя странно: то как прежде, то совершенно иначе, чем обычно, – Эмиль сбился, но по затуманившемуся взгляду я поняла, что он вспоминает и пытается осознать все, что произошло. Не укрылось от меня и возвращение к подчеркнуто-вежливой интонации. – Попробуйте все же объяснить. Быть может, я смогу вам помочь?

Я оперлась спиной на шершавые доски переборки и только сейчас вспомнила, что на мне все еще наряд матроса, который я так и не удосужилась сменить после боя. Мысль о том, что плотная ткань обтягивает мои ноги, выставляя их на всеобщее обозрение, вновь заставила меня покраснеть, но если я прямо сейчас попытаюсь уйти под предлогом, что мне необходимо сменить наряд, Эмиль еще сильнее уверится в своих подозрениях.

– Ты веришь, что боги могут даровать людям способность вернуться в прошлое, чтобы исправить ошибки? – спросила я, не сколько желая услышать ответ Эмиля, сколько наблюдая за его реакцией.

Капитан в задумчивости потер подбородок, сопоставляя мои слова с тем, что видел сам.

– Сказал бы, что это – полный бред, если бы вы вдруг не начали вести себя так, будто за те несколько часов обморока прожили совсем иную жизнь, – наконец, сказал он. – Однако чем вы можете доказать свои слова?

Я развела руками: прямых доказательств у меня не было и быть не могло. Дни, проведенные на корабле, я помнила смутно, потому не могла сказать Эмилю, что произойдет завтра или через несколько суток. А до событий, которые могли бы подтвердить мою правоту, еще слишком много времени. К тому же, если позволить событиям идти так же, как и в прошлый раз, то я вновь непременно окажусь женой ненавистного толстого офицера и пленницей на его вилле.

– Мне нечем доказать свои слова, но я знаю, что в планы Адмираша Штиля на входит освобождения моих родителей, – стараясь придать голосу как можно больше уверенности, сказала я.

– Снова вы за свое, – разозлился Эмиль, впрочем, сейчас он не выглядел таким же разъяренным, как в тот день, когда я посмела усомниться в честности Адмирала впервые. – Он всегда выполнял условия договоров, даже если они были заключены с его врагами.

– Как бы там ни было, на этот раз все случилось иначе. Мои мать и отец остались в имперской тюрьме до самой своей смерти, меня адмирал выдал замуж за одного из своих офицеров, после этого под власть Империи перешли наши Блаженные острова.

Стоило мне заговорить об островах, как Эмиль вскинулся, его взгляд обрел ясность и остроту.

– И что же, по-вашему, имперцы сделают с островами, если получат их? – спросил он, и я явно различила в его напористом тоне волнение.

– После замужества я там больше не бывала, но слышала, что там вскоре выросло довольно крупное поселение, там разводили тростник, торговали, построили небольшой порт. Вскоре острова стали форпостом для дальнейшего продвижения в неизведанные воды на западе, но увенчались ли плавания исследователей успехом, я не знаю, – продолжила я развивать явно заинтересовавшую Эмиля тему.

– Что стало с теми членами дома, кто остался там после нашего отбытия? – продолжал допытываться капитан, уже не скрывая явного интереса.

– Большинство из них повесили. Когда вы поняли, что Адмирал не вернет свободу моему отцу, вам с небольшой группой моряков удалось бежать. Какое-то время вы на Сирене скрывались от имперских морских ищеек, но спустя три года вас все же поймали и повесили, – дрожащим голосом добавила я, опасаясь новой вспышки гнева. Но известие о скорой собственной смерти Эмиля, казалось, ничуть не обеспокоило. Да он вообще пропустил мои последние слова мимо ушей.

– Значит, тростник, поселение и порт, – пробормотал он, бегая по полутемной каюте невидящим взглядом. – А не слышали ли вы про какие-нибудь странности или необычных животных, обнаруженных там?

Я всерьез призадумалась и к стыду своему поняла, что боль и апатия затуманили мой разум: семь лет, на протяжении которых я носила фамилию Стеттон и почти не покидала виллу мужа, прошли как в тумане, и лишь редкие горькие известия о доме рассеивали его. Но оттого, что с каждой новой весточкой на сердце становилось все больнее, я, как могла, избегала новостей о Блаженных островах и моряках – членах умершего дома Шторма.

Немного покопавшись в собственной голове, я все же выудила оттуда несколько воспоминаний.

– В газетах писали, что после прибытия на острова поселенцев с континента река несколько раз разливалась и топила новые дома. Но со временем и ее удалось обуздать с помощью системы каналов и дамбы.

Эмиль выдохнул сквозь стиснутые зубы, в его глазах сверкнула злость. Похоже, река, давшая ему силу повелевать любыми водами, значила для него гораздо больше, чем собственная жизнь. Интересно, какие обязательства связывают его? И почему собсвтенная жизнь волнует его меньше, чем благополучие источника магических сил?

И все же допытываться я не осмелилась. Да и есть ли смысл задавать вопросы? Эмиль явно не в настроении на них отвечать.

– Что ж, по крайней мере, вы верите в то, о чем говорите. Но это не значит, что и я верю вам, – наконец, заключил он.

Мне оставалось только кивнуть. Я и не ожидала, что он вот так запросто поверит моим словам. На самом деле, то, что он вообще выслушал меня, уже можно считать большой удачей.

– У вас, наверное, еще много вопросов, – с пониманием улыбнулась я.

Эмиль кивнул и поднялся со стула, прихватив со стола полупустую бутылку вина.

– Верно. Но вам с корабля все-равно никуда не деться, так что я еще успею выслушать вашу версию того, что должно произойти.