– Думаешь мы можем что-то изменить, если обсудим? – с иронией ответила девушка, заплетая волосы в косу.

– Думаю надо поесть и двигаться отсюда. Мы тут третий день, а толком ничего и не видели, – отозвался я. Есть хотелось зверски. А еще отвлечься и не обсуждать утро.

– Вот я про это и говорю. Куда двигаться? Мы можем сидеть на одном месте, а утром будем просыпаться на другом. И неизвестно, что с нас или у нас пропадет в следующий раз.

– О чем ты, – не понял я, сооружая бутерброды из сыра и вяленого мяса.

– Ну смотри, ты в первый день теряешь сознание, да не гляди так. Я помню, кто-то в мозгах покопался у тебя и чуть не спек их тебе. Мы на утро проснулись в исподнем, хотя тебя мы не раздевали точно. Да и я только куртку скинул. Да точно тебе говорю, положили тебя поверх одеяла и все. Вчера же, мы тоже легли все одетые, – Миха посмотрел на нас по очереди, и мы с девушкой только кивнули, – А проснулись мы – нагие. Так вот вопрос: что пропадет с нас по утру завтра?

– Вот завтра и узнаем, а сидеть на месте глупо. Вдруг мы сейчас из лесочка выйдем, а там город с домиками и библиотекой? Вот то то же, – жуя прошамкала Марша и так она была прекрасна в этот момент, что мысли о Михе и моей странной на него реакции вылетели из головы.

Еще немного поспорив и позавтракав в сухомятку, решили идти дальше. Сидеть на одном месте скучно. Но для меня еще был очень важен спор, а точнее выиграть его. Ребятам он побоку, всё-таки дочь повелителя и Светлый наблюдатель не задержатся в моем мире. А вот мне придется жить опозоренным, а терпеть насмешки я не хотел.

Так и порешили: мы отправились по лесной тропинке. Листва на деревьях шумела от легкого ветерка, под ногами стелилась ровная тропинка, усыпанная прелыми листьями. Тишина и красота вокруг. И я вдруг замечтался, а почему Марша должна возвращаться? Жених? Да, я помню, как она ругалась с отцом во время призыва, теперь тот скандал стал понятен. Значит его можно подвинуть. И так все красиво в мечтах было: Марша в меня влюбляется, а вот про идеального Миху я, почему-то, совсем забыл. Мы возвращаемся не с одной книгой, а целой библиотекой утраченных знаний. Как мы будем переть ее на своем горбу, тоже как-то не подумал.

А вот как меня встречают, да как я становлюсь самым уважаемым человеком в городе… Да, мечты были сладкими. И Марша в них была сладкой, нежной и податливой. И замуж за меня она пошла с радостью. И вот я уже сижу на золотом троне, Марша, как дочь повелителя, восседает рядом. А на коленях стоят адепты культа "Великого Екарныйбабая". Я небрежным взмахом руки разрешаю главе культа подняться с колен и тот кланяется, открывает рот и "КХР". Я мотнул головой, что? Он снова кланяется и пытается что-то сказать, а изо рта вырывается "Кхр". Мужик трясётся со страху, я в непонимании свожу грозно брови, он еще сильнее трясется, краснеет, тужится сказать: "Кхр".

– Ник, ты это слышишь, – тихий голос Марши, что сидит рядом. Я смотрю на нее в недоумении, ну я же не глухой?

– Да очнись ты! – она меня ущипнула! Я в замешательстве смотрю как растворяется богато украшенная зала, как тает трон под моей супругой и …

– Ой, больно же, – шиплю на девушку, потирая ушибленное место, такую мечту мне сломала, нет не женюсь на ней.

– Не кричи, послушай, – и потянула меня за собой…

Кхр, кхр, кхр… Шаг… кхр, шаг…кхр… встали…тихо… Что за…. Странный хруст сопровождал каждый наш шаг. Мы, не понимая, что происходит и чего ждать от этой аномалии, боялись идти вперед и делать лишние шаги. Причем звук шел не из-под наших башмаков, а из кустов, растущих параллельно нашей тропе. Шаг… кхр… Мы переглянулись и ломанулись кучей в кусты. Не боясь уже ничего, смело раздвинули ветки. В корнях сидел… сидело существо с огромными глазищами на пол мордочки. Я таких никогда не видел. Эта милаха, состроив умильную мордочку, улыбнулась нам, показывая кучу мелких и острых зубов, от вида которых меня пробрала дрожь. И приветственно помахала нам лапкой с пятью маленькими пальчиками. А потом просто исчезла на пустом месте, словно её никогда здесь и не было. Что за…

Где-то на территории зоны отчуждении.

– Ну и куда они ломанулись?

– Лакера ловить, я точно видел, это был лакер.

– Кто в здравом уме ловит лакера? Он же их сейчас в свое логово заведет.

– Ну и что делать? Мы противостоять магии этих монстров все равно не можем, так что ждем, наблюдаем и надеемся на лучшее.

– Ну или посмотрим, как стая лакеров порвет их на кусочки.

Невидимые собеседники злились, но поделать ничего не могли. Еще вчера они заметили одного монстра поблизости с лагерем и перенесли ребят подальше, рассчитывая спрятать их след. Но не вышло. Все планы пошли лакеру под хвост.

Да, наши герои, с азартом гнались за маленьким пушистым зверьком. И если бы с ними был хоть один ветеран, он бы остановил ребят, рассказал бы страшные байки об этих монстрах. Именно байки, так как выживших после встречи с этими разумными и очень опасными монстрами не было. А может и не рассказал бы, а подвывая от страха бежал бы прочь, спасая свою жизнь. Мы никогда этого не узнаем. Так что, как и невидимые наблюдатели, просто посмотрим, что случится дальше. И чем закончится наша история.

Глава 5

Маршала Ашурнасаддас

Когда я увидела этого мелкого, пушистого зверька с огромными печальными глазами, я до дрожи, до истерики захотела себе такого питомца. Не успела я толком осмыслить свое желание и что-либо сделать, как он просто растворился в воздухе. И меня накрыло волной разочарования и обиды, жгучей, детской, вот прям до слез. Резко выпрямившись, стала шарить взглядом по округе. И увидела мелькнувший вдалеке белый пушистый хвост со спиральной рыжиной по всей длине. Не думая, рванула с места.

Я неслась сломя голову, не разбирая дороги. Парни что-то кричали на заднем плане, но мне было не до них. Я охотилась на своего будущего питомца. Этот маленький поганец ускользал от моего взгляда и появлялся далеко, мелькая белыми ушками с рыжими кисточками, или своим полосатым хвостом. И в какой-то момент он пропал, я потеряла его из виду. Метнулась в одну сторону, нет, в другую, тоже нет. Обшарила все кусты в округе.

И знаете, что я сделала? Я разрыдалась, вот честно, сама от себя не ожидала. Я ревела навзрыд, сидя на земле и с упоением вспоминала и жаловалась на судьбу. Кому жаловалась? Да никому конкретно, мне просто было себя жаль и хотелось выговориться. Сколько себя помню, никогда не ревела, даже когда упала с лошади и сломала руку. Папа тогда чуть не спалил моего пегого красавца. И это я сейчас тоже высказывала мирозданию. И обиду на отца, на мать, что бросила меня в шесть лет и на вредных сестричек.

Меня так накрыло истерикой, что я не видела, как уселись неподалеку парни, страшась ко мне подойти. Ну да, кто же из мужиков знает, как остановить женскую истерику? Как и не заметила, что на поляну стали собираться зверьки, точь-в-точь похожие на того мелкого засранца, что сбежал от меня. Размазывая слезы и сопли по рукавам, я припомнила все, вот прям все! Даже, то, что жених оказался интереснее, чем я думала, а папочка даже не попытался меня вернуть. В общем меня несло.

– А ты правда будешь меня любить, заботиться и за ушком чесать? – я аж икнула, так неожиданно услышав ответ мироздания.

– Буду! – на всякий случай согласилась и стала утирать лицо, а проморгавшись увидела того самого зверька, за которым охотилась сегодня пол дня.

– И ты меня не боишься? – спросило это маленькое, пушистое чудо, а я опешила.

– А надо? – неуверенно переспросила и подумала, что это странно говорить со зверем.

Мелкий посмотрел на меня своими грустными глазищами и как-то неестественно подпрыгнув, вывернулся наизнанку, увеличиваясь в размерах. Передо мной стояла отвратительная тварь мясом наружу. Я осмотрела его мозги, что пульсировали венами, огромные когти на лапах, безглазую морду и очень зубастую пасть. И радостно захлопала в ладошки. Таких монстриков у нас не водится. У меня будет самый крутой питомец.

– Что, совсем не страшно? – проговорил монстр рычаще-шипящим голосом с замогильными интонациями, как из склепа, честное слово.

– Неаааа… – протянула я, уже в мыслях видя, как будут завидовать мне сестры.

– Странная ты, а они вон боятся, – снова подпрыгнув и неуловимым движением выворачиваясь обратно шерсткой наружу, и уменьшаясь в размерах, ткнул лапой куда-то в бок зверек.

Как это у него выходит? Посмотрев куда мне указали, увидела парней, что сидели в обнимку с выпученными глазами и мелко тряслись.

– Ну давай, чеши за ушком, хочу знать как это? – скомандовал пушистик, – А эти пусть дальше обнимаются, нам такие не нужны, – и повернув мордочку с печальными глазами, посмотрел на парней.

– Фу такими быть, – и развернувшись уже ко мне спросил, – Может съесть их? Всё равно толку от них нет.

Я потянулась к зверьку и зарылась пальцами в мягкую шерстку, почесывая за маленькими ушками. Рассматривая это разумное чудо и вспоминая, что я говорила про парней, залилась краской стыда. Блин, они слышали, как я сетовала на то, что рядом два красавца, а смотрят только друг на друга, стыдно то, кааак…

Михей, опергруппа быстрого реагирования, младший сокол.

Исподнее с единорогами в сердечках, что может быть хуже? Вот и я думал, что ничего. Пока не проснулся нагишом, сверкая голым задом и не только им. Но даже не понял этого, так был обескуражен видом прелестей Марши. И ладно бы просто прелестей, но вот руки друга там были лишними, вот прям до кровавых звездочек в глазах. Хотелось переломать эти наглые конечности. Ой как же было стыдно!

Вообще вся эта зона очень странно влияла на всех нас троих. У меня складывалось впечатление, что она – это один большой и мыслящий организм. Вспомнились слова сталкеров, на которые я не обратил внимание: "Поклонились духу зоны" – а может и правда есть дух, или духи? Ведь сколько тут погибло магов в свое время. Я обдумывал эти соображения и так и этак, перекатывая их как камешки в голове. В общем-то я старался думать, о чем угодно, лишь бы не вспоминать утро и моей реакции на девушку.

Я шёл последним, когда стали раздаваться странные звуки при каждом нашем шаге. Первый раз услыхав “Кхр” я подпрыгнул от неожиданности как испуганный зайс и закрутил головой, озадаченно осматривая круглыми от беспокойства глазами соседние кусты и вслушиваясь в очередной “Кхр”, вытянувшимися ушами. Сердце колотилось словно готовясь выскочить из груди, тьфу, самому тошно стало – зайс и есть зайс, а не сокол. Хорошо, что был последним, никто из ребят не видел меня в таком виде. Засмеяли бы. Вот дались им мои красивые ушки. Ну форма у нас другая немного, вытянутая кверху, заостренная, ну подумаешь иногда выдают мои чувства, зато очень симпатичные. Маменька всегда говорила, что у меня прелестные ушки, а ей я привык верить.

Я крутил головой и не понимал, что это может быть, а Ник пёр вперёд, ничего не замечая. Руки чесались дать ему отцовского леща, чтобы не спал во время похода, но между нами была Марша. Но наконец-то и он услышал странные звуки, и мы поняли, откуда они раздаются.

Такого милого зверька я никогда не видел, да и не знал, что в этом мире такие существуют. А я ведь был лучшим в потоке и прежде, чем стать младшим соколом проштудировал и запомнил всё об Эдере. А вот дальше, ох, дальше начался дурдом. Зверек пропал, растаял в воздухе, а за ним сорвалась и девушка. Она, как одержимая, неслась куда-то, да так быстро, что мы еле смогли ее догнать. Но вот лучше бы и не догоняли вовсе!

На поляну с рыдающей Маршей мы с Ником выпали вместе. Мы еле дышали и ноги уже не держали нас. Вот откуда в этом хрупком теле столько силы и выносливости? Уперев руки в колени, я пытался отдышаться, а рядом на земле валялся Ник. Похоже парень бежал из последних сил: "Слабак!" – промелькнула мысль, но закрепиться не успела. Невменяемость нашей красавицы уже начала зашкаливать. У неё была истерика. Нет, не так. У нее была Истерика!

Кто-нибудь из мужиков знает, как остановить женскую истерику? Нет? Так вот я вам скажу, что расписанные методы не помогают. Как сейчас помню в академии: препод, прохаживаясь перед нами, вдалбливал: “После спасения до женщин начинает доходить, что с ними случилось и могло случиться. У них начинается истерика. В чем она проявляется? Обычно это приступы судорожного плача, иногда переходящего в смех, упреки, жалобы, битье посуды или спасателя по лицу. Последняя степень – обмороки. Доводить до них нельзя. При первых же признаках истерии необходимо совершить три простых действа. А именно: а – поцеловать, б – дать пощечину, или в – заставить выпить стакан холодной воды.”

Смотрим: поцелуй. Я – за такое лечение. Поднял глаза на Маршу, передёрнулся и понял – не готов. Наша красавица, от одного взгляда на которую в штанах становилось тесно, сейчас выглядела как… Да даже сравнить не с чем… Лохматая, лицо опухшее, красные глаза сливаются по цвету с распухшим носом, слезы, сопли, слюни, из кривого перекошенного рта, размазываются по лицу и одежде… Брр… Убейте, целовать не буду! Меня перекосило, я глянул на друга и понял, что даже предлагать не буду. Он с таким непередаваемым лицом смотрел на девушку.

Ладно. Что следующее? Пощечина – только самоубийца может ударить женщину по лицу в такой момент. После этого поступка ему точно не жить. А наша “красавица” – маг огня. Так от нас только горстка пепла останется. Может сказать Нику, чтобы он попробовал? Я покосился на приятеля и тот, будто зная о чем я думаю, замотал головой, понятно – не вариант.

И последнее – стакан воды… ну может быть… но что-то подсказывает, что он будет выплеснут в морд… на того, кто попытается заставить выпить его. Не вариант. Переглянувшись с Ником и придя к одному и тому же выводу, я уселся рядом с ним, давая ногам отдых. Что ж, просто подождем, когда-то же это должно кончиться.

Как интереееееснооо!!! Мы развесили уши выслушивая жалобы и претензии девушки. А уж когда мы услышали, что небезразличны Марше, то с глупыми улыбками посмотрели друг на друга. А потом до меня дошло за кого она нас принимает, я даже дернулся как от удара, вспомнил утро и угрюмо посмотрел на Ника. Надо сказать, он тоже был не в лучшем настроении и сверлил меня не менее недовольным взглядом.

Когда нас окружили, я не отследил. Вот тебе и сокол, сижу как дурак, ничего вокруг не вижу. А милые на вид зверьки, как-то странно и предвкушающе смотрели на нас, щелкали зубами, корчили страшные морды, облизывались и сужали круг. Ник вжался в меня, обняв руками и затрясся. Я, честно, даже не заметил этого, так странно смотрелись их ужимки на милых мордочках с огромными, печальными глазищами. А потом я услышал уже почти спокойную речь Марши. Это с кем она разговаривает?

Ну вот реально, она говорила с тем самым белым зверьком с рыжими подпалинами! Я кулаками потер глаза и пальцами потыкал в уши. Ничего не изменилось. Болтают. А что за странный вопрос: “Боишься?”. Да кто же таких милах боится?!

МАМА!!!! Роди меня обратно!!! Теперь уже я вцепился в рядом сидящего и тихо подвывающего друга, и затрясся от страха. Но хотелось верить, что от омерзения, очень хотелось верить.

– Свет, спаси и сохрани нас, глупых сынов твоих!

– Ёкарныйбабай! Спаси нас, буду верным твоим адептом! – вторил мне друг.

Эту зверушку реально вывернуло! И внутри она оказалась в три раза больше, чем снаружи. Перевитые мышцы и сухожилия крепились и оборачивались вокруг костей. Здоровенные когти сидели на не маленьких лапах. И всё увенчивала уродливая, безглазая голова с огромной пастью кривых и страшных, на вид, зубов, и шевелящимся, почти дышащим, мозгом. Когда эта тварь обратила на нас внимание и облизалась длинным, змееподобным языком нам стало совсем плохо. Мы были окружены стаей подобных ей.

А Марша уже чесала за ушком это исчадие ада, вернувшееся к первоначальной форме и, кажется, обе получали от этого огромное удовольствие.

– Ах ты ж моя, пусенька! А какие у нас ушки! А какие глазки! Вот он, вот он наш хвостик! А где наше пузико? Вооот пууузиикооо!!! Моя прелесть!!! Давай вот тут почешем! А какие у нас лааапкиии? Вооот какиие лааапки!

Я смотрел на девчонку и офигевал! Она нормальная?! Так вести себя с монстром? А тот-то? Во, во – глаза закатил от удовольствия, валяется на спине и пузико подставляет! Моя челюсть с грохотом упала на землю, с таким же выражением лица сидел рядом Ник.

Нам было плохо слышно, Марша сюсюкая успокоилась и говорила уже не так громко. Вдруг этот зверек соскочил с ее колен, где вольготно развалился и подставлял части тела для почесушек, и повис на девчонке, обняв её шею своими лапками, и обвив в два оборота, длинным, словно змея, хвостом.

Я дернулся, думая, что он сейчас задушит девушку, но Марша поднялась вместе с ним и отправилась к нам.

– Если хочешь, пойдем с нами. Я буду тебя любить и всегда гладить, и чесать. Сейчас с ребятами познакомлю, ой, а у тебя есть имя? – Чудо помотало своей головой, ласково, словно кошка, прижимаясь к нашей сумасшедшей. – Ну, так не пойдет, как же без имени? А хочешь, я дам тебе имя?

Его глаза сверкнули счастьем и радостью. Я точно это видел? Я не ошибся? От происходящего перед нами действа мы с Ником уже не тряслись, а сидели с выпученными глазами, потрясенные до глубины души. Это она что сейчас, на полном серьезе?

– Выбирай, что тебе нравится? Пушистик, Милаха, Рыжик? Нет?

– Нет. Мне это не подходит. Я ведь страшный и грозный, – ответил страшный и грозный, обтираясь головой о подбородок Марши как кот.

– Громобой? Страш? Зловред? Ужас? Жуть? Рок? Но ты ведь такая душка мягонькая!

– Снежок, – и все повернулись ко мне. – Снежок, – повторил я. – Он белый и пушистый, но может и убить.

Свееет, неужели это предложил Я?

– Снежок, Снежок, а мне нравится, – малыш как-то даже приосанился. – Убить, говоришь, может – это подходит.

– Ой, а я никогда снега не видела! – В восторге вскрикнула Марша, – Мне тоже нравится, значит будешь Снежком?

Пушистое чудо прислушивалось к себе и, что-то решив, утвердительно качнуло головой.

– А снег и правда такой же беленький и пушистый? – перевела на меня взгляд Марша.

– Да, в холодное время года, вместо дождя идет снег, пушистые снежинки оседают сугробами и в них можно упасть как в перину, или в снежки поиграть, а еще я любил в детстве его есть.

– Ага, – пробормотал Ник, – главное жёлтый не есть, – и стал подниматься, а я увидел с каким подозрением посмотрел на него зверек.

– Ну знакомься Снежок: это Ник, то есть Николас Мор, он…

– Ага, некромант, вижу, – проговорил мелкий, а мы уставились на Ника, некромант?

– А это Михей… – и снова он перебил Маршу:

– Ага, светлый, не местный, вкусный, – и облизнулся, а мне как-то не хорошо стало.

– Не ссы, светлый, не тронем, но вы нам всем имена дадите, – и сказано это было таким тоном, что желание спорить пропало.

Нас обступили со всех сторон и под конвоем повели куда-то, только Марша была довольна жизнью и, похоже, совсем не боялась.

Николас Мор