Вход в пещеру, из которого мы с принцем Фиодором вышли из подземелий, я отыскала только на пятый день, когда уже почти отчаялась, а запасы провизии почти закончились. К счастью, погода наладилась, и дождь прекратился, хотя небо все еще оставалось хмурым.
Все склоны гор оказались похожи друг на друга как две капли воды. Найти среди них тот самый было намного сложнее, чем я могла себе представить. И мне пришлось облазить всю округу, потому что я никак не могла вспомнить, чем та гора отличалась от всех остальных. Я помнила только ужасный лаз, который мне пришлось преодолевать ползком, обдирая спину об каменный свод, и колючий кустарник, закрывающий его от любопытных глаз.
Первые пару дней я старательно прочесывала все заросли, находившиеся в местах, которые могли бы быть теми самыми. Но никакой пещеры не было. Я уже стала опасаться, что произошел обвал, и выход попросту завалило, и все мои богатства оказались похоронены под грудой камней. Но вечером пятого дня, когда я уже возвращалась к реке, решив закончить поиски, моя лошадь, которую я вынуждена была таскать с собой, внезапно провалилась задней ногой в заросшую травой глубокую лужу. Испуганно всхрапнув. она попыталась сбежать, но я крепко держала ее за узду.
– Тише, тише, – успокаивающе погладила лошадку по морде, как можно крепче сжимая повод. Упускать ее было нельзя. Иначе придется носиться по темному лесу в поисках животного со всеми моими припасами. А если не найду, то добираться до Яснограда голодной и пешей, чего мне совсем не хотелось.
Лошадь никак не успокаивалась. Гарцевала на месте, вырывая повод из рук и глядя на меня огромными перепуганными глазами.
– Ничего страшного, – я обошла ее сбоку и погладила по спине, стараясь избавить мою помощницу от страха. – Все хорошо. Это всего лишь лужа, – я оглянулась на колыхающуюся после нападения моей лошади поверхность бочага. Маленький, круглый… точно такой же, как тогда… Сколько я не бродила по округе, ни разу не видела ничего подобного. С водой в округе, вообще, было довольно напряженно, и мне приходилось каждый день возвращаться к реке, чтобы напоить лошадь.
– Давай-ка мы немного осмотримся, – пробормотала я, закидывая повод на сук дерева. Лошадь все еще крупно вздрагивала, дергая ноздрями и шумно всхрапывая, но уже не стремилась сбежать. – И, возможно, переночуем здесь.
Быстро, несколькими движениями, расчистила лужу. Вода в ней была не особенно прозрачная. Но муть постепенно осядет. И я смогу хотя бы напоить лошадь. А для себя я запасла достаточно воды в больших фляжках, висевших по бокам лошади. Тем более, если это тот самый бочаг, с каждым мгновением уверенность в этом росла, то я уже пила из него, и ничего. Жива.
Упавшее дерево, которое служило нам основой для шалаша восемь лет назад, искать было бесполезно. Я даже не пыталась. За это время от него остались одни гнилушки. Но пока было более менее светло, обошла округу. Колючий кустарник рос в этих местах довольно густо. И чтобы добраться до склона, мне пришлось взяться за топорик, предусмотрительно купленный еще в Беломорье. Я готовилась к походу основательно.
За эти дни я уже наразмахивалась топором, расчищая себе дорогу, до кровавых мозолей на ладонях. К счастью, заживало на мне все гораздо быстрее, чем на обычных людях, поэтому удалось избежать воспаления от попавшей в раны грязи. А боль… за мой медовый месяц я уже привыкла к ней и больше не боялась.
Потребовалось не менее получаса стараний прежде, чем я смогла добраться до каменной стены. И мои усилия были вознаграждены. Над завалом из грязи и прошлогодней листвы в густых вечерних сумерках явственно виднелся край каменного свода пещеры. Той самой, из которой мы вышли с Лушкой из подземных коридоров под королевским замком.
Я не стала торопиться. Оставила все как есть. Я ждала этого момента восемь лет, смогу подождать и еще одну ночь. Тем более, скоро совсем стемнеет, и если я не позабочусь о ночлеге прямо сейчас, то мне придется ночевать под открытым небом.
Поэтому по-быстрому разожгла костерок, сложила из свежесрубленных стволиков молодых деревьев основу для шалаша и накрыла моим универсальным пологом. Нарвала немного папоротника, обильно росшего рядом с бочагом, расстелила в шалаше и бросила сверху одеяло – вот и постель. Невольно вспомнила свою первую постройку, и улыбнулась. Захотелось попробовать на вкус черешки лопуха и почки сныти. Но последние давно отошли, а черешки стали слишком жесткие и твердые. Придется довольствоваться кашей с мясом.
Но для травяного отвара я собрала немного листьев дикой малины, росшей совсем рядом. Кажется, в ту ночь у нас был точно такой же «чай».
Утром я проснулась на рассвете. Меня разбудила лошадь, засунувшая голову в шалаш и фыркнувшая прямо в ухо.
Я не стала тянуть время. Быстренько перекусила остатками хлеба и вяленого мяса и принялась за работу. О том, чтобы взять лопату, я не додумалась, поэтому разгребать перепревшую листву приходилось подобранной здесь же корягой. Но земля оказалась довольно рыхлой, поэтому я быстро справилась. И, когда полезла в пещеру по узкому лазу, держа в руках зажженную свечу, первые лучи неяркого осеннего солнца только-только пробились через лес, загораживающий горизонт.
Я ползла на четвереньках, как в прошлый раз, и острые края камней нещадно царапали спину, а ведь в этот раз на мне был довольно плотный жакет дорожного платья. Я представила, как я выглядела сзади после того, как лазила здесь в довольно открытом платье своей горничной. Стало немного не по себе. Почему-то я, вообще, не помню, чтобы у меня были какие-то раны… И у Лушки, вдруг всплыло в голове, раны от камней зажили очень быстро, хотя я – учительница была уверена, что воспаления не избежать. Очень странно… Возможно, здесь, в пещерах, на самом деле присутствует Древняя магия, в которую верил Третий советник.
Рюкзак я нашла точно там же, где закопала. Ткань, правда, совсем истлела, и кубки лежали прямо в земле.
Я прикрепила свечу к камню и принялась стряхивать землю с кубков. Надо было сразу же проверить их состояние, убедиться, что все камни на своих местах. И если вдруг это не так, поискать их здесь же. Они же не могли исчезнуть без следа.
Четыре кубка, которые я достала первыми, были в превосходном состоянии. А пятый удивил… когда я вытряхнула из него землю, из него выпало что-то белое. И я с удивлением узнала клочок бумаги, который в свое время нашла в роге, принадлежавшем Нюню.
Это было очень странно… плотная ткань рюкзака расползлась на нитки, а бумага сохранилась целой и невредимой? Ага… как же. Так не бывает.
Я осторожно развернула свернутый в трубочку лист. Из него с шорохом высыпалась мокрая земля, оставляя клочок бумаги абсолютно сухим и чистым. Я даже на зуб попробовала… нет, обычная бумага. Даже не то, чтобы особенно плотная. Удивительно… Весь лист был покрыт таинственными письменами, которые я не смогла разобрать. И не потому, что свеча не давала достаточно света. Просто ни одни из языков, которые я знала, не дал мне ни единой зацепки для понимания текста.
Вероятно, это такой же артефакт, как рог Нюня и цветок Южина. Я хмыкнула. Совершенно точно, это артефакт. И я, кажется, даже догадываюсь, кому он принадлежит… надо будет показать странную бумагу господину Элдию. Он тоже, как Нюнь и Южин как-то связан с Древними Богами. И «должность» у него вполне «бумажная» – Хранитель.
Я засунула листок в карман, завязала кубки в узел и поползла обратно… Незачем терять время. Тем более, мне было страшно любопытно посмотреть для чего нужен этот артефакт… Нюнь из Рога добывал свои гринки, Южин использовал таинственный Цветок для лечения. А для чего нужен этот клочок бумаги Хранителю? Вдруг от этого будет какая-то практическая польза?
Я наскоро затоптала костер, накидала на костровище мокрые листья, которые достала из бочажка, и, не задерживаясь, отправилась в обратный путь. К обеду я уже въезжала в ворота Яснограда.
И вроде все было как всегда. Та же бедность и нищета, те же деревянные дома, сколоченные из чего попало, и крашеные только со стороны фасада, выходящего на Центральную улицу, те же нищие, сидевшие у ворот с протянутой рукой, те же вездесущие мальчишки, те же хмурые и озабоченные женщины, спешащие по своим делам… но в то же время я явственно ощутила: что-то изменилось.
– Тетенька! – под ноги моего коня кинулся пацаненок лет десяти, – дай гринку!
И опять… вроде бы так было всегда, мальчишки и раньше клянчили деньги у въезжающих в город, прилично одетых путников. Но что-то царапнуло… что-то во всем этом было не так. Я прислушалась к своей интуиции. Но даже она молчала. Только неясное чувство тревоги, возникшее где-то под ложечкой, не давало мне отмахнуться от ощущений. Не предчувствие… скорее, тень предчувствия.
– А я вас помню, тетенька, – тихо сказал мальчишка, глядя на меня с широкой улыбкой, но в его глазах я увидела что-то другое… Отголосок моей тревоги. – Вы к нам в лавку под стеной приходили, и мы с вами вместе в подпол лазили.
Он звонко захохотал, запрокидывая голову, как будто бы сказал мне что-то очень смешное. Прохожие, которые вряд ли могли слышать наш разговор, невольно улыбались, так заразителен был смех мальчишки. Ненастоящий смех. От которого моя интуиция наконец-то проснулась, и истерически взвыла, предупреждая об опасности.
– Я тебя тоже помню, – качнула головой, стараясь не выдать себя, – но почему ты здесь? Ты же был учеником ювелира.
– Повязали нас, – захохотал мальчишка, как будто бы я снова пошутила. – Мне дядька Жерен велел караулить у ворот и ждать вас, чтобы проводить. На ночную королеву тоже объявлена охота.
Да, Адрей и его банда молодых и дерзких, очевидно, не могли оставить меня в покое. Если сложить два плюс два, то выходило, что мой муж сделал все, чтобы избавиться от меня. Нарочно затянул путешествие, во время которого он прилагал массу усилий, чтобы довести меня до ручки; бросил меня в самом злачном портовом кабаке, рассчитывая, что я сгину там без следа; и велел ждать меня в Яснограде, если вдруг мне удастся вернуться. Удивительно, что он не придумал ничего, что могло бы мне помешать доехать до столицы… Хотя, возможно, нам просто повезло и мы нечаянно избежали его ловушки.
Да и здесь, за эти два с лишним месяца, пока у меня не было связи с Жереном, случилось очень многое. Мою харчевню сожгли дотла. От нее осталось только печь, стоявшая посреди пепелища. Серьезно пострадали и соседи, некоторые лишились домов, оставшись без кола и двора.
Моя мануфактура тоже превратилась в пепел. К счастью, Жерен успел вывезти запасы сырья и готовой продукции в Средний город. Там пока было тихо. Но вот уже больше месяца мои мастерицы находились в вынужденном отпуске, и это очень сильно расстраивало.
Для меня было очевидно, что хотя бы кто-то из них поддастся соблазну и сольет технологию конкурентам. Если уже так не сделал. Одно дело – хранить секреты, когда у тебя есть работа и уверенность в завтрашнем дне, и совсем другое, когда от мануфактуры не осталось камня на камне, не на что купить еду и, вообще, впереди полная неопределенность. Несмотря на горечь обиды, я не могла осудить этих женщин. Скорее всего, на их месте я поступила бы точно так же.
Ресторация в Среднем городе не пострадала. По крайней мере, пока…
По всему получалось, что я лишилась половины своего имущества. А если принять во внимание возможную утечку новых технологий, то, можно сказать, я потеряла почти все.
Некоторую надежду внушало только то, что я уже успела оформить все документы по гильдии промышленников, и теперь технологии массового производства находились под ее защитой… Формально. Но на практике мне придется биться за это право.
Все неприятные новости поведал мне Бусык, так звали мальчишку-подмастерье, по дороге в Средний город. Он вел меня по таким закоулкам Нижнего города, о которых я даже не подозревала, хотя прожила здесь достаточно долго. Лошадь и вещи пришлось оставить. Я забрала только одну сумку, в которой лежали кубки и возможный артефакт Древних Богов.
– Тише, – Бусык вдруг остановился и замер без движения, чутко прислушиваясь к каждому шороху. Я застыла на месте, задержав дыхание, чтобы его звук не искажал окружающую нас картину. Мне показалось, что все тихо и спокойно. Но мой проводник нахмурился, прижал палец к губам и, схватив меня за руку, бесшумно открыл дверь дома, мимо которого мы проходили и втолкнул меня в темноту. – Побудьте пока тут, – распорядился он тихим шепотом, – мне надо кое-что посмотреть.
Я кивнула и замерла в темноте чужого дома, вжимаясь в стену. Было откровенно страшно, что кто-то нападет либо с улицы, либо из темноты, пропахшего чем-то кислым, жилья. Но с этим страхом я справлялась довольно легко. Просто опустила его в глубину своей души. Прямо сейчас я в безопасности. Гораздо большей, чем когда была в одной постели с Адреем.
Бусык вернулся быстро. Так же бесшумно открыл дверь, скользнул внутрь и прошептал:
– Тетька Елька, нас заметили. Нам придется спуститься вниз…
– Хорошо, – кивнула я. – Веди.
Мелькнула мысль, что я могла вляпаться в ловушку… Могло ли случиться, что мальчишка просто прикрывался именем Жерена, чтобы я начала ему доверять? Могло, согласилась я. Но я чувствовала, что он не врет. Точно так же, как чувствовала опасность там, за дверями чужого дома. На уровне инстинктов.
Мы прошли из темного коридора на кухню. Обычная такая кухня, очень похожая на ту, что была в доме у Селесы. Печка, стол со скамейками, лавки для воды, полки для посуды и небольшой погребок посреди комнаты, заменяющий холодильник.
Бусык упал на колени перед люком погреба. Я хмыкнула. Ну, надо же… как хитро. Никто и не догадается, что под этим люком большой подпол. В городе никто не делал больших запасов, а потому и погребов. Кроме харчевен.
Но все оказалось еще хитрее. Под люком оказался привычный в Нижнем городе хладник, в котором стояли крынка с молоком и горшок с кашей. Бусык засунул голову внутрь и покрутил из стороны в сторону, как будто что-то искал.
– Нашел! – ликующе прошептал он, сунул руку по локоть под половицу, скривился, словно ему пришлось приложить усилия, чтобы выполнить невидимое действие. Выдохнул, – готово! Идемте, тетька Елька…
Мы прошли в горницу. Тоже вполне типичную и похожую на ту комнату, что была у Селесы. Только со стороны кухни, прямо рядом с печкой, где обычно ставят кровати, чтобы не замерзнуть холодными ночами, стоял большой старинный сундук-топчан с плоской крышкой. На таком можно спать, но очень неудобно. Судя по обстановке, хозяева дома были совсем не бедные, и вполне могли позволить себе заменить старую, неудобную мебель, но по какой-то причине предпочли спать на сундуке. Разгадка нашлась очень быстро.
Бусык откинул крышку, нырнул внутрь… что-то щелкнуло…
– Спускайтесь, – скомандовал мальчишка, и я без раздумий шагнула к нему. На дне полупустого сундука оказался люк в подземный ход. Я спускалась осторожно, тщательно прощупывая ногой каждую ступеньку. Похоже, здесь давно никого не было, лестница оказалась довольно старой, и я опасалась, что перекладина может сломаться под моими ногами. Когда наступила на твердую землю, выдохнула с облегчением.
– Готово, – подняв голову, взглянула на мальчишку, голова которого по-прежнему нависала над сундуком.
– Держите, – он сбросил в лаз небольшой, но плотный узелок. Вероятно, один из тех, которые лежали в сундуке. – Там свечи. Зажгите, а то я сейчас здесь все закрою… Нельзя, чтобы они догадались, где мы спустились.
В узле на самом деле были свечи, огниво и еще какие-то вещи. Я не стала тянуть время, рассматривая контрабандистское снаряжение, а ничем иным это просто не могло быть, и быстро подожгла фитилек.
Бусык мгновенно нырнул в сундук и захлопнул крышку. Нас накрыла кромешная тьма… ни одного лучика света не проходило через плотно подогнанную крышку сундука. Скорее всего, это было сделано нарочно. Не удивлюсь, что если у сундука двойные стены, чтобы заглушить малейшие звуки, которые могли бы указать преследователям место исчезновения ушлых контрабандистов. А я была уверена, что это именно они устроили этот тайный ход.
– Вот и все, – Бусык закрыл люк, ведущий в подземный ход и легко скатился с лестницы. – теперь пусть попробуют нас найти.
Он перестал шептать и звонко расхохотался, подтверждая мои догадки.
Подземный ход оказался довольно сухим. Вероятно, существовала какая-то система вентиляции, потому что воздух внутри вовсе не был затхлым. Я шесть лет прожила в Нижнем городе, причем большую часть из них была напрямую связана с его ночными жителями, но о подземных ходах контрабандистов не слышала ни разу. Вероятно, знания об этой системе тоннелей обладали самым высоким уровнем секретности. И передавали их только особо доверенным людям, как секреты мастеров в гильдиях…
Бусык топал впереди меня, держа в руках вторую свечу. Узел он тоже забрал себе, я не возражала. Во-первых, у меня на плечах уже висела сумка с кубками. Во-вторых, я была гостьей в этих катакомбах, допущенной к самому главному секрету контрабандистов Грилории, только из очень большой необходимости. И неизвестно, какие правила существуют на этот счет. Я даже по сторонам старалась не смотреть, чтобы не проявлять излишнее любопытство к чужим тайнам. Только замечала, что изредка нам попадались лестницы, ведущие наверх.
– Мне велели провести вас в Средний город, – улыбнулся Бусык, поворачиваясь ко мне, – там вас пока не ждут, и я помогу вам добраться до дома дядьки Жерена незаметно.
– Хорошо, – кивнула я, – спасибо.
– Да, мне-то за что? – рассмеялся мальчишка, – скажите спасибо дядьке Жерену. И батьке моему. Он-то у меня контрабандистом был. Мы так-то сюда чужих не пускаем. А если кто случайно попадает в наши ходы, того сразу, – мальчишка чиркнул ребром ладони по горлу. И добавил, – но вы, тетька Елька, молодец. Не любопытная. А то остальные сразу глазеть начинают и расспрашивать.
Я улыбнулась мальчишке, сделав вид, что не услышала последнего предложения:
– Теперь я поняла, почему контрабандисты называют себя кротами. Я-то думала, это потому, что они что хочешь нарыть могут. А оказывается, они в норах живут.
Бусык звонко расхохотался.
– Ага, – заявил он, – мой батька однажды целый год в ходах провел. Только это его не спасло, – он внезапно стал мрачным и горько вздохнул, – как вышел, так его и…
Он не договорил, замолчал, нахмурившись, но я поняла:
– Мне очень жаль…
О проекте
О подписке