Имбирное печенье

Надя мыла руки и думала: «Как было бы хорошо, чтобы у нас были деньги. Много денег! Очень много! Обеспечить будущее мальчишек, помочь родителям. В конце концов, и самим бы пожить в благополучии. Неужели не заслужили?»

Она переделала все дела по дому и пошла в магазин за вкусной выпечкой: мальчишки её любят такие штучки. Она шла в свою пекарню, но вдруг увидела через дорогу новый магазин с яркой вывеской «Новогодняя выпечка». Раньше там не было никаких магазинов. Она решила, что там её ещё не было, и вошла в полутёмное помещение, где пахло корицей, свежей выпечкой и чем-то ещё, сладким и приятным. За витриной с разными плюшками, пирогами, конвертиками, круассанами стоял пожилой мужчина, стройный, с правильными чертами лица, седой аккуратной бородкой и улыбающимися глазами. Вы подумаете, как глаза могут улыбаться? Могут, если быть внимательными: такие глаза искрятся добротой и смотрят всегда на тебя внимательно и ласково.

– Добрый день, барышня! Чем вас порадовать? – голос мужчины обладал приятной хрипловатостью, мягким и звучным.

– А скажите, давно вы здесь?

– Нет, мы открылись на пару дней. После Нового года мы закроемся.

– Это так странно, – размышляла вслух Належда. – А зачем вам это?

– У нас необычный магазин. Такая концепция. Что вам предложить?

– Давайте вот это имбирное печенье.

– У него есть два свойства: первое печенье показывает будущее, если вы загадаете желание. А второе исполнит это желание, если вы всё же решитесь…

– Вы шутите?

– Отнюдь, – ответил продавец.

– Хорошо, тогда два печенья имбирных. Один штоллен, четыре круассана с миндалём и пирожные «Медовик», – сделала заказ Надежда, пожалев, что зашла к ненормальному деду.

Надя пришла домой, развернула покупки. Последним она достала нарядный пакетик с печеньем. Может, попробовать? Может, и правда это магазин чудес? Она сварила кофе, съела имбирное печенье, загадав при этом иметь много денег, и неожиданно уснула. И приснился ей сон…

– Миша, я на маникюре. Немного задержусь, – говорила она по телефону мужу из салона красоты, который принадлежал ей.

– Хорошо, дорогая. Я тоже задерживаюсь, – ответил ей Миша. От этих слов внутри что-то кольнуло.

– Маш, долго ещё? – засуетилась Надя.

– Нет, Надежда Александровна, ещё минут пятнадцать.

После маникюра, отдав распоряжение по графикам на неделю, она села в свой дорогой автомобиль и полетела домой.

Сыновья даже не обратили внимание на её приход: не встретили, не обняли, не спросили, как дела. Она переоделась, заглянула в комнаты к детям: один в наушниках играл в какие-то игры и даже не поздоровался, когда увидел мать; второй же только буркнул что-то про обещанный концерт. На большой кухне она сделала себе бутерброд, налила бокал красного и села за стол в ожидании мужа. Но его всё не было и не было…

Наступила полночь. Миша ввалился в квартиру. Нетрезвый. На рубашке красовался классический след помады противного коричневого цвета.

– Надюха, это след от торта шоколадного. Он был такой вкусный. Я своим устроил новогоднюю вечеринку. Прикинь, все такие счастливые. Завтра с ними проведём совещание. И ещё премию дал всем, – бубнил он.

– Молодец, Миш. А мы? Мы тебя ждали, вообще-то. И ты обещал нам завтра покататься на коньках, – ответила с горечью Надя.

– Ну ладно, чё ты. Я ж зарабатываю для вас. Вон вы как живете! А всё я, – стукнул он себе в грудь и поплёлся в ванную.

В этот момент Надежда проснулась. Дверь в квартиру открылась, послышался весёлый говор детей и мужа.

– Надюшка, привет. Завтра идём кататься на лыжах и пить какао на морозе! Мы с пацанами так решили, отказ не принимается! – кричал из коридора муж.

Надя, задумчивая и довольная, выкинула второе волшебное печенье, решив, что платить за богатство счастьем семьи она не хочет.

– Я на всё согласна! А вас ждут свежие круассаны и вкуснейший штоллен, – ответила Надя любимым людям.

Познакомиться с творчеством автора можно,

набрав ник в соцсетях: https://t.me/doroga_v_osen

Бутенко Екатерина

«Наполеон»

Главным украшением новогоднего стола в нашей семье был вовсе не телевизор, не «Оливье» и даже не селёдка под шубой. Почётное место во главе всегда занимал ОН – бабушкин «Наполеон»!

У неё он был не чета тому самому полководцу – монументальным, в десять-двенадцать слоёв, обсыпанный мелкой, загорелой крошкой. Таинство приготовления бабушка начинала накануне, 31 декабря, выделяя себе на эту кулинарную магию целый день.

Заранее закупала пушистую муку, жёлтое сливочное масло, грецкие орехи, пару банок самой качественной сгущёнки и приступала к творчеству.

Брала миску и рубила в ней масло, чуть согретое после холодильника. Добавляла в него муку, воду и немного уксуса, замешивая эластичное тесто. Липкому комочку непременно нужно было отдохнуть пару часов в холодильнике. Охладившись, тесто становилось упругим и почти не липло к рукам.

Пока оно доходило, бабушка делала крем. Брала надёжный советский миксер, выливала в кастрюльку две банки сгущёнки, добавляла к ним размягчённое сливочное масло и долго взбивала, пока крем не становился равномерно гладким, без единого комочка.

Отдохнувшее тесто бабушка делила на десять-двенадцать равных кружочков, брала каждый и по очереди раскатывала в очень тонкий пласт. На него водружалась «образцовая» тарелка, по которой вырезался ровный круг. В это время духовка уже пыхала жаром, готовая принять первые коржи.

Пять минут в ней, и подрумяненный корж отправлялся остывать, а за ним на выпечку шёл следующий. Каждый подостывший корж бабушка смазывала кремом, каждый слой присыпала прорубленными в крошку грецкими орехами. Верхушка «Наполеона» традиционно украшалась поломанным в мелкую крошку лишним коржом, а ещё тем, на что хватало фантазии.

Торту нужно было обязательно постоять сутки, чтобы пропитаться. Впрочем, ели мы его обычно наутро, 1 января, с первым утренним чаем в наступившем году. И это было настоящее счастье.

Бабушкин «Наполеон» всегда был для меня главным символом Нового года. И дело даже не во вкусе, хотя, видит Бог, это лучший десерт, что я пробовала в жизни. Но, кроме того, «Наполеон» был про любовь, заботу о близких и готовность весь день провести возле жаркой плиты для того, чтобы порадовать свою семью.

В последний год перед смертью бабушки она сказала нам, что не будет готовить «Наполеон», мол, неважно себя чувствует. Помню, как до слёз расстроилась, но даже не подумала, что, вероятно, никогда больше не попробую этот торт в её исполнении. Она обещала, что обязательно приготовит его на Рождество, но 3 января её не стало. Скоропостижно, неожиданно, больно.

Тот Новый год стал самым тяжёлым в моей жизни. Я до сих пор помню, как мы разбирали ёлку в опустевшей квартире. ЕЁ ёлку, которую она самолично украшала накануне праздников. Как я обнаружила в своём холодильнике приготовленный ею свекольный салат, успевший испортиться за эти мрачные дни. Как рыдала, выбрасывая его в мусорное ведро, осознавая, что больше не будет ничего, приготовленного её руками.

И тогда впервые я взяла в руки кулинарную книгу, в которой её аккуратным, библиотекарским почерком был написан рецепт «Наполеона». Я взяла пушистую муку, жёлтое сливочное масло, грецкие орехи, пару банок самой качественной сгущёнки и начала творить. 23 января мы отмечали бы её день рождения. 23 января я позвала в гости маму с папой и угостила их «Наполеоном» по бабушкиному рецепту.

С тех пор каждый год этот торт готовлю уже я. Традиция жива, а вместе с ней и память о бабушке и её кулинарной магии. Каждый год 1 января мы пьём первый чай наступившего года с самым вкусным в мире «Наполеоном». И, кажется, мы даже снова научились радоваться зимним праздникам.

Отпуск затянулся

– Не хочу, – красавица с белоснежной кожей и иссиня-чёрными волосами попыталась захлопнуть дверь прямо перед носом трёх своих сестриц.

– Зима, но ты должна! – голубоглазая девушка с русой косой до пояса ловко вставила туфельку в щель между косяком и дверью. – Осень уже зашивается!

Стоявшая позади сестры женщина с копной медных волос и веснушками, рассыпанными на нос, лоб и щёки, быстро закивала.

– Зима, я устала! – рыжая поплотнее укуталась в изумрудное пальто. Выглядела она и правда утомлённо, под глазами залегли тени, волосы не блестели, как было ещё недавно.

– Ну пусть Весна тогда приходит, они её любят, – Зима снова попыталась закрыть дверь, но сестрицы, объединив усилия, таки ворвались в ледяной терем.

Младшенькая Весна зябко поёжилась и прихватила с вешалки в сенях меховой тулуп, висящий тут специально для гостей. Зиме утепление было ни к чему: в своём доме она создала себе идеальные условия.

Русоволосая Лето, а это была именно она, тоже прихватила себе шубку и проследовала за хозяйкой в горницу.

– Зима, уже конец декабря, тебе пора вступить в свои права, – увещевала она вздорную сестрицу. – Народ негодует. Одни дожди да серость, они хотят снега. Новый год на носу!

Зима резко развернулась к сёстрам, столпившимся у входа.

– Снега? Да стоит мне посыпать хоть немножко, самую малость, как начинается: «Опять снег! Сколько можно! Мы устали! Когда уже лето!» Сил моих нет это слушать, из года в год одно и то же! – Зима возмущённо всплеснула руками. Вокруг неё закружились небольшие снежные вихри, отражая негодование хозяйки.

– Дорогая, ну что ты такое говоришь, – Лето попыталась успокоить разбушевавшуюся сестрицу, сдувая с носа снежинки. – Они тебя любят! А как же санки? Коньки? И Новый год – не Новый год без тебя!

– Да-да, а посевы! Огороды! Даже стихи про тебя сочиняют «Зима, крестьянин торжествуя…» – поддакивала Осень. Её пора закончилась почти полтора месяца назад, но приходилось отрабатывать сверхурочные. Осень устала и мечтала просто выспаться.

– Пф, крестьянин! Про тебя, поди, стихи-то поинтереснее, – парировала Зима. – «Осенняя пора, очей очарованье…» Ты, понимаешь, очей, на минуточку, очарованье! А у меня крестьянин…

Осень постаралась сдержаться и не закатить помянутые очи долу.

Лето воззвала к совести хладнокровной сестрицы:

– Зима, у нас строгая очерёдность! Так нельзя, мы тоже хотим отдыхать. Осень за тебя уже полтора месяца отдувается, теперь ты Весне предлагаешь поработать, разве это честно?

– Это ты мне про честность говоришь? – взвилась Зима. – А не ты ли проспала в этом году половину своего сезона? Весна до июля работала, а уже с августа Осень в права вступила!

Лето потупилась, признавая правоту Зимы.

– Девочки, не ссорьтесь, пожалуйста, – попыталась урезонить сестриц младшенькая. – Давайте будем добрее друг к другу. Лето нужно было отдохнуть! Она год назад и за меня, и за Осень отрабатывала, помнишь, с апреля по октябрь +30 держала. Знаешь, как утомительно?

Осень вздохнула.

– Душеньки, нам что-то нужно делать с нашим графиком. Это, конечно, прекрасно, что мы готовы войти в положение друг друга, но люди очень просят стабильности, – она взглянула на сестриц. Весна виновато заламывала руки, Лето кивала и лишь Зима поджала губы, не желая признавать правоту Осени.

– Помните, изначально мы договаривались, что правим по три месяца. Давайте попробуем вернуться к этому? – предложила Лето.

– Идея, конечно, прекрасная, вот только я уже перерабатываю два с половиной месяца, напоминаю вам про август, – возмутилась Осень, глядя на Лето. – И очень хотела бы передохнуть в следующем сезоне. Мне кажется, это будет честно! Сейчас очередь Зимы!

Она посмотрела на вредную брюнетку.

– Ты работать вообще собираешься?

Зима задрала подбородок и отвернулась. Неожиданно плечи девицы задрожали, и она негромко всхлипнула. Сёстры кинулись утешать черноволосую красавицу.

– Зимушка, ну чего ты, – Весна нежно гладила Зиму по плечам. – У каждой из нас есть свои недовольные. Меня за лужи ругают и грязь под ногами…

– …и меня за лужи и грязь, да ещё и дожди с ветрами, – вторила Осень.

– А меня как ругают – ужас просто! – вступила Лето. – Рано придёшь – плохо, поздно – тоже. Жару нашлёшь – «Достала своим зноем», прохладой дыхнёшь – «Стыдоба, а не лето».

– Вот именно! Всегда найдутся те, кому что-то не нравится! – поддакивала Весна.