Глаза еще не верили болезненным догадкам. Я еще пыталась отрицать, но тут же заметила, что его волосы растрепались и теперь заметно длиннее, чем обычная стрижка, которую Юра освежал раз в две недели. На переносице шрам. Футбол. Школьный кубок.

Щетина. После душа и не выбрит гладко. Даже после перелета Юра не позволил бы себе заснуть в таком виде.

– Ты не он! – простонала я, чувствуя, как волосы на макушке шевелятся, а по спине стекает холодный пот.

– Абсолютно точно я – это я, – зло выплюнул… Данила Гараев.

Парень, который издевался надо мной в школе. Мужчина, который был мне противен сейчас.

И точная копия моего босса-бойфренда. Если не считать нос, волосы и состояние лица. Ведь он его брат-близнец.

Господи, за что?

Я зажмурилась и для верности закрыла лицо ладонями.

– Юрка еще в Лондоне, – проговорил Данила убийственно спокойно.

Скотина.

И тут я вспомнила, что все еще сижу голая на столе с раздвинутыми ногами. Его руки до сих пор лежат на моих бедрах, а мои соски почти трутся о его торс. Даже член до сих пор касался моего центра.

Я очнулась и наконец толкнула говнюка.

– Убери руки, мать твою! Какого дьявола, Гараев! Ты совсем сдурел?

Он не стал напирать, сделал шаг назад, позволяя мне спрыгнуть со стола.

– Я сдурел? Серьезно, Березина? Это ты ворвалась в мой дом, между прочим, – как всегда надменно и насмешливо сообщил Данила.

И сегодня сученыш был кошмарно прав. Почти во всем.

– Тебя не должно тут быть! Юра живет в этом доме! – парировала я.

Гараев согласился.

– Живет. И я живу, когда возвращаюсь в Москву.

– Тебя здесь быть не должно! НЕ ДОЛЖНО! – заорала я. – Как ты посмел так со мной..? И с Юркой! Ладно я, но он. Что ты за брат! Сволочь…

Дальше я не смогла разговаривать и разрыдалась.

– Успокойся, – холодно проговорил Данила. – Умойся и поговорим.

– Пошел ты! – выкрикнула я сквозь слезы, стараясь не думать, как кривится мое лицо из-за рыданий. – Ни минуты тут не останусь.

Рванула к двери, но одновременно вспомнила, что до сих пор ору тут голая. Платье. Где мое платье?

Искать его с затуманенными слезами глазами было непросто. Я, конечно, наткнулась на Данилу. Он скрутил меня. Я попыталась отбиваться, заколотила кулаками по его стальной груди.

– Пусти, козел!

– Успокойся, дурная девка! Давай поговорим нормально.

– Отвали! Не буду я разговаривать. Верни мне одежду. Видеть тебя не могу.

– Придется, – изрек Данила.

Конечно, на меня его приказ не подействовал. Я продолжала вырываться, ненавидя ощущение его крепкого, сильного тела и тепла, которое проникало мне под кожу и ощущалось преступно приятно.

– Ладно. Я предлагал по-хорошему, – прорычал Данила.

– Что? Куда ты?

Он потащил меня через гостиную в сторону уборной, что была на первом этаже.

Сопротивляясь, я зацепилась каблуком и, кажется, сломала его.

– Сволочь, Гараев! Мои туфли!

– Я их не трогал, – буркнул он, не сворачивая с курса. Танк, блин!

Данила не дал мне ни одного шанса. Он втолкнул меня в душевую. Я успела развернуться и попыталась воткнуть шпильку ему в ногу, но не попала, только чуть царапнула. Данила взвыл и от этого. Он отпустил меня. Я попыталась сбросить туфли и проскочить мимо него, но не успела. Он слишком быстро очнулся, поймал меня, прижал к стене, вдавливая в нее собственным телом.

Обнажённым телом, черт побери! Мы были голые в душе.

Я продолжала плакать и вырываться, но недолго. Данила открыл воду.

Не просто воду. Он включил холодную. Ледяную даже. Я заорала пуще прежнего.

– Тварина! Гараев, ты совсем больной? Аааааа!!! Холодно.

– Остынь, крошка. Тебе очень надо.

И снова вдавился в меня. Я задрожала и съежилась. Силы и злость таяли под ледяной водой, оставляя только мощное опустошающее чувство беспомощности. Я невольно вжалась в Данилу, чтобы спрятаться от ледяной воды, получить хоть немного тепла. Съежилась и заплакала тихонько.

Почти сразу он добавил горячую, но никуда не отпустил. Данила прошептал слишком ласково для конченого придурка:

– Ну вот и притихла, дикая киса.

– Не… киса я тебе, – всхлипнула я из последних сил.

– Мгумс, я уже понял. Давай успокаивайся.

– С чего бы?

– С того, что нам надо поговорить.

– Не хочу я с тобой… – начала я, но он перебил.

– Да, мочалка, я с тобой тоже не горю желанием болтать по душам. Но придется все выяснить. Хотя бы ради Юрки.

Последним аргументом он прикончил мое радикальное настроение.

Данила снова был прав. Ради Юры нужно его выслушать. Я вряд ли пойму сама, как повелась на этот тупой развод. Если он хочет сам рассказать – глупо отказываться.

Пока я рассуждала, Данила нежно поглаживал меня по мокрым волосам. Он держал мои запястья в одной руке, чтобы я его не била, а второй гладил. Охренеть, какой милый!

А еще его член прижимался к моему бедру. Он все еще стоял, хотя, на мой взгляд, обстановка была асексуальная. Но еще ужаснее было понимать, что мне нравилась его реакция на меня. Даже льстила.

– Отпусти, – повторила я, окончательно перепугавшись таких контрастных чувств. Они шокировали не хуже контрастного душа.

Данила отклонился и взглянул на меня, оценивая. Лишь конкретно просканировав мое состояние, он отпустил сначала руки, потом вышел из душевой. Я сама выключила уже теплую воду. Хотела нагавкать, чтобы он не смотрел на меня, но Данила и не собирался.

Он целомудренно смотрел в сторону, держа для меня халат.

– Спасибо, – буркнула я, шумно шмыгнув носом. – Можно я высморкаюсь?

– Валяй. Я жду на кухне.

Едва он ушел, я осмотрела ванную. Окна тут не было. Сбежать не получится. Да и не очень я хотела убегать в одном халате. Однако разговоры с Даном мне нравились ненамного больше. Хотелось провалиться сквозь землю. Любое общение с братом Юры всегда превращалось в ссору. Он будил во мне все самое отвратительное. Была у него такая суперсила. Именно за это я его и ненавидела.

Но сегодня придется терпеть. У меня только один выход из ванной: через кухню и Данилу. Чтоб его черти драли. Поэтому я мылась холодной водой, чтобы сошла припухлость с зарёванных глаз. Заодно взбодрилась.

Мои туфли одиноко валялись в душевой. Сломанный каблук и намокшая замша выглядели отвратительно. Я решила оставить их там в качестве памятника моему идиотизму. Пусть Гараев сам разбирается.

Плотнее запахнув халат, я причесала пальцами растрепанное гнездо волос и отправилась на кухню с гордо задранным носом.

Данила

Первым делом я прошел к бару и плеснул себе в стакан виски. Просто охренеть! Она пришла к Юрику. К моему брату! Эта мысль не укладывалась в голове. Я знал, что они работают вместе. Но когда работа была поводом потрахаться?

Возможно, у нормальных людей – частенько. Но мой правильный рафинированный брательник никогда бы себе такого не позволил. Даже с Березиной. Чтоб ее разорвало.

Я зажмурился, пытаясь не возвращаться в ебанически проклятый момент, когда она назвала меня Юрой! Меня! Снова, блин. Я не буду Юрой Гараевым.

Сделав большой глоток, я немного потушил проклятую гордость и даже почти перестал завидовать. Да и чему тут завидовать? Что Березина хочет завалить Юрку? Ну была б какая красотка. А то – Элька из девятого «б». Малявка, зануда посильнее Юрки, ни лица, ни фигуры. Курносая, худая, сиськи с бусинку.

Я зажмурился до боли, стараясь не вспоминать, как славно эти самые бусинки ощущались у меня во рту. Да и зря я гоню. Может в девятом у нее еще и были соски-прыщики на доске, но сейчас там вполне все в порядке.

Еще один глоток виски не помог. Я бы хотел ее сейчас трахнуть. Очень. До сих пор хочу. Но все портит, что она хочет Юру. Опять. Что за сраная карма ко мне прицепилась?

Все эти годы я частенько вспоминал о ней, но специально держался подальше. Так нет же! Она сама ко мне притащилась.

Вернее, не ко мне, а к Юрке.

Чтоб их обоих.

Прекратив вливать в себя пафосный Юркин вискарь, я быстро прибрал нашу одежку. Подумал и сходил наверх, надел спортивные брюки. Святоша-Березина вряд ли будет терпеть меня в трусах без истерики.

Ненавижу истерики.

Когда спускался, застал Элю в гостиной. Она склонилась над своим платьем и, очевидно, хотела переодеться, но, увидев меня, передумала.

– Можешь надеть его. Я отвернусь, – предложил я, проходя мимо нее на кухню.

Она взглянула на платье, потом на меня и покачала головой.

– Позже, – проскрипела в ответ, как ржавая «ЛАДА».

Я прекрасно понял причину ее отказа. Платье было больше похоже на сорочку, ни черта не прикрывало, только подчеркивало и дразнило. Пожалуй, ей и правда лучше оставаться в халате.

Эля прошла за мной на кухню и выдрала у меня из рук стакан, выпила залпом все, что я налил, и, конечно, закашлялась.

– Это не мохито, детка, а виски. Его не стоит глотать такими порциями.

– Детка у тебя в штанах, – огрызнулась Эля.

Я заржал.

– Серьезно? Ты склеротик или как?

Она покраснела и снова стала кашлять в меня оскорблениями:

– Ты конченый, Данила! Будешь издеваться теперь всю жизнь?

Глаза Эли снова подозрительно заблестели. Вряд ли я вынесу еще одну ее истерику.

Придется быть немного милым. Эх, вряд ли получится. Но попробую хотя бы стать нормальным.

– Не ной, Березина. Сама начала. Лучше скажи, какого черта ты приперлась сегодня?

– Хотела поздравить Юру.

– И давно ты хэппибездишь моего брата горячим трахом?