Глава 4

Солнце только показалось на горизонте, когда я бесшумно вышел из хижины и, придерживая черный боевой топор на поясе, двинулся по безлюдным тропам спящей деревни. На полпути к нужному дому на глаза мне попался помост, верхушка которого сияла в предрассветных лучах. Он был пуст. Одни лишь темные разводы на деревянных досках и ступенях служили напоминанием того, что еще не так давно там происходило. Я нахмурился. Неужели она… Но быстро отогнал безрадостные мысли и пересек оставшееся расстояние, по дороге сдержанно кивая редко попадающимся Кезро.

Перед тем, как постучать в нужную дверь, я задержался, чтобы глубоко вдохнуть, настраиваясь на неприятный разговор. Наконец я решительно поднял кулак и три раза впечатал его в твердое дерево. Три глухих звука прервали птичьи трели.

Ждать пришлось недолго. Уже спустя пару мгновений я услышал тихие ругательства, а затем шлепанье босых ног по полу. Дверь резко распахнулась, и моему взору предстала любопытная картина: взъерошенный и злой, как цепной пес, Истэк стоял на пороге совершенно нагой и буравил меня взглядом, прикрывая рукой темные глаза, слезящиеся на раннем, но уже ярком солнце.

– А-а-а. Сын Аяна, – кисло протянул он и облокотился на стену без малейшего намека на стеснение. Казалось, его даже нисколько не беспокоила колотая рана, обмотанная тугой повязкой. – Что привело тебя ко мне в такую рань?

– Есть разговор, – коротко бросил я.

Истэк испустил тяжелый вздох и укоризненно покачал головой.

– А я ведь предлагал послать к тебе мою сестру. Она бы задержала тебя в постели подольше. И ты дал бы поспать мне.

Я молча смотрел на него, пока он не закатил глаза.

– Ну что ж, заходи.

– Поговорим снаружи, – отрезал я.

– Там прохладно, мне бы хотелось одеться. А оставлять гостя на пороге так невежливо, – хохотнул он и скрылся в доме.

Раздражённо выдохнув, я всё же направился следом и тут же пожалел об этом. Истэк прошел в небольшую темную комнатку и принялся лениво натягивать на жилистое, исполосованное шрамами тело брошенную у сваленных в гору мехов одежду. Все это время он не сводил с меня насмешливого взгляда. Потому что в глубине этой груды лежала обнаженная девушка, едва ли не девочка, и лихорадочно пыталась прикрыться уголком бурой шкуры. В её перебегающих с Истэка на меня глазах застыл ужас. На левом предплечье девчонки блестел широкий железный рабский браслет, горло и руки ее были испещрены кровоподтеками и желтыми синяками.

Я дёрнул челюстью и посмотрел на Истэка.

– Какой взгляд, – он приподнял бровь и тоже уставился на рабыню. – Не хочешь присоединиться?

– Я пришёл поговорить, Истэк, – холодно отозвался я.

– Вечно отказываешься от моих щедрых предложений, – он с наигранной обидой махнул рукой, грубо потрепал по волосам рабыню, словно та была ручной зверушкой, и направился обратно к выходу. – Зря ты вчера не присоединился к всеобщему веселью. Там было на что посмотреть.

– Об этом я и хотел поговорить, – оставив дрожащую девчонку в одиночестве, я пошёл вслед за ним.

– Говори, – благосклонно разрешил Истэк и затянул пояс на штанах.

– Девчонка жива?

– Живее всех живых, – оскалился Кезро, мгновенно поняв, о ком шла речь. – Правда, потрепанная… слегка. Почему ты спрашиваешь?

– Я покупаю её у тебя, – спокойно заявил я.

– Чего?

Истэк замер у хиленького забора, на лицо его разом набежала тень.

– Эта рабыня не продаётся. По крайней мере, пока я не устану от нее.

– Рабыня? – хмуро переспросил я.

– Вчера девчонку окольцевали, – пояснил Истэк. Теперь из его голоса исчезло даже показное добродушие.

– Сколько ты за неё хочешь?

– У тебя плохо со слухом, Николас? – прошипел Кезро. – Я же сказал, девчонка моя.

– Назови любую цену.

– Этна же не покупают рабов, – прищурился он.

– Я решил сделать исключение.

– И почему же именно она? Выбирай любую другую рабыню, у нас их достаточно. Я даже могу подарить тебе парочку. Конечно же, в знак нашей крепкой и давней дружбы…

– Просто назови цену, Истэк, – в мой голос просочились угрожающие нотки, и Кезро не мог не заметить это.

– Просто сходи к демонам, Николас, – рыкнул он.

Я уже был среди них.

В мгновение ока я прижал его к бревенчатой стене ближайшей хижины и вдавил лезвие топора под его кадык. В глазах Истэка блеснула ярость, он скривился и неприязненно покосился на свою шею.

– Опасную игру ты ведешь, сын Аяна. Хочешь заработать еще один шрам? – прохрипел он. Взгляд его красноречиво указал на давний след от его кинжала на правой стороне моего лба.

– Кажется, это моё оружие сейчас у твоего горла, – бесстрастно ответил я.

– Если сейчас кто-нибудь увидит тебя, будет скандал, – вкрадчивым голосом произнес Истэк.

– Приятно, что ты беспокоишься обо мне. Предлагаю разойтись мирно. Просто отдай мне девчонку и забери плату.

Кезро зарычал, словно дикий зверь, и хотел было ответить, но я перебил:

– Более выгодного предложения ты ни от кого больше не получишь. Любую цену, Истэк. Говори.

– Мне ничего не нужно, – выплюнул он.

– Тебе, может, и нет, – спокойным голосом сказал я. – А вот, что скажет твой отец, узнав, что упустил такой удобный случай обогатиться из-за какой-то обычной рабыни.

– И что же такого в этой обычной рабыне нашел ты, раз готов пойти на такую смелую сделку?

– Это мое дело. Решай.

Удерживая его ненавидящий взгляд, я повесил топор обратно на пояс, а затем сделал медленный шаг назад. Истэк яростно потер шею и провел пальцем по подбородку в лихорадочных раздумьях, бешено поглядывая на меня.

– Чтоб ты сдох, Николас! – наконец в сердцах рявкнул он.

Я усмехнулся и скрестил руки на груди.

– Так что?

– Ладно, – выплюнул он. Губы его скривились. – Ладно. Согласен, – и назвал цену.

Внутри у меня всё похолодело. Казалось, я уже слышал свирепый голос отца, отчитывающий меня. Такие расходы получится покрыть еще очень нескоро. Я замешкался, но виду не подал.

– Идет, – сдержанно ответил, протяв ему руку.

Истэк с отвращением посмотрел на нее, фыркнул и пошёл в свою хижину.

– Жду тебя в полдень.

– Это не все, – остановил его я. Кезро напряжённо замер. – Есть еще кое-что.

Перед моими глазами маячила широкая спина высокого Кезро, пока он вел меня к указанному Истэком месту. Дикарь не оборачивался, и я по привычке неосознанно оценивал его как противника, – правая нога его при ходьбе плохо сгибалась, явно старая травма; он был крупнее меня, но владел своим мощным телом плохо, двигаясь неуклюже, вперевалку, было бы слишком просто уворачиваться от его ударов – однако мысли мои при этом блуждали в другом месте. В правильности своего решения я не сомневался, но опасался последствий. Если бы Фрейя была обычной женщиной, напуганной и покорной судьбе, проблем бы не возникло. Я бы освободил ее и обеспечил бы спокойное, безбедное существование в своей деревне. Но лесная дикарка была совсем другой, и это вводило меня в смятение. Мужчины нашего клана не привыкли, чтобы от женщин исходила какая-то опасность. А от Фрейи ею веяло за несколько десятков шагов. Девчонка была сильна и явно неплохо обучена боевым тонкостям. Из моей головы не уходили совершенно невероятные картины. То, с какой скоростью она неслась по лесу, не уступая в ловкости волкам. С какой яростью сражалась, умело орудуя кинжалом и кулаками. Я видел, что она боялась. Но не за себя. Страх по-настоящему появлялся в ее глазах лишь при взгляде на этих диких животных. Будто бы её собственная жизнь зависела от одной только их безопасности. Все это просто не укладывалось в моем сознании.

Она казалась такой юной, а уже пережила определенно больше, чем все, кого я когда-либо знал. Я не представлял, как ей удалось в одиночку выжить зимой, без поддержки клана и крыши над головой, да еще и так долго скрываться от отрядов Истэка. Демонов ублюдок, и надо же ему было вдобавок ко всему еще и отхлестать ее плетью. А ведь она даже не закричала. И эти волки. Как ей удалось заставить слушаться целую гребаную стаю зверей?

Я тихо фыркнул. Кезро слегка вздрогнул и тут же поспешил скрыть это, поведя плечами. Уголок моего рта дернулся в мрачной ухмылке. Я видел, как он был напряжен всю дорогу, вынужденный подставлять мне беззащитную спину.

Но уже через мгновение я вновь принялся со сдержанным интересом вспоминать все немногое, что успел узнать о Фрейе. Я собирался разгадать ее тайну. Потому что намеренно ввязался во всё это, будучи готовым к любым последствиям. Но я достаточно понаблюдал за борьбой девчонки, чтобы понять: этот огонь не должен был потухнуть сейчас. После всего ее жизнь не могла закончиться так: в плену у Кезро, которым она поклялась отомстить. В рабстве, сломившем бы её наверняка.

Я ничего не должен был ей. Но знал, что если пройду мимо, буду вечно должен самому себе.

Глубоко погрузившись в размышления, я не сразу заметил, что мой проводник остановился. Сердце пропустило удар, когда я поднял глаза и увидел свернувшуюся клубочком девчонку, за руки привязанную к воткнутому в землю колу. Одного взгляда на белое, покрытое ссадинами, кровоподтеками и бисеринками пота лицо Фрейи, на ее бегающие под закрытыми веками глаза и сухие, потрескавшиеся губы, хватило, чтобы мое дыхание сделалось тяжёлым, а взгляд заполонила красная пелена ярости. Какого демона эти дикари решили, что имели право так обращаться с людьми.

– Вы что с ней сделали? – медленно, с угрозой спросил я.

Кезро безразлично пожал плечами и воинственно сложил руки на груди. Его брови долго хмурились, прежде чем он наконец подобрал слова и ответил с сильным акцентом:

– Девке этого даже мало. За то, что оскорбила нашего вождя, ее надо бы отхлестать сильней, а потом еще бросить воинам на забаву.

Мне потребовалось приложить немало усилий, чтобы заставить кулак разжаться и не полететь в эту поганую рожу.

– Я плачу такую безумную цену за полуживую рабыню? – недовольным покупателем пришлось притвориться, но вот злость в моём голосе была более чем настоящей.

Кезро насмешливо оглядел дрожащее тельце.

– Ты сам захотел эту дрянь.

Он потянулся к узлам на окровавленных запястьях девчонки, но я, не отдавая отчёта своим действиям, вдруг метнулся вперед и твердо сказал:

– Я все сделаю сам. Она теперь моя, – от последнего слова мысленно поморщился.

Кезро окинул меня презрительным взглядом, хмыкнул с пренебрежением и ушёл. Я не стал терять времени. Присел около бессознательной дикарки, тихо поскуливающей в болезненном сне, осторожно коснулся её лица, пытаясь определить, насколько сильна была лихорадка. Ее всю трясло, у искусанных, потрескавшихся губ совсем не было цвета. Мою руку обожгло жаром, и я стиснул челюсти. Стоило поторопиться.

Как мог быстро я пробежался пальцами по ее оголённому телу, всмотрелся в повреждения и кровоподтеки, но все самые серьезные раны явно были на спине, к которой безжалостно прилипла ткань плаща. Наконец кинул опасливый взгляд на ее ноги и бедра. Штаны были порваны во многих местах, ткань истончилась, но я не заметил на них крови и облегченно выдохнул. Не тронули. Запахнув полы плаща на груди девчонки, я начал осторожно резать связывающие ее запястья путы.

Кинжал, который был надежно спрятан у меня в сапоге, справился бы с этой задачей быстрее, но я не стал раскрывать его местоположение на случай, если рядом находилась пара любопытных глаз. А потому воспользовался простым клинком, всегда висевшем на поясе.

Окровавленные веревки неслышно упали на землю. Фрейя вдруг вяло, едва ощутимо толкнула рукой мою ногу и что-то промычала. Я покачал головой и улыбнулся уголком губ. Даже в отключке показывала характер.

– Что же мне с тобой делать? – пробормотал и начал медленно поднимать её с земли, боясь навредить.

Она все же жалобно захныкала, но, стоило ее голове приникнуть к моей груди, тут же замолчала и спрятала избитое лицо в складке рубахи под мышкой. Почему-то эта резкая перемена отозвалась у меня в груди странным, мимолетным приступом нежности. Девчонка казалась такой уязвимой, робкой во сне.

Еще вчера она кусалась и бросалась на каждого, кто осмеливался подойти, угрожала вождю самого безжалостного из существующих кланов и кидалась под стрелы, а теперь еле дышала, обессиленно обмякнув в моих руках.

– Ты поправишься, я обещаю, – тихо сказал я, пока широким шагом двигался меж домов.

Не знаю, кого из нас я пытался убедить.

Добравшись до двери выделенной нам с Фабианом небольшой хижины, я громко постучал в нее ногой. Внутри послышался какой-то грохот. Так, будто это происходило прямо перед моими глазами, я увидел, как громко храпящий Фабиан резко подлетает в кровати и скатывается на пол, утянув за собой пустые миски, оставшиеся с вечера.

– О, Ник, это т… – выдохнул возникнувший в проеме друг. Он с облегчением опустил спрятанный за спиной кинжал, но вдруг замер. Его увеличившиеся глаза уставились на девушку у меня в руках.

– Долго будешь пялиться? Дай войти, – недовольно сказал я.

Когда он посторонился, я быстро прошёл к своей койке и бережно положил на нее Фрейю животом вниз.

– Не хочешь ничего мне объяснить? – вновь обрел дар речи Фабиан. Его голос был полон возмущения.

– Закрой дверь и отвернись, – вместо ответа приказал я.

За спиной послышалось злобное сопение, дверь громко захлопнулась, но вторую часть приказа он исполнять не спешил.

– Я жду, Фабиан, и уже начинаю терять терпение.

– Да что ты? – насмешливо протянул друг. – Почему это я должен отворачиваться?

– Потому что девчонку нужно раздеть.

– Думаешь, я не видел голых женщин? – Фабиан приподнял бровь и тут же вспылил. – Какого демона, Ник? Что она здесь делает?

– Ты большой мальчик, сделай выводы сам, – бросил я и направился к висевшему над уже едва полыхающим очагом котелку с теплой водой. Нужно было намочить ткань плаща, прилипшую к свежим ранам.

– Ты её украл?

– Я её купил.

– Купил?! За сколько?

Услышав ответ, Фабиан закашлялся, а потом громко и обреченно застонал.