Последние слова сорвались с губ штабс–капитана машинально. Но меня они опалили жаром расплавленного свинца. В голове образовался смерч из имен: Пий Контур, Таргон, Заяц, Ниама, Махор, Дилморон, Горгот. На миг я подумал, что действительно впал в безумие, как и считали мои зеленые братья. Но потом картина прояснилась. И мне стало понятно все. Я, бывший ничтожный каптенармус фактории Паялпан разгадал весь коварный план великого регента Желтка. Отсюда, из чрева железного ковчега мне удалось проникнуть в его мысли и найти в них стройность, которую человеки именуют логикой. Спокойно и даже медлительно я поднялся со своего места и направился в коридор, но потом мои ноги сами перешли в бег, как бежал я раньше, спасаясь от Ноздрина по стылым коридорам нашего вулкана к моему единственному заступнику и хозяину – принцу Дилморону. По пути я стукнул в каюту Махора, остановился у апартаментов господина и настойчиво забарабанил в дверь. Грохот моих ступней заиграл на стальных нервах Зайца, тело нашего зверя пронизала какофония дрожащего железа.

И только потом я осознал, что сейчас творю. Так нельзя! Но как же быть? Какой сделать выбор? Остаться верным дружбе или долгу? В любом случае, я кого–то из них в данный момент предаю. Или Зайца с Горготом, или хозяина. Мои ладони неистово терли непривычное еще лицо, сердце отстукивало такие важные секунды, а я никак не мог найти решение. В коридор высунулась Ниама, и ее появление положило конец колебаниям:

– Гонзо? Чего тебе?

В проеме винтовой лестницы показался ищущий мокрый пятак Ноздрина. А еще через нескольких секунд с обнаженным палашом к нам из своей каюты вывалился Махор.

– Что за кипиш?

Все. Жребий снова выброшен куда не следует. Придется действовать, как велит внутренний голос. Будь он проклят.

– Все здесь? Отлично. Идемте на нос.

За моей спиной все господа выстроились в цепочку с начкаром замыкающим. Орк по–прежнему сидел за рычагами и недоуменно взирал на ввалившуюся в рубку толпу. Последним порог перешагнул Дилморон в ночной рубахе с расстегнутым воротом. Черный чуб на лбу хозяина был аккуратно завит в две кокетливые косички.

– Мастер Горгот, немедленно остановите ковчег, – прозвучал мой голос, и народ опешил еще больше.

Орк послушно крутанул педали Зайца в обратную сторону, и наша махина замерла на месте.

– А теперь сдайте оружие!

– Ага! – со значением произнес Махор.

Проклятье. Ну, конечно, баркидец уже просчитал ситуацию. Поэтому и отослал штабс– капитана сразу после рубки с эльфами. Странно, что телохранитель принца не пошел дальше, понимая всю подноготную.

– Погоди, погоди, Гонзо, что происходит? – в пламени жизни Ниамы раздражение слилось с любопытством. Интересно, от чего я их отвлек?

– Предательство, демонесса. Снова предательство. Обычное дело для нашей компании, – увидев, что волосатая лапа орка легла на рукоять кинжала, я рывком отодвинул принца и шагнул вперед. Острие палаша баркидца синхронно с моими действиями нацелилось в живот нашему водителю.

Горгот усмехнулся и демонстративно поднял вверх ладони. Я отстегнул с его пояса ножны с узким стилетом и передал Махору.

– Может, мне кто–нибудь соблаговолит объяснить, в чем именно меня обвиняют? – хладнокровно поинтересовался штабс–капитан.

Все немедленно уставились на мою фигуру.

– Конечно, дорогой Горгот. Я это сделаю. Ты был надежным другом, верным боевым товарищем. Прискорбно, что приходится нарушать твои планы, но им – не бывать! Право, мне очень жаль.

– Гонзо, малыш, у тебя что – мозги вскипели? Зачем ты разоружил пилота? Горгот доказал свою преданность, оживив Зайца. Без него мы вообще бы не выехали из Паялпана! – рявкнул Дилморон.

Горечь плеснула мне на язык липкой слюной. Принц, мой дорогой принц, разве ты забыл, что я вижу людей изнутри? Твои чувства, если они по – настоящему сильные понятны мне, как гусеницы в сахарной глазури. И сейчас я потрясен тем, что ты тоже все знал. Мои слова о предательстве орка для тебя – не ужасная новость, ты не испуган, а лишь раздосадован. Твой верный слуга вылез вперед со своей преданностью и нарушил планы господина. Но отвечать нужно, придется участвовать в твоей жестокой игре.

– Конечно, не выехали бы! До поры. Наш отъезд на Иггдрасиль был нужен не только вам и Таргону, мой принц. Все миры Великого Древа были заинтересованы в том, чтобы наследник Азмоэла целым и невредимым добрался бы до Подземелья. Разумеется, после смерти монарха, а не раньше. Чтобы вас случайно не убили в горячке придворных склок, пока Азмоэл пребывал на смертном одре. Вот причина блокады Паялпана. Ну а потом, вам уже ничего не угрожало. В отличие от Таргона. Наоборот, Контур, которого мы привыкли считать своим самым злейшим врагом, наверное, свою руку бы отдал за то, чтобы вы проследовали благополучно до Подземелья.

Блеснувшие глаза Ниама сказали мне, что я попал в точку.

– Вы – единственная надежда регента Желтка на благоприятный исход переговоров с нашей планетой. Принц Дилморон – новое свежее веяние в политике, молодая кровь. И если они не смогут разыграть эту карту, то – увы им, потому что прочие варианты будут намного хуже. И один человек, который здесь присутствует, уже наверняка передал через Дору сообщение своим союзникам – да, Дилморон именно то, что нам нужно.

Судя по выражению лица демонессы, она с удовольствием чем–нибудь проломила бы мне голову. Поздно, милочка, надо было раньше поворачиваться. Теперь мой череп надежно защищен бронированными пластинами. Но ифритка великолепно владела собой:

– Лягушонок, ты перегрелся под лучами «светляков». Или в тебя вселился дух Таргона. Тот тоже подозревал всех и каждого.

Самое глупое было в том, что я говорил, а свечение по–прежнему Дилморона не менялось. Принцу все это было уже известно.

– Да, да, хорошо, что ты упомянула Великого Рогатого. Он являлся главной мишенью. Таргон никогда бы не смирился с компромиссами или уступками в дипломатии. Он верил в особую судьбу Подземелья. Его присутствие по правую руку от Дилморона не устраивало Контура. А значит – Таргона необходимо устранить. Неизвестно, что у вас было ему уготовано, но Владетельный минотавр сам выбрал свою судьбу, возглавив самоубийственный прорыв из Паялпана. Это решило множество проблем. Но не все. Осталась еще одна задачка. Какая? Заяц! Могучий артефакт, созданный по свитку самого Иерарха. И рецепт ныне утрачен навеки. Ни в коем случае нельзя было упускать последний экземпляр. Но сначала следовало довести работу до ума. Нарушение технологии привело к тому, что ковчеги не желали двигаться с места. И нас снабдили лучшими механиками Мидгарда, не забыв внедрить в их группу своего человека. Кого? Подумайте сами. Франка интересуют лишь деньги. К тому же у него есть имя, которое маэстро ценит не меньше золота. Подкупить механика не получилось. Махор – тоже в пролете. Он для наших недоброжелателей явился неучтенным фактором. Кто предатель? Конечно, Горгот! Именно его подкупил Контур. И милейшему орку было что предложить. Награда, которой он жаждал всей своей душой. Он сумел заработать человеческое обличье, но путь от него до знатного вельможи долог и неприятен. Направленное перерождение! Вот ответ на все вопросы. Счастливый билет, выпавший орку Горготу. И реализовать его он желает тут, в Овиуме. Штабс – капитан! Что обещал тебе регент Желтка? Баронство? Графство? За то, что ты передашь ему с рук на руки неповрежденного Зайца? О чем вы договорились?

Ну, что камрад? Будешь отпираться? К его чести, благородная натура орка взяла свое. Он устало отмахнулся рукой:

– Я Контура и в глаза не видел. Все дела со мной вел герцог Преториус через Реальность. Тот, который потом пролил кровь Таргона. Прости, принц, я не знал, что все так неудачно сложится. Да и зачем вам эта железная животина? Я доведу ковчег до корней Древа, дальше вы, милый Дилморон, с почетным эскортом проследуете в Подземелье, вступать в королевские права. Никакого предательства не было. Речь шла только о ковчеге. Сделка по продаже металлолома. Они получают Зайца, я – награду, вы – вожделенный трон. Э–эх, вот ты Гонзо, въедливый, как клещ! Скажи, ну кто пострадает, если старый орк сможет толкнуть гусеничную жестянку регенту Желтка и поймать свой профит? Ваша компания желала добраться с Паялпана до Родины? Вы доберетесь. Неужели вы, принц, пожалеете пятьдесят тонн железа, когда на кону стоит целая планета в личное пользование?

Махор вложил в ножны палаш и развалился в кресле рядом с пилотом:

– Вот так ситуация! А вы, Горгот, оказывается, та еще сквалыга. Штабс–капитан! Стыдитесь!

– У самого кошки на душе скребут. Сначала согласился с легким сердцем, потом перезнакомился со всеми, и так совесть заела, что хоть в петлю лезь,– виновато промолвил орк.

– Махор! Хватит врать! – их общая двуличность пробрала меня до костей. – Ты же все вычислил! Почему не вмешался?

– Гонзо, дружище, меня Заяц не колеблет ни в малейшей степени. Моя задача – личная безопасность принца.

И опять я увидел, что хозяин не воспылал удивлением. Он, выходит, знал и это тоже. Ах, люди…Дилморон взъерошил косички, вернув чубу нормальное состояние, упер руки в бока и задумчиво произнес очень своевременную фразу:

– Ну и что нам теперь делать?

– Оставить все, как есть, – молниеносно отреагировала Ниама. – Контур оценит добрую волю нового монарха Подземелья. Осведомленность и расчетливая уступка. Тонкий ход.

– А на кой пес ему Заяц, Горгот? Давай колись до конца, служивый! – влез с вопросом Махор.

Горгот покачал головой – не имею представления, дескать. За него ответил мой господин:

– Это потенциально серьезное оружие, если хорошенько доработать. Сейчас основная мощь Овиума сосредоточена в оссуариях Некрополиса. Контур желает создать новый полюс силы с помощью машинного парка механических зверушек. Но этому не бывать. Последние события и твои, Ниама, речи и доводы в значительной степени обелили репутацию Контура в моих глазах. Он уже не кажется мне бездушным паразитом, только и думающем, как подчинить себе весь Овиум. Но и доверять ему до конца я пока не готов. Тем более что эти боевые машины эффективней всего использовать именно против Подземелья. Наши коридоры словно созданы для таких танков. Только заменить ножницы и топоры на буры и тараны. Нет, ребята, такой пулемет Желтку мы отдавать не можем. Извини, Горгот, но ковчег будет уничтожен.

– Просекаешь тему, принц, – согласился Махор. – Если тебя не приперли к стенке, не спеши искать компромиссы. Слишком много вокруг псов мохнорылых, что добро за слабость держат. Отступишь раз – слабаком останешься до смерти.

Народ задумался. Каждый понимал, что без орка Заяц никогда бы не проехал даже и половины пути. Сложилась ситуация, когда морально тяжело верного соратника за минуту взять и разжаловать в предатели. А я готов был растерзать сам себя. Вот до чего довела меня преданность хозяину. Друг, мой молчаливый железный друг будет предан жестокой казни. И я, который обещал ему помочь выжить, сам подтолкнул вперед руки палачей.

Орк выпятил толстую нижнюю губу, пожевал ее кривыми клыками и горестно сказал:

– Глупая моя судьба. Сто лет жил – добра не нажил. Честно хотел – не получилось. Один раз решил смухлевать, и то опаскудился. Э–э–эх! А все равно – спасибо. Что сгоряча в расход не пустили, в душу мою заглянули. Сердечная вам, камрады, благодарность.

– Ну–ну, ваше благородие, не дави ты из нас слезу, – усмехнулся Махор. – Слышь, принц, двигать отсюда надо. С эльфами ты столковался, да только чую – остальная кодла уже на хвосте. И с теми, другими, договориться нам не светит. У них интерес пиковый, стальной интерес. Надо нам глушить моторы и сливать воду, пока не нагрянули сюда незваные гости. Как считаешь, Дилморон?

– Ты прав. События перешли в активную фазу. Мы немедленно уничтожим ковчег.

– Вы не станете!!!

Народ остолбенел он моего яростного выкрика. А у Ноздрина даже вытянулась морда.

– Не понял, тебе, Гонзно, – нахмурился принц.

– Заяц – живой! Горгот сумел это сделать. Наш ковчег чувствует, слышит, он отвечает на вопросы. Вы не будет губить живое существо!

– Сожалею, малыш, но у нас нет другого выхода.

Остальные молчали. Никто меня не подержал.

– Так всегда! Вы, люди, быстро забываете распри и объединяетесь, едва речь заходит о том, чтобы кого–то убить! Вы относитесь к нам, как к ресурсам…

Бум! Перед глазами мелькнула жилистая кисть с зажатым в ней навершием меча. Это Махор зарядил мне в лоб эфесом палаша. Увидев, что оплеуха не произвела на меня никакого впечатления, баркидец недоуменно посмотрел на свой кулак и произнес:

– Однако.

Другая его рука нырнула в карман штанов и через мгновение взметнулась прямо к моим дыхальцам. Раздался негромкий щелчок, а потом мир вокруг утонул в ослепительно белой вспышке.

Мои плечи холодила вечерняя земля, в вышине прямо надо мной истово махала крыльями гагара. Куда она летит? Уши слышали близкое пение птиц, в ноздри настойчиво лез сильный запах курительного зелья. Когда я повернул голову, то увидел, что Махор сидит рядом со мной, лежащим на траве, а в его зубах зажата трубочка. Баркидец заметил, что ко мне вернулось сознание и поинтересовался:

– Как настроение, Гонзо?

– Голова гудит. Что со мной случилось?

– Видишь ли – я не маг. От слова совсем. Поэтому приходится таскать с собой всяческие фиалы и амулеты с заклинаниями. На тебя пришлось потратить талисман Оглушения. Дорогой, в плане бабок, кстати. Так что ты мне должен, браток.

– Бабок?

– Угу. Пробок.

– Пробок, – я произнес это слово, как окончательный вывод того, что полностью отупел.

А потом вскинулся в негодовании:

– Почему?!

Гранитное лицо Махора неожиданно треснуло ласковой улыбкой:

– Да у тебя крышу снесло, парень. Еще минута – и ты бы наговорил таких дерзостей, что потом бы пришлось сильно пожалеть. Гонзо, незлопамятный монарх, как ощипанная курица. Это уже не птица, а полуфабрикат. Не вкурил тему? По моим прикидкам, тебе с принцем еще придется тусоваться какое–то время. Твоя реликтовая персона очень пригодится ему в плане агитации сторонников, зуб даю. Не спеши мочиться против ветра, браток. Не нужно это тебе.

– А Заяц?

– Поверни зевало. Жив Заяц. Смех, конечно, но твое заступничество свою роль сыграло. Решено не взрывать ковчег, а только уничтожить Звездочку Иерарха. Горгот клянется, что душа Зайца в других агрегатах. Он не мог воздействовать своим талантом на артефакт Джорнея, даже не пытался. Туго соображаешь? Короче, наш железный грызун будет снова лишен подвижности, но не убит. Доволен? Ты своего добился. Горгот останется с ковчегом, постарается подписать приемо– передаточный акт с заказчиком. Ох и туго ему придется. А мы сначала устраиваем фейерверк, а потом делаем ноги. Такой вот расклад, Гонзо, и даже не пытайся что–то изменить. Понял меня? Давай, без сантиментов, лягушонок.

Это был древний лес. «Ведьмины круги» водили хороводы на сфагнумовых полянах. У пьедесталов величественных стволов плотными кучками стояли грибы с коричневыми шляпками. Сквозь ноздреватую губку мха там и сям прибивались тонкие стрелки травы или белоснежные чашечки цветков. Из–под разлапистых опахал папоротников на ковчег глазели десятки живых бусинок. Они, то вспыхивали цветными огоньками, то юркали обратно в тенистый полумрак лесной подстилки. Это местные зверушки выныривали посмотреть на железное чудище, что безжалостными колесами смяло задние дворы их благоустроенных нор. Глазастые столбики ночных сов недоуменно крутили шарнирные головы. Такое диво впервые вторглось в их заповедную обитель.

– Какой воздух здесь, господа, – прошептал смирившийся со своей участью Горгот.

– Хоть режь и на бутерброд намазывай, – присовокупил Махор.

– Может быть, если вы закончили анализ атмосферы, займемся делом, – сказала Ниама, прислушиваясь к благородному колыханию пущи.

Я машинально напряг рецепторы. Да, шум, но ничего тревожного. Далекий обиженный клекот ястреба, удовлетворенное медвежье ворчание.

Заяц. Наш верный ковчег, наша ездовая лошадь и надежная защита, замер в сотне шагов у самой опушки рощи. Латунные бока уже не сияли, как прежде. Острые камни горных круч оставили на них свои царапины, болотная жижа въелась в пазы и украсила шкуру стального грызуна фисташковыми разводами. Он стоял, мордой повернутый к нам, и грустно прощался опущенными топорами–манипуляторами.

– Не осуди, если сможешь, – покаянные слова слетели с моих губ. – Ты был добр ко мне, и как жаль, что тебя оставили в живых только такой ценой! Ты – огромен, но на самом деле – мы оба одинаково маленькие, по сравнению с людьми. Они играют нашими судьбами, как хотят. У тебя будут новые хозяева. Надеюсь, более добрые, чем нынешние.

Все пожитки уже рассовали в дорожные баулы. Дилморон простился с бехолдерами. Четверо оставшихся в живых стрелков, шурша осьминожьими щупальцами, ползли по дороге в сторону гор. Им подарили свободу за верную службу. А смогут ли они ей воспользоваться? Не знаю. Если им будет суждено добраться до Джорнея, пожалуй, этой четверке вполне по силам застолбить за собой небольшой участок берега. Добыть пропитание будет легко. Рыба, птицы и мелкие животные одинаково хороши для бехолдеров. Защитить себя им тоже по силам. Ни одна хищная лесная тварь в здравом уме не станет лезть под огонь ядовитых стрекал.

Вот и все. Мы остались одни. Трое человеков, Ноздрин и я – непонятно кто. Начальник стражи осторожно взял меня под локоть, чтоб не пораниться об острые пластины брони и отвел в сторону.

– Получил приказ – остаться с Горготом, проследить, чтобы все было по закону. Такие дела, Гонзо. Прощай, стало быть. Но помни, что я с рук на руки тебе его сдаю, в полной сохранности. Ты уж присмотри за принцем. Он своей головой хочет жить. Не знаю. Ну да ладно – я службу исполнял, как положено. А если придется принять смерть за господина, то значит, так мне суждено. И прости меня за старое…