Карта звезды Кевтона Великого

Пояснения.

В данной книге использовано образование имён в Древней римской традиции:

1) Макр Анроний(отец) – Анрония(дочь): имя дочери образовано от «фамилии» отца.

«Фамилия» женщины: а) кличка отца; б) «фамилия» мужа; в) Старшая, младшая или порядковый номер, если сестёр много.

2) Гай Юрий(отец) – Гай Юрий Кесарь(первый сын(берётся имя и «фамилия» отца и добавляется кличка, чтобы не путать)) – Гней Юрий(остальные сыновья наследуют только «фамилию»)

Пояснения по иным терминам в конце книги, в глоссарии.

Древо Октавиана Августа

Древо Диктатора

Магистратуры

День города

Магн Тунний

Граждане Монолона стекались за стены города с раннего утра. Они облепили все холмы и скалы, взирая на авгуров в низине. Шестнадцать жрецов и консул готовились к ауспициям – гаданию по полёту птиц.

Авгуры, одетые в трабею – короткий плащ с ярко-красными горизонтальными полосами и пурпурной каймой – своими жезлами чертили на земле два круга. Маленький для себя, а второй, гораздо больших размеров, для наблюдений за птицами и считывания примет.

Консул Магн Тунний в белой тоге с широкой пурпурной каймой сидел на курульном кресле, выполненном без спинки и с крест-накрест загнутыми ножками. Вокруг него стояли двенадцать ликторов, державших в руках атрибут власти высшего магистрата монолонской республики – фасции с вложенными внутрь топорами. Они символизировали право консула добиваться исполнения своих решений силой, а вне города ещё позволяли казнить и миловать подданных.

Клетки открылись, птицы взмыли в небо. Они покружили на месте и полетели на запад к холму Эсквилин. Жрецы одобрительно кивнули и принялись разводить костры, предназначенные для физического и духовного очищения человека. Вся процессия во главе с консулом перепрыгнула по очереди через пламя и устремилась на холм.

Всякий, кто хотел принять участие в ритуале присоединения новой территории к городу, последовал их примеру. Взобравшись на самый верх эсквилинского холма, консул выкопал яму, именующуюся мундусом. По поверьям оттуда души умерших выходят три раза в год, чтобы увидеть белый свет.

Жители прилегающих холмов и иноземцы, поселившиеся в городе, подходили по одному и бросали в яму комья земли, принесённые из своих очагов, и повторяли обязательную формулу: «Теперь здесь обитает мана моего рода».

Когда вереница из желающих стать гражданами Монолона оборвалась, над мундусом воздвигли алтарь, а гонец из города принёс факел, от которого зажгли огонь в новом очаге.

Консула облачили в одежду жреца, голову покрыли накидкой и сопроводили вниз. Там у стены города его ждал медный плуг, запряжённый в белых быка и корову.

Магн Тунний с помощью плуга проводил борозду вдоль приобщённой к городу территории, там, где будут стены. Жрецы шли следом в полном молчании и вбрасывали комья земли внутрь черты. Дойдя до дороги, консул поднял плуг и пронёс его на руках, чтобы потом воткнуть орудие в землю и продолжить путь. Ликторы же следили, чтобы никто не пересёк черты – священной границы города Монолона.

Процессия шла медленно, огибая неровности и овраги. Только к глубокому вечеру плуг достиг другой стены города, а животные остановились. Ликторы вытащили топоры из фасций и бросили их за черту.

Магистр авгуров Иустиниан снял с Магна Тунния ритуальное облачение и отпустил в город готовиться к празднованию тысячного дня Монолона.

Тит Август

Патриций остановился у храма. Его так и подмывало зайти и облегчить душу. Но в последний момент Тит Август передумал и, запрыгнув на верного жеребца, пустился галопом по улицам города. В Монолоне уже царила глубокая ночь. Ужас Тита уносил его подальше от шума и веселья в честь Дня города. Сегодня случилось непоправимое, и ему срочно требовалась помощь. Он мог бы обратиться к жрецу, как и собирался вначале, однако побоялся опозориться.

«Лучше не выносить сор из семьи», – думал Тит, промчавшись мимо городских ворот.

Он устремил коня на семейную виллу. Там его отец Октавиан Август возможно что-то посоветует. План был бы хорош, если бы в их семье царила идиллия и взаимопонимание. Глава семейства безвылазно жил вдали от сияния Монолона с городскими соблазнами и интригами.

Октавиан постоянно ссорился с Делией, своей женой, когда она заезжала в гости. Отвыкнув от городской жизни, он отстранился ото всех родных и искал утешения в несвойственных для благородного мужа забавах. Патриций устроил на своей вилле что-то наподобие приюта для крестьянских сирот, которые заменили ему собственных детей.

Он привязался к сиротам, но со стороны граждан Монолона походил на чудака. Октавиан позволял им жить на вилле, заботился, обучал, но усыновлять и награждать своим именем не собирался. Он как будто пытался удержать их подальше от манящего света города, который сам ненавидел. Или думал о себе, боясь снова остаться в одиночестве.

– Тит Август, хозяин! – сообщил Октавиану управляющий, заметив в окне приезд второго сына.

– Без уведомления! – удивился он и, пребывая в лёгком замешательстве, покинул личный кабинет.

– Отец! – почтительно поклонился Тит, как только спрыгнул с коня.

– Тит, – холодно поприветствовал его Октавиан. – Что привело тебя ко мне в столь поздний час?

– Нужен твой отеческий совет, – грустно выдавил из себя он, – если ты, конечно, не забыл о такой своей обязанности, забавляясь с чернью.

– Как я могу забыть, когда вы все мне об этом напоминаете, – недружелюбно бросил в ответ Октавиан. – Наедине?

– Ситуация слишком деликатная, – пояснил Тит.

Отец не стал расспрашивать на пороге, пригласив сына войти в дом. Впервые за много лет он увидел в его глазах то, что постоянно лицезрел в сиротах – потребность в родителе.

– Чего-нибудь покрепче? – спросил Октавиан и жестом указал на столик, заставленный бутылками.

– Не помешает, – кивнул Тит. Он подошёл, налил полный стакан и залпом выпил. Затем налил ещё один и обернулся к отцу.

– Вижу, ты не шутил, – улыбнулся Октавиан, предлагая сыну занять кресло у очага.

Они сели друг напротив друга. Капли пота бежали по лбу Тита, но отец его не торопил.

– Я сегодня был на Дне города…

– А! – тут же перебил его Октавиан. – Маскарады – опасное место! Как я помню, на них самая высокая концентрация различных гадюк, жаждущих выскочить за кого побогаче. Ты случаем не видел там свою мать с подругами? А то Делия давно не пишет.

– Отец, – с трудом держа стакан в дрожащей руке, попросил остановиться Тит. – Позволь закончить.

– Прости, Тит. Вырвалось, – извинился Октавиан, поняв, что позволил лишнего.

– Так вот, – собрался с мыслями Тит, отхлебнув ещё, – меня напоили.

– Алкоголь в таких местах – дело обычное, – снова вмешался Октавиан, – но порой отчаявшиеся женщины добавляют в напитки что-то более интересное.

– Что, например? – с опаской поинтересовался Тит.

– Это ты живешь в городе, сынок! – напомнил ему отец с удивлением. – Что у вас там сегодня популярно? Моя молодость была так давно, что я даже представить не могу. С такими вопросами лучше обращаться к Делии.

– Что может заставить тебя забыть любимую жену и сорваться во все тяжкие, очнувшись с незнакомкой? – допив стакан, спросил Тит. – В здравом разуме я никогда бы не изменил Юрии.

– Незнакомка? – засомневался Октавиан.

– Люция – супруга Магна Тунния, – грустно сообщил Тит.

– Сильное зелье вам подмешали, – злорадно ухмыльнулся Октавиан, – раз заставили забыть о любимых супругах двух людям.

Он встал и отправился за своей порцией вина.

– Бедняга Магн, – дивился Октавиан. – Вот так приглашаешь всех к себе на праздник, тратишь кучу денег и времени, а потом получаешь ножом в спину.

– Может, всё же поговорим обо мне? – оборвал его Тит.

– Ты просто стал пешкой в чужой игре, сын! – без тени сомнений пояснил Октавиан. – У кого-то были счёты с Магном Туннием, и они деликатно избавились от его супруги.

– Кто это мог сделать? – недоумевал Тит.

– Ты как ребёнок, совсем не умеешь играть в высшем свете, – расстроился Октавиан. – Кто угодно! Политические конкуренты, коварные женщины или ещё кто похуже. Брал бы пример со старшего брата, он, как я слышал, очень хорош, даже чересчур. Самое главное в таких случаях – соблюдать осторожность и помалкивать.

– Значит, я поступил верно, отказавшись от идеи идти в храм? – поинтересовался Тит, обернувшись к отцу, замершему у окна.

– На покаяние?! К жрецу?! – усмехнулся Октавиан. – Мой старый друг Иустиниан быстро бы тебя обработал и за горсть монет растрепал твой секрет каждому встречному, – он сделал паузу и вернулся к очагу, сел. – К таким людям нельзя обращаться просто так.

– О чём ты? – не понимал сын.

– Секреты люди хранят по двум причинам. Первая – если они члены твоей семьи и на них так же скажется раскрытие тайны, хотя тут бывают исключения. Везде бывают исключения! А вторая – это когда вы храните тайны друг друга, особенно, если проступок общий, – Октавиан сделал глоток и продолжил. – Главное надеяться, что ты не заделал ей ребёнка.

– Отец Юрии меня уничтожит, – сглотнув горечь во рту, произнёс Тит.

– Гней Юрий Кесарь! – торжественно произнёс Октавиан. – С опасной семьёй ты решил породниться. Даже я был удивлен, получив приглашение на свадьбу. Странно, что он выбрал для своей младшей дочери тебя, а не твоего брата.

– У Сикста иные заботы, – сказал Тит, – он хочет заполучить Корнелию Сципиону.

– А он не ищет лёгких путей, – удивился Октавиан. – После смерти её отца Понтия, забота о будущем дочери легла тяжким грузом на супругу. Гициния Кравв и по молодости была жестким беспринципным человеком, боюсь подумать, какой она стала с годами. А с Кесарем ты будь осторожнее. Он выдал старшую дочь за советника диктатора, а младшую за тебя – Верховного судью. Тянется к самому верху и вскоре попытается завладеть всей властью.

– Ты видишь во всём коварный заговор, отец! – растерянно сказал Тит. – Мы с Юрией любим друг друга.

– Любите – хорошо, – пожал плечами Октавиан, – но за полем из цветов хорошо бы тебе начать различать дремучий лес.

Они молча сидели, долго вслушиваясь в потрескивание поленьев.

– А если мне не повезёт, и Люция забеременеет? – с трудом выдавил из себя Тит.

– Тогда ты совершишь ошибку, которую бы не сделал, будучи моим прилежным сыном, – спокойно сказал Октавиан и, встретив задумчивый взгляд сына, пояснил. – По молодости я тоже совершал глупости. И самая неприятная, хоть и не такая, как твоя по накалу, но тоже весомая, произошла по вине алкоголя. Я и Иустиниан любили пускаться в загулы, кутить и всячески разбазаривали наследство. И одна из подобных лихих ночей привела нас в деревеньку на окраине.

– Так вот что послужило причиной твоего увлечения ютить крестьянских сирот! – догадался Тит.

– Зато теперь я могу исповедаться у друга-жреца, а ты нет, – отшутился Октавиан. – Просто всё отрицай, и Туннии, скорее всего, будут делать то же самое, чтобы не опозорить свой род.

Иустиниан Гициний Кравв

Иустиниан остановился перед домом Магна Тунния. Громадина в четыре этажа выигрышно выделялась на фоне окружающих построек. Магистр авгуров прекрасно знал, во сколько городу обошёлся Храм Юпитера и схватился за голову. Размах был сопоставим, но там дом Бога, а тут – какого-то консула.

У жреца в голове сразу всплыл вопрос: «Кто вообще такое позволил? Только несколько поколений назад ценой тысяч смертей и крови удалось вырвать власть у царей, и тут такое. Неужто, память людей так коротка? Одному человеку, каким бы он ни был замечательным, нельзя давать неограниченную свободу и поощрять вседозволенность. Особенно если этот человек обременён властью».

– Деньги стали истинным богом монолонцев, – с болью в сердце прошептал Иустиниан.

Он зашёл в дом и осмотрелся. Колонны уходили вверх, из цветного стекла были собраны узкие и высокие окна, пропускающие внутрь всю пестроту красок. Лестницы вели на балконы, с которых открывался вид на витиеватый узор на полу. Повсюду свисали вьющиеся растения и цветы. Иустиниан начал молиться. Сегодня тут будет весь свет Монолона, так что требовалось умилостивить духов.

«Грешников ещё нет, – подумал Магистр авгуров. – Но лучше не затягивать».

Магн Тунний на правах организатора празднества отыскал жреца в утренней суете. Он стоял поодаль, не мешая, и ждал, пока тот закончит. Вскоре молитва прекратилась, и хозяин дома задал свой вопрос.

– Останетесь, Гициний Кравв?

Иустиниан выждал паузу, осмотрел Тунния и только потом ответил:

– В моём присутствии у многих отпадает желание грешить. Предположу, что всё дело в одежде, но считаю, что без меня здесь случится нечто воистину ужасное.

– Моя семья будет безмерно рада.

Магистр авгуров лишь поклонился и пересёк мраморный зал. Отыскав каменную скамью, он сел прямо на самом видном месте напротив входа. Да ещё и на возвышении, кто-то же должен присматривать за грешниками.

Авл Марий

Из закрытого кабинета доносились крики. В свете магических кристаллов споры не утихали до самого утра. И лишь тепло, вползающее в открытое окно с первыми лучами солнца, позволило им прийти к компромиссу и расставить фигуры патрулей на карте. Уставшие, но довольные, тактики, наконец, разошлись, чтобы привести план в действие.

«Празднество Дня города только вечером, а проблем, как от Гражданской войны», – Авл Марий покинул кабинет Главного квестора и направился к выходу. Там его уже ждал сын.

– Ну, что… я стану квестором? – взволновано спросил юноша.

– Дай обниму ещё одного служителя порядка в роду, – Авл заключил Друза в крепкие объятья.

– Уже?

– Ты всё делал сам, много трудился и теперь пожинаешь плоды. Мне даже не пришлось просить.

Они отправились домой под крики надоедливых петухов.

– Ты будешь охранять бал? – спросил Друз.

– Ты! – бросил Авл.

Друз резко остановился:

– Ого…

– Это ответственное дело, сын… – Авл взял сына за плечи. – Ты готов?

– Я когда-нибудь тебя подводил? – Друз улыбнулся. – Вот только думал, подобное случится чуть позже…

– Идём! Я тебя провожу.

Не успели они подойти к центру сбора, как Друз произнёс:

– Дальше я сам!

Авл Марий улыбнулся. Опытный квестор всегда хвалил сына за самостоятельность и подтрунивал, если тот смущался.

– Удачи! – Авл похлопал сына по плечу и пошёл в другую сторону.

– Отец! – окрикнул Друз.

– Передумал? – усмехнулся Авл.

– Не… Ты много лет прослужил квестором, а главным так и не стал… почему?

– Потому что у Главного квестора был свой сын.

– Значит, и мне не удастся?

– Теперь у него нет сына, зато есть две дочери… лови момент!

Авл Марий помахал сыну и удалился.

Домна Метелла

– Что опять случилось? – найдя расстроенную подругу в дивном саду, поинтересовалась Тунния Сцевола.

– Макр – грязное пьющее животное. Вот что случилось, – ревела Домна Метелла. – Вечно нажирается, тащит меня в постель и отрубается. А потом мне упреки: «Почему ты не беременна? Где наши дети?»

– Ты не пыталась с ним поговорить? – усаживаясь рядом, спросила Тунния старшая.

– Как же! Только рот откроешь, тут же получаешь, – ещё сильнее разревелась Домна.

– Я ведь тебя предупреждала, что деньги порой идут вкупе с не очень приятными чертами характера, – обняв подругу за плечи, припомнила Тунния. – Мужчины порой успокаиваются после свадьбы. Помнишь, как ты говорила, что он заставлял твоё сердце летать?

– Ведь так и было, – на Домну нахлынул ещё один приступ истерики.

– Тиши, тиши, – успокаивала её Тунния.

– Может, мне его заколоть? – вдруг совершенно спокойно сказала Домна, отчего даже у её взбалмошной подруги волосы встали дыбом.

– Слишком безумный порыв, ты не находишь? – осторожно произнесла Тунния. – Тебе просто нужен ребёнок. Если ты убьёшь Макра, придётся искать нового мужа, а с этим сегодня тяжелее, чем во времена нашей молодости.

– Вся такая правильная, а до сих пор в девках, – огрызнулась на нее Домна.

– Я всего лишь хочу помочь, – стерпела обиду Тунния.

– Прости, я не хотела, – она обняла подругу.

– Прощаю! – улыбнулась Тунния.

Они сидели какое-то время в обнимку, а затем отправились на неторопливую прогулку по аллее.

– Ты говорила серьёзно о ребёнке? – спросила Домна.

– Ага! – с полной уверенностью кивнула Тунния. – Вот только твой муж для этого не годится. Может, стоит подыскать кого поинтересней?

– Изменить мужу?! – изумилась Домна Метелла.

– Ему не обязательно об этом знать, – таинственно улыбнулась Тунния. – Как раз на днях мой дядя Магн Тунний организует в своем доме празднество Дня города.

– Чтобы меня обрюхатил там какой-нибудь отщепенец, едва скопивший на костюм и маску?

– Уверяю, совсем бедных там точно не будет, – успокоила её подруга, – мой дядя не впустит в дом первого встречного. Кстати о нём!

– Нет, ты что! – увидев коварный взгляд Туннии, отпрянула Домна. – Хочешь подложить меня под дядю, он ведь женат.

– И что? – совершенно безразлично спросила Тунния. – Зато подходит по всем твоим критериям.

– А! – уловила Домна мотив подруги. – Это чтобы насолить его жене.

– Да, я ненавижу Люцию. Это ни для кого не секрет! – развела руками Тунния. – Как дядя только мог на ней жениться, она скучная и бесящая, а ещё этот мерзкий писклявый голосок.

– Ну не знаю, – засомневалась Домна. – Это как-то неправильно.

– Ты то же самое говорила, когда отбивала от мужа конкуренток, – напомнила Тунния. – Не переживай, я всё устрою! Но с одним условием! Потом ты поможешь мне.

***

– Что ты копаешься? – выкрикнула Тунния старшая, вбегая в комнату подруги. – Мы опоздаем на празднество.

– У меня маленькая грудь, – грустный голос донесся из-за ширмы.

– Опять эти твои заморочки, – Тунния отдёрнула занавеску и увидела подругу у зеркала. – Даже ещё без корсета.

Тунния, не слушая Домну, стала в спешке преображать подругу.

– Полегче, – тяжело дыша, протянула Домна.

– Вот так-то лучше! – затянув шнуровку, радостно констатировала Тунния.

Они вышли из дома и тут же запрыгнули в паланкин, который без промедления довёз их до нужного места. Люди шли по улицам, скрывая лица масками.

Маски – обязательный атрибут Дня города. Граждане приходили на праздник с ликами известных политических деятелей, военачальников или предков. В этот значимый день монолонцы соблюдали традиции и проводили шумные застолья дома или в гостях. Поэтому сегодня на улицах народу будет не много в отличие от какого-нибудь триумфа.

– Что ты задумала? – поинтересовалась Домна.

– Ты уверена, что хочешь знать? – спросила Тунния. – Я могу, конечно, рассказать, но…

– Лучше не надо, – кивнула Домна. – А то ещё передумаю.

– Умничка! – улыбнулась Тулия, и они вместе отправились на празднество.

Хозяин одного из лучших домов в городе приветствовал гостей на входе.