2
Андрэй стоял перед шеренгой и помахивал резиновым ножом.
– Когда ты вступаешь в бой с кулаками против ножа, ты должен понимать, что твои шансы выжить в лучшем случае равны одному из трёх. Далее они стремятся к нулю в зависимости от вашей разницы в навыках. Поняли?
Все кивнули. Тут были начинающие: дети, отданные в секцию, женщины и подростки. Выделялся новичок – жилистый, длинноволосый, быстрый в движениях. Этот всю тренировку нервировал Андрэя своим внимательным странным взглядом.
– Ты… Алан, верно? – подозвал он новичка. – Драки с ножом лучше будет избежать. Но если избежать не получится… – он бросил снаряд новичку, тот рефлекторно словил. – Бей. Сбоку, снизу, неважно.
Алан быстро прикинул, сымитировал удар. Тут же оказался скручен в болевой и повержен на маты.
– Видели? – довольно ухмыльнулся Андрэй. – Вставай. Теперь медленно.
Они отработали ещё несколько приёмов, потом проделали физические упражнения и закончили тренировку.
Тренер Гжегож, поляк родом из Англии, человек огромного роста и огромного мастерства, подошёл к нему в раздевалке.
– Что ты всю тренировку новичка пинал?
Андрэй ухмыльнулся.
– Проверял, на что он способен.
– Ты смотри, не распугай учеников! – шутливо погрозил Гжегож. – Ладно, Рэй, до пятницы.
– Давай.
Тренер исчез в проёме, и сразу за ним вошёл Алан. Выглядел он усталым и довольным. Прямо-таки счастливым.
– Ну чё? Как тренировка?
– Тренировка? А, да, неплохо.
– Будешь ходить? – Рэй поправил волосы, натянул ленту на лоб.
– Да. Да, – тот, казалось, думал совсем о другом. – Слушай, Андрей…
– Андрэй. Через «э».
– Извини. Андрэй. Одному моему знакомому художнику нужен натурщик твоего типажа. Нет желания?
– Натурщик? Это голым позировать?
Алан усмехнулся.
– Нет. Только портрет. Пару вечеров на стуле посидишь и получишь гонорар.
– Хм, – Рэй задумался. Поднёс к носу пропотевший носок. – Нет. Не хочу.
Новичок приподнял бровь.
– Ты уверен?
– Уверен. Увидимся, Алан, – он закрыл шкафчик, сунул наушник в ухо и вышел из раздевалки.
* * *
Ещё издали заслышав шум приближающегося поезда, он поспешил. Миновал рамку металлоискателя, на ходу вытаскивая карту, поднёс её к терминалу, спешно спустился по лестнице и побежал к путям.
Молодой мент раскинул руки, преградил дорогу.
– Келесi, келесi![9]
Рэй затормозил, двери поезда с шипением затворились, на табло загорелось «11:20», полицейский вразвалку зашагал вдоль жёлтой полосы, насвистывая и помахивая жезлом.
Андрэй тихо выругался и сел на скамейку. Прибавил громкости в наушнике.
Он сидел, вперившись взглядом в отсчитывающее секунды табло, постукивая пальцем по колену. Ожидание его раздражало.
I remember we were happy.
That's all I think about now.
That's all I think about now.
Движение сбоку. Жилистый, быстрый в движениях длинноволосый парень сел рядом и положил пузатую сумку к себе под ноги.
– Привет, Рэй.
If you have any doubt
I want to thank you anyhow.
Он покосился на Алана, нажал на паузу.
– Привет.
– Ты докуда едешь?
– До конечной.
– А-а. А я до Сайрана.
Из тоннеля донёсся скрип и грохот. На соседние пути прибыл поезд, открыл двери, и станция наполнилась людьми.
– Не посчитай меня навязчивым, но я так и не понял причины твоего отказа.
Рэй обхватил указательный палец, согнул до щелчка.
– Не хочу, и всё. Чё пристал?
Новичок устало смахнул мокрые волосы с лица.
– Видишь ли, эта картина очень важна, и даже не для меня, а для моего друга. Было бы малодушием так просто отступиться.
– Ну так найди кого-нибудь другого.
Средний палец хрустнул звонко, вкусно, аж онемел.
– Нет. Нужен именно ты.
Рэй приподнял бровь.
– Именно тебя мой друг увидел на улице и именно твой портрет рисует. И то, что я тебя случайно встретил – поразительная удача. Я бы даже сказал – судьба.
Андрэй хмыкнул и вернулся к пальцам.
– Или совпадение. Звёзды так сложились.
– Даже если и так, – надавил Алан.
Безымянный палец хрустеть отказывался. Ухо улавливало далёкий, на пределе слышимости, шум приближающегося поезда.
– И чё? Ещё я позволю каким-то звёздам решать, что мне делать, а что нет.
Алан встал, заглянул ему в глаза.
– И всё же подумай. Прошу тебя.
Рэй обхватил весь кулак, сжал до треска, довольно пошевелил пальцами. Оскалился.
– Может, и подумаю.
* * *
По пятницам проводились спарринги. Обычно он выходил на ринг с Гжегожем, и изредка даже побеждал, но в тот день к нему подошёл Алан.
– Рэй, не хочешь со мной подраться? – он надел одну перчатку и неуклюже натягивал вторую.
Андрэй оценил его долгим взглядом. В сощуренных глазах хитрый блеск, уголок губы приподнят в усмешке. Очевидно, это было не просто приглашение на спарринг. Очевидно, отказаться он не мог.
– А давай.
Алан наконец затянул ремешок и энергично стукнул кулаками. Рэй сунул в зубы капу, азартно оскалился.
Он запрыгнул на ринг, встал напротив новичка. Поднял руки. Широко открыл глаза, расфокусировав взгляд.
Вес на заднюю ногу. Противник сосредоточен. Замах! Рэй подшагивает, собирается ударить, но едва успевает заблокировать выпад другой рукой. Отпрыгивает назад.
«Обманки, значит. Понятно».
Он непрерывно движется, норовя зайти то справа, то слева. Алан хоть и держит дистанцию, но явно за ним не поспевает.
Двойка в лицо, хук в незащищённую печень. В зубы прилетает смазанная оплеуха – не больно, но неприятно. Дыхалка начинает сдавать.
Они обмениваются ударами, расходятся, тяжело дыша. Снова начинают кружиться.
«Надо бы заканчивать. И не тратить сил».
Алан чуть опускает руки, шанс! Прямой удар, отбив, он выходит на бросок. Рэй моментально сдвигает таз, и на маты летят оба.
Удар выбивает воздух из лёгких Алана, мельчайшая задержка – и его нога в болевом.
«Отсюда не выберешься».
Рэй выкручивает ему ступню, тот пытается что-то сделать, но безуспешно.
«Сдавайся. Давай же».
Сопротивляется. Он давит сильнее, сжимает зубы.
«Сдавайся!»
Вены вздуваются, пальцы непроизвольно сжимаются от боли, жилы каменеют.
«Ну же!»
– Рэй! Хватит!
Он выпустил ногу Алана и откатился в сторону. Поднялся, откинул мокрые волосы со лба.
– Стучать надо! Стучать! – втолковывал новичку Гжегож, хлопая рукой по мату. Тот сидел, тяжело дыша, и разминал ступню.
– Извините… Извините.
Их взгляды снова сошлись, и Андрэй победно усмехнулся. Пожал Алану руку, помог встать.
– Хороший бой, – похвалил он слегка небрежно, свысока. Новичок кивнул. Он выглядел довольным, хоть и уставшим.
– Хороший… Повторим… как-нибудь?
– Повторим. Ты только стучи… в следующий раз.
Он усмехнулся.
– Обязательно.
3
Длинный автобус-гармошка катился по улице, слегка покачиваясь на манёврах. Андрэй сидел на одиноком кресле и поглядывал в окно, на проплывавший мимо город. В левое ухо наушник изливал грохот перкуссии и визг электрогитар. Правое прислушивалось к окружению на случай внезапной атаки.
Салон пустовал. Все сидячие места были заняты, группка студентов стояла возле терминала оплаты и о чём-то разговаривала. Впереди сидел пацан в школьной форме – совсем малой, вероятно, ещё в первом классе. В руках – телефон. В ушах – наушники. В обоих.
Старый автобус заскрежетал гнилым нутром и остановился. Зашипела гидравлика дверей, и в салон ввалился какой-то дед. Поднёс карту к терминалу, подошёл, на ходу засовывая её в карман. Встал, поглядывая то на школьника, то на Рэя.
Тот косился на него. Ждал. Собирался уступить место, но только после просьбы.
Вместо просьбы дед наклонился к первокласснику и дёрнул того за рукав. Показал кулак.
Андрэй сощурился.
Мальчик, только сейчас его заметивший, быстро встал. Не сказал ни слова. Андрэй наблюдал.
Когда старик уселся и вместо благодарности дал школьнику подзатыльник, он оскалился. Вытащил из уха наушник, встал, подошёл, схватил деда за ворот.
– Слышь, падаль.
Он был лёгкий – Рэй запросто приподнял его одной рукой. В бегающих глазах сначала появилось непонимание, затем – страх.
– Ты что делаешь! Отпусти меня! Эй!
– Ты чё к пацану прикопался?
– Он мне место не уступил! – возмутился старик. – А ну отпусти!
– Ты бы вежливо попросил, – с тихой угрозой прорычал Рэй. – Что ж ты меня не выгнал?
По автобусу пошёл шёпот. Кто-то вытащил телефон.
– Молодой человек! Прекратите! – потребовала какая-то женщина с задних сидений.
– Заткнись!
Автобус продолжал ход. Водителю явно было до лампочки. Пока что.
– Я н-не обязан… Я…
– Извинись, – с ухмылкой потребовал Рэй.
– Поч-чему это?
– Я тебя из автобуса выкину, – пообещал он.
Дед открыл рот. Промолчал.
– И-извини, – буркнул он.
– Да не передо мной! – тряхнул его Рэй. – Перед ним.
Мальчик стоял, дрожа от страха, ничего не понимая.
– П – прости. Прости, пожалуйста.
– Так-то лучше, – он выпустил старика, развернулся и на следующей же остановке покинул автобус.
Остаток пути шёл пешком.
* * *
В квартире было темно – свет раздражал расширенные от капель зрачки. Сквозь неплотные шторы остро и неприятно сиял фонарь. Он закрывал глаза руками, но лежать так было неудобно.
Он вспоминал.
– В правом глазу разрыв, Андрэй. В левом сетчатка истончилась, надо укреплять.
Он несколько раз моргнул липкими веками, повертел глазными яблоками, онемевшими, будто покрытыми лаком.
– Операция стоит, как раньше? – нарочито спокойным голосом.
– Да. Сейчас сделаете?
– Сейчас, чё ждать.
Врач кивнула.
– Позже вам чек выпишут, в кассе оплатите и придёте.
– Да.
Его волновали не деньги. Зарплаты помощника тренера вполне хватало на скромное житие, а большего и не нужно. Волновала не сама операция, безболезненная, но неприятная. Волновало его другое…
Врач со склизким звуком убрала линзу и стала её протирать. Сразу же подбежала медсестра, прочистила ему глаза ваткой. Стало лучше.
– Месяц соблюдаем охранительный режим. Не наклоняемся, тяжести не таскаем, контактными, силовыми видами спорта не занимаемся.
Рэй кивнул.
– Памятку вам дать?
– Не нужно. Не в первый раз.
Он поднялся со стула, приоткрыл один глаз и направился в сторону выхода.
– У вас сетчатка слабая, Андрэй, – строго напомнила врач. – Вам нагрузки вообще противопоказаны.
– Я знаю, – он безразлично закрыл за собой дверь.
Волновало его даже не то, что каждая такая операция приближает его к слепоте. Волновало только, что он рано или поздно не сможет заниматься боевыми искусствами.
Долго лежать было неудобно. Хотелось бы поспать, но уснуть не выходило – слишком привык доводить себя до изнеможения. В уме листались воспоминания.
Опыт работы официантом закончился разбитыми о зубы кулаками и ночью в каталажке. Для чего-то более компетентного нужно было получать образование, что представлялось невозможным. Что ещё? Работа грузчиком отпадает. Дворником? От одной мысли тошнит.
Зажужжало. Невидимая в темноте муха пролетела справа налево, умолкла, сев на стену. Он ударил ладонью, почувствовал что-то липкое. Поморщился, встал, в темноте вымыл руки и сел за стол. Вытащил телефон.
– Да? Что такое, Рэй?
– Гжегож, меня не будет неделю, – он откинулся на спинку, закинул ногу на стол.
– А что случилось? Заболел?
– Да операцию сделал. Ничего серьёзного.
– А-а. Ну давай, выздоравливай.
– Ага.
Он сбросил трубку и долго ещё сидел в темноте.
* * *
Поздним вечером третьего ноября, в одиннадцать часов сорок пять минут, в трёхстах пятидесяти семи километрах к востоку от Алматы, на глубине в шестнадцать километров столкнулись и вновь разошлись тектонические плиты.
В кратчайшее время толчок достиг города. Запищали приборы в раскиданных по области сейсмостанциях, зафиксировав землетрясение в три балла; проснулся в своей кровати Константин Хан, поглядел, недоумевая, в потолок и снова уснул; оторвался от рукописи Бродяга, прислушался и полез в интернет проверять, что ему не показалось; ничего не заметила, как и полагается коренному алматинцу, Дарина; повернулся к зазвеневшей в шкафу посуде Жарылкасын; встал под балку и включил телевизор вернувшийся с тренировки Гжегож.
Спустя пару минут город вернулся к своим занятиям.
В тот вечер Рэй шатался по городу, не зная, чем себя занять. Все накопившиеся домашние дела были переделаны, все лампочки поменяны, починен протекающий шланг для душа, выметен весь мусор и протёрты все поверхности. Однако недоставало ноющей приятной боли в мышцах.
О проекте
О подписке