Свидание

 
Сказала ты, что ждешь меня давно,
Мои стихи тебе тревожат разум.
Слова твои как крепкое вино
И обещание «сейчас и сразу».
 
 
Я заалел, как юный практикант.
Готов сдавать тебе любви экзамен,
Доказывать, что есть на то талант.
А если нет, ты брось в студента камень.
 
 
Разволновался… Дрожь в моих руках…
Лечу, как оглашенный, я на встречу.
Не хочется остаться в дураках
И провести бездарно этот вечер.
 
 
…Ну наконец заветное крыльцо —
Одно мгновенье до твоих объятий.
Сейчас я чувствую себя бойцом,
А там, за дверью, Ты – мой неприятель.
 
 
Ну, открывай, к экзамену готов!
В душе огонь, а в голове смятенье.
В глазах рисую темы для стихов,
Унять пытаюсь глупое волненье…
 
 
Но вот смущенно ты открыла дверь.
И тут раздался бой часов с кукушкой…
…А я проснулся, мокрый от потерь,
Наедине с любимою подушкой…
 

Февраль 2020 г.

Время

 
Плетет мгновений кружева
Неутомимый мастер – Время.
Сюжеты крошатся в слова,
Слагая прошлого поэмы.
 
 
В них ожиданий чьи-то сны,
Тревогой – тени расставаний,
Полет в предчувствии весны
И бунт несбывшихся желаний.
 
 
У Времени поблажек нет —
Возврат к истокам невозможен.
Чем дольше тянется сюжет,
Тем для кого-то он дороже.
 

Март 2020 г.

Кручусь

 
Задал вопрос о сути дня земного,
Чтоб проявить внимание чуть-чуть.
Но получил в ответ скупое слово:
«Все как всегда, живу как все – кручусь!»
 
 
Как много смысла в этом изреченье!
В нем неба синь и радости весны,
Оси земной усталое вращенье
И о любви безбашенные сны.
 
 
В нем омуты негаданных признаний
И робкие влюбленности ростки,
За прошлые ошибки покаянье
И к будущему хрупкие мостки.
 
 
Страстей накал и нудный бег по кругу,
Без остановки – белкой в колесе…
…Задал вопрос о сути жизни другу
И получил в ответ: «…живу как все…»
 

Март 2020 г.

Листая грустные страницы

 
Как неизбежность перекресток,
Душа тревогою полна.
Счастливой быть в пути непросто,
А потому – всегда одна.
 
 
Нет средства от душевной боли,
Иссяк терпения родник.
Нельзя играть чужие роли,
Себя теряя каждый миг.
 
 
Привычкой писаны картины
Унылых дней, фальшивых фраз.
В них поиск призрачной причины,
Что нелюбовь – в последний раз.
 
 
Но все же теплится надежда
За перекрестком встретить Свет,
Найти потерянную Нежность
И возродиться ей в ответ.
 

Март 2020 г.

Весенняя усталость

 
Усталость от спасительного плена…
В нем стены давят и гнетет покой.
Но по ночам нам снятся перемены —
Мир бредит возрожденьем и Весной.
 
 
Вот только еще чуточку терпенья
И веры в то, что кончится война.
А потому черпаем вдохновенье
В надежде, что приносит нам Весна.
 

Апрель 2020 г.

Людмила Шаменкова

Родилась в Москве. Три года работала корреспондентом красноярского краевого радио. Более двадцати лет сотрудничала с редакцией газеты «Известия».

Автор шести стихотворных сборников и двух книг рассказов: «Трепет чувств и заблуждений» (издательство «Зебра-Е») и «Трудности ухода» (издательство «Ридеро», 2019 г.).

Публиковалась в литературно-художественных журналах и альманахах: «Академия поэзии», «Свет столицы», «Писатели XXI века», «Роман-журнал – XXI век», «День литературы», «Новая литература», «45-я параллель».

Стихи и проза были переведены на болгарский язык и опубликованы в литературных болгарских изданиях.

Член Российского союза писателей.

Засыхают листья, но не память

 
Огрубевшие листья июля,
Потерявшая нежность трава.
Овод в тело вонзается пулей,
Засыхают от зноя слова.
 
 
Самый пик благодатного лета
С напряжением тока гудит.
А растительность вроде поблекла,
Обещанья расти – позади.
 
 
Скоро, скоро погаснут закаты,
Навернется на лист желтизна.
Как не хочется этой утраты,
Но о ней говорит тишина.
 
 
Что отходит в природе, то с нами
Остается, как сердце в груди.
Не срывается с памяти пламя
В тех, кто встретит огонь впереди.
 

1994 г.

Настроение

 
Смешинка в рот не залетает.
Слеза стесняется упасть.
И силы сердце покидают,
И даже не о чем мечтать.
 
 
Вокруг печальная пустыня.
Газон все суше и рябей.
И на дорожках нет отныне
Знакомых дождевых червей.
 

Сброшен занавес

 
Свет погас. И занавес опущен.
Зрители покинуть зал спешат.
Отголоски обсуждений скучных,
Как горох, о зеркала стучат.
Мир фанерный молотками свален.
Жар дискуссий, отгорев, угас.
Горький дым отыгранных развалин
Оседает на печали глаз.
Нынче темы ищут в марафоне
Битвы за конфуз любой ценой.
Если платят, то без антимоний
Балерина снимется нагой.
В ход идут хвастливые ужимки,
Чернота нарощенных ногтей
Иль под кожей хитрые пластинки,
Чтоб пленить тусовочных друзей.
Вот и сцена подчинилась тоже
Состязанью за большой фурор.
Слов уже не слышно, но в прихожей
Без штанов встречает вас актер.
Мелюзга и та стремится к славе:
Дай картину из музея утащу
Или школьной докажу ораве,
Что безвестным быть я не хочу.
Я с карниза прыгну, чтоб засняли,
Как лежу в крови на мостовой,
Чтобы после в «Новостях» сказали:
«Очень жаль, такой был молодой».
Все с ума рехнулись, очевидно.
Эти «подвиги» не стоят свеч.
Поступайте, люди, благородно,
Берегите правильную речь.
 

Печально

 
Все те же сырые бурьяны.
Травы пожелтелая желчь.
Кусты обнимаются пьяно.
Шатается бранная речь.
Поля набегают, как слезы
Вдовы, потерявшей детей.
Но кормится пахарь извозом
На утлой машине своей.
 
 
Он крутит баранку, нахмурясь,
И чует усталым горбом
Погоню – как детскую руку,
Хватавшую мамкин подол.
Над ним, как гудящие шершни,
Витали укусы вины.
Не гладит никто против шерсти.
Молчи и себя не кляни.
Замри в своей жалкой карете.
Очки нацепи потемней.
Нет горестней боли на свете,
Чем вид помертвелых полей.
 

Пожилая любовь

 
В глазах твоих, пугая дурь,
Два облака горят.
И, оттеснив лешачью хмурь,
Уже теплеет взгляд.
 
 
Любви закатной не стыдись,
И пусть она бедна,
Ты все же за нее держись.
Она – твоя весна.
 

Михаил Шустерман

1947 года рождения, г. Коростень, Украина. Автор 7 поэтических книжек стихов, из них 3 написаны на языке иврит и 4 на русском языке. Образование высшее, степень МД в Одесском госуниверситете и PhD в Санкт-Петербургском университете по специальности «компьютеризация химических процессов».

До 1990 года работал преподавателем, занимал административные должности в системе народного образования.

В 1990 году репатриировался в Израиль, где работал преподавателем химии и лектором в системе русскоязычных общественно-политических организаций. В настоящее время занимается литературным творчеством.

Член СРПИ – Союза русскоязычных писателей Израиля и СИПИ – Союза ивритоязычных писателей Израиля им. Черняховского.

Автор переводов на иврит избранных стихов А. Ахматовой, Б. Пастернака, О. Мандельштама, И. Бродского.

Пасхальные хроники – 2020

 
Я с детства верил в истину,
Что жизнь – вода и твердь,
Судьбою жизнь расписана
И неизбежна смерть,
 
 
Что быть хорошим – правильно
И скверно – быть плохим,
Что с Гитлера и Сталина
Ад спросит за грехи.
 
 
Чего же тело бренное
Дрожит, как волчья сыть?
И что-то невоенное
Мне хочется убить.
 
 
Не жадность ненавистную,
Не злобы воронье,
А порожденье крысино
С короною ее.
 
 
Да только не снимается
Ружье мое с крючка:
То «тулкой» не стреляется,
А то заел АК!
 
 
И сабля абордажная
Для мелочи тупа…
Неважным стало важное,
Раздвоилась тропа.
 
 
Ломают бури стадные
Свободной воли дух.
И смертью заурядною
Огонь любви потух.
 
 
Лежим под амбразурами,
Которые молчат.
И дураки меж дурами
Покорностью горчат.
 
 
А дальше, как обещано,
Игрушки нам вернут,
Когда утратит бешенство
Корононосный спрут.
 
 
Под страхами прививкою
Окуклится черта.
К жестокости подливкою
Вернется доброта.
 
 
С дозволенною малостью —
Нормально умирать.
Не оскорбляя старостью
Больничную кровать.
 

Снова о Высоцком

 
Мир прет в дурдом, как в шахту клеть.
По Марксу и по Фрейду…
Устал святой Владимир петь
Про пиррову победу.
 
 
Уж сорок лет холоден ствол.
В гранит ушли фигуры.
Бьет день сегодняшний, как кол,
Вершины в амбразуры.
 
 
Теперь нам только Бог судья.
Живем миролюбиво.
Исчезли грозные дядья
Дзержинского разлива.
 
 
Спортивный дух у звезд Кремля.
По счету – поголовье.
Народ могучий, не скуля,
Мрет только от здоровья.
 
 
Пускай не врут статистики
О перепитье водки.
Мы стоики и мистики
В российском околотке.
 
 
И в нашей нынешней борьбе
Гитарный брень несносен.
Теперь играют на трубе,
Поют фанерным носом.
 
 
И если рядом не орать
И не стрелять по скатам,
Услышать можно слово «бля…ь».
А дальше непечатно…
 
 
Мораль гуляет без оков,
В ходу – сплошь иномарки.
Теперь забили на волков
Армейские овчарки.
 
 
Все, что ты раньше не любил,
Пришлось у нас по вкусу.
И ангел, что тобою был,
Не вышел в Иисусы.
 
 
И не о чем тебе хрипеть,
И не принять Парижа.
Собор любви устал гореть,
Став на полшпиля ниже.
 
 
Все рухнуло в забвенье лет,
В альбомы и осколки…
Ржавеет черный пистолет,
Так и не снятый с полки.
 
 
Ты жизни нищей не пенял…
И в мавзолее века
Горит поэзия огня
Вселенского ацтека.
 
 
Ты до сих пор за нас, за всех
Стучишь в ворота рая…
И выпавший тобою снег
Мне душу покрывает.
 
 
Прости, что внуки не поймут
Твоей бравады пламя
И что стихи твои уйдут
В незнаемое… С нами.
 

Остановиться, оглядеться…

 
На тело человечества – уже в который раз —
Накладывают швы из корабельной пеньки.
Кровь в органах дыхания пузырится, как квас,
И в интернете с парашютом виснут зенки…
 
 
Горит слеза горючая в невинности золы…
Сожрала крыса мелкая шесть месяцев у года.
Тоска взлетает птицей с оперением из мглы
В мир зла, где возрождается забытая природа.
 
 
Пожары австралийские спалили сухостой
В Европе и Америке, России и Китае…
Проклятием столетие отплатит за простой
Промышленности совести, за ненависти стаи.
 
 
Изрыта парадоксами суггестий каббала,
Из церемоний святости уплыло наважденье.
И та надежда малая, что в Господе жила,
Фольклорно обозначена лишь в негритянском пенье.
 
 
У похорон беспечности особая тоска,
В молитвах безнадежности мешает боль в коленях…
А в памяти останутся лишь замки из песка,
В бессолнечной Вселенной не имеющие тени.