– Вот как! Знаешь, а наука часто садится в лужу, когда речь идет о старых развалинах. Должна сказать, этот город был как минимум неприятным. Может, как раз конкистадоры, бравые парни, охочие до безнаказанной резни и золота, с ним управились?

– Нет. – Луис ощупывает барельефы, как слепой. – Город пришел в упадок задолго до прихода испанцев. Вот, посмотри, здесь изображения богов, но это не инкская манера, не их пантеон. Хм, какой-то неизвестный культ…

– Ну и уродов тут понарисовали!

Изображения поражают уродством и одновременно мастерством исполнения. Нет, даже не так. От них веет злом, намного большим, чем может вынести человек. Словно на стенах домов увековечили все самое ужасное, что только могло существовать во Вселенной от начала времен. Они как будто существуют вне стен – пустые глаза, щупальца, клешни, змеиные жала в оскаленных пастях каких-то непонятных существ, которых нельзя придумать, не нанюхавшись предварительно кокаина. Потому что представить, что рисунки делались с натуры, вообще немыслимо, рассудок отказывает. В голове гул и бой барабанов, отблески костров и крики… И передо мной уже не рисунки – живые твари смотрят на меня, и в их глазах рождается вихрь, который затягивает, а крики становятся совсем уж нечеловеческими, в них слышен ритм, но очень странный, и я…

– Тори!

Похоже, я схожу с ума – галлюцинации просто так не начинаются. Вихрь, захвативший меня, полон звуков, которые пугают, и меня словно бы и нет уже, моя душа летит в этом вихре…

– Тори!

Я с трудом выныриваю из потока звуков и образов. Голова гудит, как колокол, перед глазами плывут темные пятна. Очень хочется пить.

– Тори, что с тобой? – В голосе Эда звучит испуг. – Смотри на меня, оставайся со мной!

Холодная вода льется мне на голову – Луис откуда-то добыл такую роскошь. Я беру у него из рук флягу и делаю глоток.

– А сейчас ты выпьешь бренди. – Луис достает кружку, разводит напиток водой. – Не надо делать такое лицо! Выпей!

Я терпеть не могу спиртное, оно мне вредит, но сейчас покорно выпиваю, и в голове проясняется.

– Тори, как ты? – Луис обеспокоенно смотрит на меня. – У тебя что-то болит?

Нет, у меня ничего не болит. Но объяснить им, что случилось, я не могу – потому что и сама не знаю. Просто эти рисунки… словно живые. Как будто изображенные на них твари проникают в голову, и ты начинаешь видеть то, что видели они, и… Не знаю, возможно, я сошла с ума.

– Барельефы выполнены с применением определенной технологии, действующей на подсознание, – задумчиво произносит Луис и тоже делает глоток. Затем передает кружку Эду. – Ты женщина, а значит, у тебя более восприимчивая психика. И сейчас я задаю себе вопрос: каким образом психотехнологии в изобразительном искусстве вкупе с манерой трехмерного письма, изобретенные буквально в последнее десятилетие, стали известны людям, жившим здесь несколько тысяч лет назад?

– Неважно. Может, картинки вовсе не люди рисовали – потому что там есть что-то… нечеловеческое.

– Подожди-ка… Подожди, сейчас вспомню… Где-то я слышал или читал… Нет, этого просто не может быть!

– Лично я поверю во что угодно.

Луис не слышал того, что слышала я, не видел вихрь, который едва не унес меня невесть куда, а потому я поверю в любую, даже самую неправдоподобную версию. Лишь бы мне объяснили, что же здесь, черт подери, происходит!

– Я всегда считал это местными сказками… – Луис озадаченно пялится в пустоту. – Только не понимал, на каком основании они возникли. У любой сказки, если ее разобрать, есть определенные реальные предпосылки – какие-то события, обработанные веками и фантазией, но настоящие. А у этих легенд, как я считал, не было и быть не могло никаких реалий в прошлом. И тем не менее они сохранились у многих племен, почти не отличаясь между собой по содержанию, словно были заучены слово в слово предками, а потом передавались из поколения в поколение без малейших изменений. Но так запоминают молитвы, а тут – легенда.

Мы садимся на ступеньки, ведущие к разрушенному храму. Его здание нависает над нами – огромное, я даже представить не могу, как такое можно было построить здесь. И я никогда не видела подобного строения. К нему ведут ступеньки, а черные провалы ряда отверстий вдоль его стен и фундамента совсем не напоминают окна, и разбитые статуи, и белизна камня, и тишина… Что бы тут ни водилось когда-то, сейчас его уже нет. Много столетий здесь только прах и тлен, но мне отчего-то до конца не верится в это, потому что вихрь, который тащил меня незнамо куда, был осязаемый и живой.

Но где-то может быть спрятано сокровище, а я всегда не против присвоить что-то красивое и блестящее.

– Давай, Луис, просвети нас.

– Думаю, мы нашли последнюю на земле крепость Древних, Виль-Таэн.

– Что?!

– Ну, город тех, кто был до нас. И ты права, рисунки, барельефы и скульптуры создали не люди, их авторы – те, кто был до нас.

– Луис, до нас было много всякого. Конкретнее нельзя?

– Если тебе так хочется, изволь. Но, по-хорошему, нам надо бежать отсюда, не разбирая дороги. Даже короткое пребывание в этом месте может обречь наши души на вечное проклятие.

– Луис, это вы, католики, верите в подобную чушь, я твоим предупреждением не впечатлилась. Давай, рассказывай.

– Не знаю, не знаю… В общем, суть легенды такова: до появления людей Землю населяли Древние – те, кто появился во Вселенной вместе с Хаосом. Они обитали на всех планетах Солнечной системы, явившись сюда откуда-то из других измерений через построенный ими портал. Древние – чудовища, совершенно иные. Их плоть – материя, по своей природе совершенно иная, чем материя, служившая основой для всего, понятного нам. Их энергия – чуждая людям и всему, что сегодня есть во Вселенной. Вот они-то и правили Землей когда-то, и не только Землей. Еще легенды утверждают, что они вернутся, а пока, вот уже миллионы лет, просто спят в недрах планеты. Но время от времени люди находят их Знаки и вспоминают их, создают культы. Когда накопится достаточно энергии, Древние восстанут и вернут себе то, что считают своим. Многие поколения людей боролись с адептами культов Древних, всегда отличавшихся крайней степенью жестокости. Думаю, найденный нами город был построен поклонниками Древних, получившими от них силу и знание, а уничтожили его инки – задолго до прибытия белых.

– Почему ты считаешь, что здесь поклонялись этим уродам? – Эд совсем скис, да и мне не по себе.

– О том свидетельствуют, во-первых, фрески и барельефы, выполненные в манере, не характерной ни для одной из известных культур, и с использованием техники, неизвестной в то время. Если честно, я не могу сказать, что именно было применено, чтобы создать изображения такого плана. Во-вторых, здесь находятся камни Вызова.

– Какие еще камни?

– Вот эти, перед храмом. Они словно случайно разбросаны, а на самом деле подчинены канонам Вызова. То есть камни размещены особым образом. В момент Вызова на них кровью жертвы изображались Печати, произносились слова Вызова, и дух Древнего снисходил к адептам, неся им запретные знания – в обмен на кровавые жертвы. Правда, я не знаю, кому именно из Древних здесь поклонялись.

– Может быть, всем вместе?

– Нет, Тори. Согласно легендам, древние жили поодиночке. Им нужен был простор. Кто засел именно здесь? Понятия не имею. Причем, даже если мы узнаем, как называли его жрецы, это не будет истинным именем Древнего, которое было известно лишь немногим посвященным.

– А я и не хочу знать. – Эд поднимается. – Давайте просто уйдем отсюда, здесь как-то неприятно.

– Трус несчастный! – не сдерживаю я своих эмоций. Господи, зачем ты создал мужчин такими? – Тут никого нет, все давно умерли.

– И что ты предлагаешь?

– По-моему, надо осмотреться здесь немного, глядишь, что-нибудь интересное еще найдем.

– Я согласен с Тори. – Луис тоже встает. – Тогда стоит осмотреть храм, может, станет понятнее, что и как. Не бойся, дружище, здесь уже и правда давно никого нет.

Мы поднимаемся по ступенькам. Их много, но это ничего. И все-таки мне как-то неуютно, словно я ощущаю чье-то присутствие – как будто кто-то яростный и хищный радостно наблюдает, как мы идем к нему в гости. Кто бы ты ни был – зря радуешься, мною ты подавишься!

– Чего только не придумают люди, желая оправдать свою склонность к жестокости. Представляю, что здесь когда-то творилось, если до сих пор мороз по коже. Ну, что ты скажешь о храме, Луис?

– Согласно легендам, культ уничтожили инки как слишком жестокий. И это при том, что в их собственной среде жестокость была общепринятой нормой. А уж что вытворяли члены фан-клуба местной знаменитости…

– И что же они вытворяли? Хотя – нет, не хочу знать.

– Ритуальные убийства новорожденных здесь были такой же обычной вещью, как причастие в христианском храме. Легенды говорят, что поклонники Древних пошли еще дальше – каннибализм, пытки, половые извращения… В конце концов терпение инков в какой-то момент лопнуло, и они разнесли тут все. – Луис ходит среди колонн как зачарованный. – У инков не было знаковой письменности, и все, что мы знаем о них, известно из следов материальной культуры и легенд. А что касается Древних, то до нас дошли весьма смутные упоминания о какой-то войне. До сих пор эти легенды принято считать не более чем страшными сказками. Город, где мы находимся, неизвестен современной науке, что само по себе странно, учитывая современные технологии и количество полетов над этой территорией. Как он остался незамеченным, не знаю.

Луис прав, не заметить развалины может только слепой. Стоит просто взять вертолет и пролететь над районом – сверху должны быть хорошо видны и дома странной формы, построенные из какого-то белого камня, и улицы, вымощенные таким же камнем, причем уложенным столь плотно, что в щели между плитами до сих пор не проникла трава. Не говорю уж о циклопическом здании храма, возвышающемся над городом, – его просто невозможно не заметить. И вот, поди ж ты!

А еще мне любопытно, что же нужно было здесь вытворять, чтобы даже современники, весьма жестокие инки, содрогнулись от ужаса. Как правило, мы ужасаемся преступлениям прошлого, которые тогда, в прошлом, преступлениями не считались. Так было с охотой на ведьм и инквизицией, с практикой судебных пыток и прочей кучей мерзостей, творимых гражданами в эпоху европейских монархий. Современники воспринимали все как норму, а мы ужасались. Так было в том числе с Холокостом, Чернобылем и Афганистаном – когда эти события стали прошлым. Но тут совсем другое дело – эти ребята смогли напугать даже современников.

– Говоришь, город науке неизвестен? Тогда здесь могут оказаться сокровища. И все это добро пылится здесь, ожидая нас. Как ты думаешь?

Луис с видимым сожалением смотрит на меня.

Ишь, бедолага, как проникся наукой! Но все имеет свое практическое применение, и клад тоже. Лично я хочу найти клад не для богатства – у меня достаточно денег, чтобы удовлетворять свои капризы. Но ведь это клад! Понимаете? Он пролежал нетронутым сотни лет. Чьи-то руки касались его, и руки эти давно истлели, но если снять отпечатки пальцев и запустить их, например, в полицейскую базу… Вдруг они совпадут с отпечатками кого-то из современных людей? В общем, клад для меня – категория больше эстетическая, чем материальная. Но не объяснять же все это сейчас здоровяку мачо с университетским образованием. Он все равно меня не поймет. Да и вообще мало кто поймет.

– Нужно здесь все хорошенько осмотреть. – Луис движется к дальней двери. – Конечно, понадобится какое-то время, но ведь такой случай! Вот вход во внутренний зал храма. Осторожно, там темновато…

Огромный вход на фоне белых стен. Мы вступаем на границу света и тени, Эд берет меня за руку. Мои губы трогает легкая усмешка: не бойся, малыш, тебя никто не обидит. Видишь, здесь не настолько и темно, как казалось, – свет льется из длинных щелей, спроектированных таким образом, чтобы солнце, совершая свой круг по небу, в любом случае попадало в «ловушки» и освещало храм. И тут уже давно никого нет, просто колонны, разбитые скульптуры. Посредине огромного зала возвышается фигура какого-то существа – даже если судить по остаткам былой роскоши, премерзкая там была скотина изображена. Но кто-то разрушил статую, отломал часть конечностей. Но как ни яростны были разрушители, а все же им не удалось полностью уничтожить почти пятиметровое изваяние – его многократно повторенные глаза, пустые и жестокие, смотрят на нас, и мне становится не по себе от их взгляда.

– Что за хреновина, Луис?

– Кто-то из Древних. Но кто?

– Какая разница, как звали урода. Не хочу знать.

Мне кажется, я слышала о чем-то подобном. Хоть и не преподаю этнографию, тем не менее и храм, и идол почему-то мне знакомы. Может, читала про них? Правда, Луис уверяет, что вряд ли. Вот крутится и крутится в голове… Ладно, потом вспомню. А вот ступеньки, которые ведут вниз. Пока светло, нужно бы осмотреться – на предмет материальных ценностей, я имею в виду.

– У меня есть фонарик. – Бывший пленник шарит в своем рюкзаке. – Ага, нашел. А у вас нет?

– К сожалению, нет. Ты пока не включай его, только когда станет совсем темно… Думаешь, там очень темно?

– Не знаю. Здесь, в зале храма, как видишь, ловко устроено естественное освещение, а как там – поглядим.

– Тогда нечего мешкать. Сейчас полдень, а на ночь глядя я туда ни за что не полезу.

– Ты боишься?

– Нет, но как-то здесь неприятно.

Я чувствую, что это место пропиталось Злом, страшным и древним, древнее Солнца. Оно и понятно, ведь то, что творилось века назад в стенах храма, просто так не могло исчезнуть, Зло притаилось здесь, хотя люди ушли. А еще мне отчего-то кажется, будто я слышу биение чьего-то сердца – где-то там, в глубине.

– Давайте не пойдем дальше? – Эд сжимает мою ладонь. – Честно говоря, я боюсь. Что-то тут такое… В общем, у меня ощущение, словно кто-то за нами наблюдает. Пошли отсюда, а?

– Нет! Когда еще представится такой случай? – Луис настроен вполне решительно. – Может, там я сделаю открытие, которое перевернет историю и наши представления о мире и происхождении планеты! Надо сначала посмотреть, а потом вернуться с экспедицией.

Он прав. Гробница Тутанхамона прославила лорда Карнарвона, а в ней ведь были найдены вещи, вполне известные тогдашней науке. А здесь может обнаружиться нечто невероятное.

– Не хочешь – не ходи. Эд, подожди нас наверху.

– Ну уж нет! – Краузе ощутимо содрогнулся. – Ни на минуту не останусь один! Короче, считайте меня трусом или сумасшедшим, но… тут не только мы находимся, как хотите. Кто-то есть еще здесь, и этот кто-то – вряд ли человек. Я понимаю, мои слова звучат странно, однако…

– Хватит болтовни! Я хочу пойти и посмотреть, что там, внизу.

Мы спускаемся по ступенькам. Они широкие и не слишком крутые, а на них громоздятся скелеты. Я подбираю отлично сделанный нож – это мой первый трофей, но я о нем лучше промолчу, не стану сообщать спутникам. «А браслет тебе, красавица, уже не нужен», – мысленно произношу я, аккуратно снимая украшение, не повредив кость, со скелета женщины, судя по состоянию зубов, молодой. Что ж, смерть не выбирает… Да и слишком давно она случилась, чтобы как-то тронуть меня. Зато у меня в руках красивый золотой браслет, украшенный камешками.

– Тори, что ты там ищешь? – заметил Луис мой маневр.

– Хотела узнать, к какой расе принадлежали убитые.

– И что скажешь?

– Думаю, молодая женщина, как и остальные, лежащие здесь, была индианкой, то есть принадлежала к коренному населению материка.

– А ты ожидала встретить викингов?

– Так было бы значительно интереснее.

Мы спускаемся все ниже, и становится довольно темно. Луис включает фонарик – луч выхватывает из мрака каменные стены, кучи скелетов на полу, какие-то предметы, разбросанные тут и там. Эд поднимает что-то с пола и вкладывает мне в ладонь – ого, крупный изумруд необычной формы. Я прячу находку в карман и сжимаю руку спутника. Очень люблю камешки, это факт.

– Ступеньки ведут еще дальше. Так что, мы идем? – Луис освещает ступеньки, которые теряются в глубине. – Или вернемся обратно?

– Стоило столько топать, чтоб с полдороги вернуться! Просто давайте спускаться быстрее.

Мы практически бежим вниз, и я не хочу думать, что обратно нам придется шагать вверх. Но любопытство гонит нас вперед. И вот ступеньки заканчиваются, мы пересекаем квадратное помещение и оказываемся перед полуоткрытой дверью. Что ж, похоже, конец пути.

Как-то тревожно на душе, и я думаю, что не стоило нам, наверное, сюда приходить, да теперь поздно об этом толковать. А потому наш маленький отряд заходит в зал. Луч фонарика сиротливо скользит во тьме и натыкается… Мы в сокровищнице! Но как могло случиться, что никто до сих пор не нашел ее?

– Эд, ущипни меня.

– Зачем?

– Хочу быть уверена, что не сплю.

– Тогда нам снится один и тот же сон.

– А ты еще не хотел идти!

– Я и сейчас уверен, что нужно бежать отсюда без оглядки.

Бежать отсюда может только сумасшедший. Большая комната переполнена золотыми скульптурами, изображающими людей и демонов, золотой посудой, украшениями и просто камешками, насыпанными целыми грудами в золотые тазы с толстыми витыми ручками. И все это сейчас наше! С ума сойти!

– Луис, что ты там делаешь? Ну-ка, свети сюда. Здесь такие украшения, что…

А тот не обращает внимания на мои слова, как и на сокровища, наполняющие комнату, – уставился на что-то перед дверью, чудак.

– Тут ряд рисунков… Словно комиксы, видите? И общий их смысл таков: кто возьмет себе что-то из сокровищ, принадлежащих здешнему богу, будет обречен на смерть и посмертное проклятие.