– Ну и для чего вы меня сюда притащили? – Подождите, милые мои, я вам устрою спектакль по полной программе. Время пошло.

– Позвольте осмотреть вашу сумочку, – это женщина говорит.

– И не подумаю! С какой это радости вы будете рыться в моей сумке? – Я старательно изображаю возмущение.

– Юра, просмотри покупки.

Штатский открывает пакетик и сверяет содержимое с чеком.

– Все правильно.

– У вас есть право на подобные действия? – Мне все это уже начинает надоедать.

– Отойдите, ребята. Лидия Андреевна, вам придется осмотреть все остальное.

Все остальное – это, очевидно, меня. Ладно, вы сами этого хотели.

– Милочка, давайте поймем друг друга, – его глаза холодно уставились на мня. – Я вас ни в чем не обвиняю, но будет меньше проблем, если вы позволите нам осмотреть содержимое вашей сумочки и карманов.

– А если я не соглашусь?

– Ну, тогда нам придется вызвать милицию.

– Хорошо, вызывайте.

Я просто убиваю с ним время. Но я знаю, что делаю.

– Юра, кто тебя вызвал? – Это женщина. Она не желает рисковать.

– Даша, по внутреннему. Ну, так что, договоримся по-хорошему? Или будем ждать милицию?

Есть люди, любящие уличать. Такому намного приятнее уличить в чем-то ближнего, чем признать факт наличия других честных людей, потому что подобные типы считают честными только себя. А на самом деле они просто садисты и им не место на подобной работе. Вот это я сейчас и исправлю.

– Подождем милицию. Можете вызывать.

– Юра, Даша могла ошибиться.

Если ее уволят, она уже не сможет найти работу. Она понимает это и не хочет рисковать. Тем более что мое поведение сбило ее с толку. Большинство наших граждан униженно продемонстрировали бы содержимое своих сумок и вздохнули с облегчением, проглотив обиду и удовлетворившись неискренними извинениями. Но я – другое дело.

– Если Даша ошиблась, почему же она отказывается? – Идиот, тебя уволят вместе с твоей красоткой. – Женщина, отдайте сумку!

Он резко вырывает сумку у меня из рук, но тут открывается дверь – успели все-таки, я все правильно рассчитала. В комнату входят Виталий Петрович и какой-то мужчина в прекрасно сшитом костюме и белоснежной рубашке.

– Что здесь происходит? – Ого, сразу ясно, кто в доме хозяин.

– Юля, с вами все в порядке? – Я-то в порядке, но вам это знать необязательно.

Я медленно сползаю со стула. Учить меня терять сознание излишне. Нужно только представить, как темная вода смыкается у меня над головой. Холодная грязная вода.

– Воды, скорее! – Это голос дока. Вот еще, сейчас ни за что ни про что водой обольют. Нужно срочно приходить в чувство, если я хочу все-таки сделать необходимые покупки.

– Она уже пришла в себя, – женщина сильно побледнела, руки ее дрожат. Она помогает мне подняться.

– Вы вовремя. Еще немного – и меня бы здесь просто линчевали, – я выдаю одну из своих самых бледных улыбок.

– Как вы себя чувствуете? – Синие глаза Виталия смотрят обеспокоенно. – Это просто стресс, сейчас я отвезу вас домой, и мы вдвоем подождем Свету.

– В мой магазин женщины приходят не за стрессами, – этот человек мне нравится. Интересный. – Я еще раз спрашиваю: что вы тут пытались совершить?

– Я не знаю… Это Юра привел девушку… Ему Даша сказала, что у нее подозрительный вид. Но она сама согласилась прийти сюда.

Голос женщины дрожит. Нет, пожалуй, я не хочу, чтобы ее увольняли. В случившемся она не виновата.

– Юля, я хочу извиниться перед вами за своих подчиненных. Позвольте представиться: Валерий Михайлов, хозяин магазина. Вернее, один из владельцев, – он галантно целует мне руку. – Это безобразие, и виновные будут наказаны сейчас же. Вызовите продавцов.

Женщина мигом выбежала из комнаты.

– А ты чего стоишь столбом? – Это уже к моему инквизитору. – Ты хоть знаешь, кто эта женщина? Это же Юлия Ясинская, у нас есть целый отдел, в котором представлена одежда ее дома моды «Эрика». Ты слышишь, болван? Ты уволен.

Парень выходит. А в комнату входят две девушки – беленькая и черноволосая. У красотки уже не такой самоуверенный вид. Это хорошо.

– Вы обе уволены.

Нет, стоп, почему же обе?

– Простите, но я должна вмешаться, – я просто обязана это сказать. – Девушка, которая стояла за прилавком, ничем меня не обидела. Наоборот, очень хорошо обслужила, поэтому я очень прошу вас…

– Конечно. Иди, работай, – девушка вышла. – А ты… я позабочусь о том, чтобы тебя не взяли больше ни в одно приличное место. Ты в зале не для того, чтобы распугивать покупателей. После этой неприятной истории мы потеряли клиентку. И, я считаю, не одну. Ни одной из своих знакомых оскорбленная вами женщина не порекомендует наш магазин. Убирайся.

Она стоит бледная и как-то сразу подурневшая. Видишь, детка, ты сама этого хотела. Чего ты ко мне привязалась? Тебе не понравилось, как я выгляжу? Мне тоже не нравится мой вид, но не надо было портить мне настроение.

– Вот ваши покупки, – женщина подает мне пакетик. – Пожалуйста, мне так жаль, я не хотела…

– Ладно, забудем. О, этот носорог порвал ремешок моей сумки! – Вот теперь я просто вне себя. Это не по правилам.

– Ни слова больше! – Валерий очень эмоционально на все реагирует. Наверное, потому и сидит днями в своем магазине. Есть люди, просто созданные разбирать конфликты. – Прошу вас, идемте со мной. У нас обязательно найдется что-то, достойное вас. Любая сумочка за наш счет. Эти болваны еще дешево отделались.

Мы идем мимо блестящих витрин, а он тараторит, не умолкая:

– И вы поверьте – мы же каждую из них постоянно контролируем и обучаем. Политика нашего магазина – равенство всех клиенток. И вот – такая пилюля… Я очень рад, что успел вовремя, неизвестно, до чего бы еще дошло дело.

– Да, вы очень вовремя. Как вам это удалось?

– Это совершенно случайно. Ваш друг ждал вас в машине, а потом решил выпить кофе. И увидел, как к вам подошли охранники. Он решил, что его вмешательство не поможет, и пришел ко мне в кабинет. Я его сразу понял и поспешил. Ну, вот мы и пришли. Пожалуйста, выбирайте.

Тут и вправду есть на что глянуть. Сумочки разные – по цвету, фасону, предназначению и цене, просто глаза разбегаются. Но мне пока нужна одна – но такая, чтобы подходила к любой одежде, была бы вместительной и элегантной одновременно. Вот эта подойдет.

– Прекрасный выбор! Пожалуйста, возьмите ее в подарок. Если бы это могло как-то помочь загладить ваши неприятные впечатления, я бы отдал вам их все. Хотите?

– Нет, спасибо.

Мне ничего не нужно даром, я в состоянии оплачивать свои капризы.

– Вы сердитесь, – этот человек нравится мне. Он меня немного развлекает.

– Я не сержусь, но…

– Нет, я вижу, вы еще сердитесь! Юля, вы сердитесь – и мое горе не знает границ.

– Ваши крики напоминают стенания купца-еврея. Вы настоящий артист, – мне не скучно с этим человеком.

– Мне захотелось немного развлечь вас. Понимаете, этот магазин – вершина моей карьеры. Я начинал в девяностых – рядовым челноком, после того как закрылся наш НИИ. Знали бы вы, сколько тонн товара перетаскал я на плечах! А сколько потерял! Да еще правительство поминутно меняет правила игры – все им кажется, что мы богатеем. А рэкет – и наш, и иностранный, уж не знаю, что хуже… Везу, к примеру, два контейнера товара – так мое только то, что в одном. Второй уходит, чтобы расплатиться с таможней, потом на дороге – дорожная милиция, хуже бандитов. И бандиты тоже. И на рынке… Всего не перечислишь. Что там говорить! И вот теперь – такой магазин! Это – мое детище, я люблю его, потому что жизнь ушла на это. А скольким моим братьям по несчастью так ничего и не удалось? А, что там говорить! Я прихожу сюда первым и последним ухожу. Видите все это? Тут моя душа. Полностью, вся. Даже не частица, а вся! Поэтому я очень болезненно реагирую, если что-то идет не так.

– Я понимаю вас. Я не сержусь, правда. Может быть, я должна была быть с той девушкой более приветливой…

– Нет. Вы не обязаны отчитываться перед продавцом. Желание клиента – закон. Эта девица получила то, что заслужила. И другим урок нагляднейший. Да что я говорю – вы же сами все понимаете, тоже ведь начинали с нуля. Я вам не надоел? Может, вы бы хотели еще что-то купить? Если вы заплатите за сумочку, я обижусь.

– Хорошо. Мне и вправду кое-что нужно. Не обращайте на меня внимания, у вас и без меня, наверное, дел по горло.

– Вы правы, дел в таком хозяйстве всегда хватает. Но пообещайте, что вернетесь к нам – у нас самый большой выбор, а на будущей неделе будет такая обувь, какой вы нигде больше не найдете, лучше и не ищите, – да, это настоящий коммерсант, это от Бога.

– Конечно, вернусь. Здесь очень интересно.

– Вот вам моя визитка. Я рад знакомству, хотя и произошло оно при таких печальных обстоятельствах.

Наконец он уходит. Вся эта история меня порядком вымотала, и у меня есть законный повод не идти сегодня в ресторан. Это во-первых. А во-вторых, я для себя кое-что выяснила. Но все это еще требует проверки. И еще: я убедилась, что могу предвидеть реакции людей и руководить событиями, оставаясь при этом в тени. Я быстро делаю покупки и спешу к машине. Виталий Петрович меня уже заждался.

– Юля, с вами все в порядке?

– Нет. Скорее домой, я страшно устала.

– А это все оттого, что вам еще нельзя было выходить, а уж ехать сюда – тем более, – мы ныряем в поток машин. – То, что там произошло, – просто бессмыслица какая-то. Почему они к вам пристали?

«Да потому, дорогой, что я сама их спровоцировала. Я специально это сделала. Но я оставила им выбор».

– Не имею ни малейшего представления. Наверное, такое чучело, как я, не имеет права заходить в подобные магазины. Во всяком случае, продавщица считала именно так.

Никто больше даже не намекнул мне, что мое присутствие некстати. Только той красотке захотелось развлечься за мой счет. Только она поддалась на мою провокацию.

Зачем мне это понадобилось? По многим причинам. И меня не удивила моя реакция на экстремальную ситуацию. Мне понравилось.

– Юля, мне сейчас нужно на работу, а вечером…

– Нет, вечером на меня не рассчитывайте. Я слишком устала.

– Ладно, это можно понять, – он улыбается. – Но в следующий раз – обязательно. Договорились?

– Идет. В следующий раз обязательно намажу хреном устрицы (ненавижу улиток!) – из чувства мести.

Он смеется. Я слышу его смех, пока он спускается по лестнице. Наконец-то я осталась одна! Я начинаю разбирать свои покупки. Несколько париков, разнообразная косметика, контактные линзы. Этого пока достаточно. Да большего и не потребуется. Сегодня я должна кое-что выяснить. Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня?

Я примеряю каштановый парик. Нужна более насыщенная цветовая гамма на вывеске. Слишком ярко, но это именно то, что надо. Я сама себя не узнаю. Немного вульгарно, да только я это могу пережить. Темно-коричневый респектабельный костюм и кремовая блузка уравновесят излишнюю броскость макияжа. В новую сумку кладу плотный шарф и металлическую ручку.

Такси везет меня на улицу Малиновского. Там живет женщина, которая может мне помочь. Она видела то, что я хочу знать. Мне нужны подробности. Я должна все выяснить – сама.

Расплачиваюсь с таксистом и направляюсь к дому. Какое неудачное строение! Неаккуратное и неуютное. На скамейке перед подъездом сидят две старухи. Вот кто – бездонный кладезь информации! А Валентина Филипповна небось тоже частенько сиживает здесь. И если только она что-то видела, эти старухи в курсе.

– Добрый день! – Я улыбаюсь самым приветливым образом.

– День добрый и тебе, красавица. Ищешь кого-то?

Жизнь такая несправедливая… неужели я тоже превращусь в такую же старую ведьму? Хотя лица, обращенные ко мне, совсем не злые, а очень даже приветливые, но это меня не утешает. Я в таком возрасте буду просто старой ведьмой. Если доживу. Надеюсь, что нет.

– Да, ищу. Может, вы сможете мне помочь… Мне нужна Семенец Валентина Филипповна, она живет где-то здесь. Не знаете, где я могу ее найти?

– Ты присаживайся, – старушка двигается, и я сажусь. – А зачем она тебе? Ты ее родственница или просто знакомая?

– А почему вы спрашиваете? Я просто…

– Нет, дочка, не просто. Так ты не родственница?

– Нет. Я с ней никогда не встречалась, но она нужна мне по делу.

– У нее теперь нет никаких дел, – женщина скорбно качает головой. – Она умерла. Скоро уж два месяца как нет ее.

Умерла? Два месяца назад? Но это невозможно. Ведь есть ее свидетельские показания, именно два месяца назад… Кто-то пытается ввести меня в заблуждение? Но зачем?

– Вы не помните, какого числа это произошло? Ну, когда именно она умерла?

– А чего ж, дело тут такое… Шестого марта умерла, точно знаю, потому что – вот ведь совпало-то как – в этот день у моего внука день рождения. А тут приходит Саша, ее муж, и говорит: идите к нам, Семеновна, потому как беда. Пришла я, а там… Вита, дочь, значит, в обмороке, с Маринкой истерика – позвонили из больницы, что машина, дескать, сбила. Так она, голубушка, до самой больницы продержалась, а там уже померла – в приемном покое. Хорошо еще, что так, что не лежала посреди дороги полдня – пока еще собрались бы из морга приехать! Знаешь же, как у нас… А я врачом работала, терапевтом, Виту в чувство привела, а тогда уж и себе давай нитроглицерин искать. А водителя того так и не нашли. Да, по всему видать, не очень и старались.

– Да кто там его искал! – вмешалась вторая старушка. – Ведь буквально перед этим Валя видела аварию – господи, и пришлось же так! Напротив «Орфея», ну, возле горки. Такое, рассказывала, творилось – ну просто фильм американский! Летит красная небольшая иномарка, скользко, каток просто! А за рулем девушка. Сзади догоняет темно-синяя машина и бьет ее в бок – раз, другой, а там, как на грех, мостик. Так и полетела красная машина вниз. Хоть и не высоко, так ведь тот негодяй, Валя говорила, по всему видать, не раз ударил в бок машину, в которой девушка была, потому что дверца была смята. А потом машина так побилась – кто бы мог разобрать! И девушка погибла. И что ты думаешь? Валя осталась там, на месте, рассказала этим негодяям из милиции, что видела, а они знаете, как отнеслись? Ты, бабка, говорят, боевиков обсмотрелась. А она же их не терпела, всю жизнь учительствовала! И ведь заставила-таки их записать свои показания, да что с того… Читала я потом в газете, что дело якобы закрыли – несчастный, дескать, случай. Никто и не искал!

– А ты по какому делу? Может, мы поможем, потому как в квартиру к ним тебе лучше не ходить. Саша, бедняга, так переживает, лучше не напоминай лишний раз. Жизнь душа в душу прожили, дочь вырастили – ни ссоры, ни спора, слова плохого друг другу не сказали – и беда такая! Так ты чего хотела-то?

– Нет, уже ничего. Этого уже никто не сможет…

Я встаю и иду прочь. Что я могу сказать? Только то, что старая учительница погибла, скорее всего, из-за меня. Из-за того, что настаивала на том, что не устраивало многих? Или нет? Может быть, просто совпадение? Но я принципиально не верю в совпадения!

– Эй, девушка! – Это снова меня. – Пожалуйста, вернись!

– Да?

– Так это ты была в той красной машине? – Она слишком многих людей видела в своей жизни, врать не имеет смысла.

– Я.

– Сядь, дочка, и послушай, что я тебе скажу, – я покорно усаживаюсь на скамейку. Старушка уже одна, ее соседка ковыляет к подъезду. – Я попросила Анну вынести мне воды, она тут на первом этаже живет, так что времени у нас мало. Слушай меня, дочка. Ты же пришла порасспросить Валю о том, что она видела?

– Да.

– Зачем? Разве тебе недостаточно того, что ты там была?

– Нет. У меня амнезия.

Этой женщине я могу говорить только правду и ничего, кроме правды. Может, потому, что никто не называл меня так – «дочка»?

– Поэтому на тебе парик? Операция?

– От вас ничего не скроешь!

– Ты скрывай от тех, от кого надо. А сейчас слушай: Валя погибла из-за того, что видела тогда. В травмпункте работает моя внучка. Она узнала Валю, а Валя была еще жива. Она тоже смогла узнать Натку и сказала ей: та же самая машина, синяя. Прошептала и умерла. Никто не слышал, а у Натки хватило ума никому не проболтаться, а уж потом и я ей молчать приказала строго-настрого. А тебе говорю. Тебе надо бы бежать, они же найдут тебя – тем более теперь, когда ты все забыла. Беги, дочка, может, и спасешься. Ты же еще такая молодая!

– Мне некуда бежать. Я сирота.

Она задумывается – но только на минуту. Потом, все для себя решив, говорит:

– Бумага и ручка у тебя найдутся? Дай мне.

Я подаю ей свою новую записную книжку, она что-то быстро пишет. Почерк неразборчивый, как у всех врачей. Сколько рецептов и историй болезней написали эти руки! Скольким людям помогли… Старая докторша пишет для меня рецепт.

– Вот, возьми. Это адрес моей сестры в деревне под Белгородом. И письмо для нее. Она одинокая женщина и приютит тебя. А теперь иди, сейчас Анна вернется.

– Почему вы это делаете?

– А кто для тебя сделает это? Разве можно жить в этой стране? Кругом одни бандиты, страшно на улицу выйти. Награбили денег и считают, что все вокруг купили. Откуда узнали о Валиных показаниях? Кто-то же из милиции сказал им, предупредил. А ты еще совсем молодая, тебе только жить… А тут такое. Валя всю жизнь учила детей. Я их лечила. Анна дворником работала. А теперь мы – нищие. И ради этого мы жили? Иди, дочка, удачи тебе.

– Спасибо вам. Как вас зовут?

– Зачем тебе? А впрочем… Селина Мария Семеновна. Тут вот живу… А ты?

– Меня зовут Юля.

– Как-нибудь дай о себе знать, Юля.

– Постараюсь. Спасибо вам за все.

Я ухожу. Мне еще надо поймать такси, потому что я устала. И я огорчена. Меня так растрогал поступок этой женщины! Ведь она меня впервые видела, но приняла во мне такое участие… Кто из моих знакомых способен на это? И способна ли я сама? Не знаю. Вместе с этими стариками уходит в небытие целая эпоха подлинных ценностей. Ведь я уже знаю, что было время, когда помощь попавшему в беду была обычным делом. На смену этому пришло холодное: «Это ваши проблемы». Мы становимся так одиноки, отталкивая от себя людей, отгораживаясь каждый в своем мирке материальных ценностей. И мы становимся беззащитными перед судьбой. И судьба наказывает нас, заставляя многим платить за одиночество. Слишком многим, чтобы дело того стоило. Надеюсь, что когда-нибудь мы поймем это.

– Влад, ты только посмотри, какая краля! – Отвратительный голос возвращает мне способность действовать.

Передо мной выныривают двое. Гадкие улыбочки, а уж вонь – так совсем мужики не моются, со дня своего рождения. Эту вонь я должна была почувствовать издали, но они затаились возле гаражей, а здесь, похоже, местный сортир под открытым небом… Мерзость! Пьяные самцы.

– Куда направляешься, красотка?

– Что надо? – Я угрожающе спокойна. Вокруг никого, темнеет, но я спокойна. Я должна сейчас избавиться от накопившегося раздражения.

– Влад, ты слыхал? Она хамит! Ты, сучка, сейчас узнаешь, чего нам надо! Можешь даже покричать.

Грязная рука хватает меня за волосы. Что, парень, не ожидал? Но ведь так и есть – я в парике. Моя рука сама бьет нападающего в горло, а второму я в этот момент вогнала в мозг переносицу. Хрустнула кость. Я наклоняюсь за париком. Что, дорогой, нечем дышать? И не надо, поверь мне, это для твоей же пользы. Вы оба вряд ли сможете выжить, если вас в ближайшее время никто не найдет. Что маловероятно. Спокойной ночи, мальчики, никуда не уходите.

Я старательно пристраиваю парик на место и отправляюсь искать такси.