Фонтанный дом при первых владельцах: фельдмаршал граф Борис Петрович Шереметев и его вдова графиня Анна Петровна

Первый владелец участка фельдмаршал граф Борис Петрович Шереметев (1653–1719) получил «данную» на освоение участка земли, но по занятости на театре военных действий не мог лично заниматься обустройством усадьбы. Он пробыл в Петербурге весной 1712 г. сравнительно недолго. Однако, правда, успел за это время жениться на молодой вдове Анне Петровне Нарышкиной (1677–1728), бывшей первым браком за Львом Кирилловичем Нарышкиным, дядей Петра I. После смерти первого мужа сам царь сосватал молодую вдову престарелому фельдмаршалу Шереметеву. Вскоре Борис Петрович должен был отправиться на театр военных действий, в Померанию, – Северная война продолжалась. Молодая супруга поехала вместе с ним. На протяжении семи лет их жизни Анна Петровна родила мужу пятерых детей: Петра (родился в 1713), Наталью (1714), Сергея (1715), Веру (1716) и Екатерину (1717). Последний год своей жизни фельдмаршал провел в Москве, упросив Петра I отпустить его на покой «по старости и за ранами». Он скончался в 1719 г. По желанию царя как душеприказчика умершего фельдмаршала, тело графа Б.П. Шереметева предали земле в Петербурге, в Александро-Невском монастыре.

Графиня Анна Петровна Шереметева, овдовев вторично, жила в основном в московском доме или в подмосковных усадьбах, иногда бывала и в Петербурге. По свойству с Петром I она и ее дети от обоих браков были приняты при Дворе. Графиня Анна Петровна «фельдмаршалова», как ее называли современники, в 1720-х гг. прилагала некоторые усилия по застройке участка на Фонтанке, на Московской стороне, как именовалась эта часть Петербурга в то время. Здесь находился некий дом, при котором жили крепостные служители. Из сохранившихся документов о застройке участка явствует, что их строили «по чертежу каменное и деревянное строение и для выезду к церкви Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы на Моховую улицу… сделаны были ворота…». Есть упоминание о неких постройках в документе 1727 г. При археологических исследованиях, проводившихся уже в наше время в процессе реставрационных работ, обнаружили фрагменты старых построек^[6]. Но никаких капитальных строений, скорее всего, не было. Отчасти это объясняется тем, что после смерти Петра I и Екатерины I столица вновь переместилась в Москву и возвращена в Петербург лишь в 1732 г., при императрице Анне Иоанновне.

Б.П. Шереметев

В документах, хранящихся в архиве, сохранились распоряжения графини Анны Петровны, отданные служителям, в том числе петербургскому управителю. Первым управителем Фонтанного дома служил некий Иоганн-Карлус Бем. В документах шереметевского архива его имя чаще всего писалось на русский манер – Иван Петров Бем или Иван Бемов, он значится либо управителем дома графа Шереметева, либо дворецким вплоть до середины XVIII в. Происхождение этого человека, одного из первых в череде сотен и сотен служителей, точно неизвестно. Можно предположить, что его взяли в Петербург из Пебалгской мызы в Лифляндии, ее пожаловали фельдмаршалу Б.П. Шереметеву после завоевания в 1710 г. русскими войсками под его предводительством Риги. Пебалгская мыза находилась неподалеку от города Вендена (ныне – город Цесис в Латвии). Характерно, что связи между петербургскими служителями дома графов Шереметевых и служителями Пебалгской вотчины и с обывателями соседних городов Лифляндии в дальнейшем прослеживаются неоднократно.

Еще с середины XVII в. повелось так, что один раз в год православные люди должны были прийти к исповеди и причастию в свой приходский храм. Их имена записывали в особый документ (исповедную ведомость) с указанием социального положения и возраста. Ныне эти документы хранятся в государственных архивах. Двор графа Шереметева, как его называли, относился к приходу церкви Симеона и Анны на Моховой улице. Будучи православным, Иван Бем исповедовался и причащался Св. Таин в этой церкви. Исповедные ведомости этого храма находятся в Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб). В ведомости 1750 г. записано, что ему 67 лет, – стало быть, он родился около 1687 г. Вместе с ним к исповеди приходили его жена, Елена Максимова, 39 лет, дочь Екатерина Иванова, 14 лет, и сын Александр Иванов, 12 лет. Если наша догадка о происхождении Ивана Бема из Прибалтики верна, то он не был крепостным (как помещичьи крестьяне Центральной России), поскольку положение крестьян в прибалтийских губерниях регулировалось особым законодательством. Забегая вперед, скажем, что и при сыне фельдмаршала, и при его внуке в Фонтанном доме служили другие люди с этой же фамилией. Так, в 1774 г. в тульской вотчине графов Шереметевых служил конюшим некий Дмитрий Бемов. Но пока не удалось установить, кем именно они приходились Ивану Петровичу Бему – однофамильцами или родственниками. Это характерная черта того времени – служили кланами, в нескольких поколениях. Об этом речь пойдет ниже.

Графиня А.П. Шереметева

Графиня Анна Петровна Шереметева уделяла основное внимание подмосковным вотчинам. Ей приходилось также тратить много сил на отстаивание своих интересов при юридическом закреплении за нею пожалованных фельдмаршалу владений.

После ее смерти основные родовые владения перешли в собственность ее сына, графа Петра Борисовича Шереметева. Фельдмаршал граф Б.П. Шереметев имел детей и от первого брака с рано умершей Евдокией Алексеевной, урожденной Чириковой. Старший его сын, граф Михаил Борисович, к тому времени уже скончался, дочери были наделены приданым при выходе в замужество. В то время действовал введенный в практику Петром I закон о единонаследии, по которому владелец передавал свое имение одному наследнику по своему выбору, возлагая на него обязанность позаботиться и о других членах семьи. Естественным образом наследство получил старший сын фельдмаршала от второго брака.

Второй владелец Фонтанного дома граф Петр Борисович Шереметев и его служители

Граф Петр Борисович Шереметев (1713–1788) прожил длинную жизнь, частью в Москве, частью в Петербурге. Он достиг высокого положения в обществе: получил генеральский чин (хотя в военных кампаниях и не участвовал), придворное звание обер-камергера Двора, кавалер ордена Св. Андрея Первозванного; Екатерина II назначила его сенатором.

Граф П.Б. Шереметев считался одним из богатейших людей России. Усадьба на Фонтанке изначально не была самой старой или самой значимой из его имений. Однако его видное положение в обществе и женитьба в 1743 г. на княжне Варваре Алексеевне Черкасской стали причиной того, что он превратил Фонтанный дом в свою главную столичную резиденцию.

На годы царствования императрицы Елизаветы Петровны пришелся первый юбилей Петербурга – его 50-летие. К середине XVIII столетия новая столица уже приобрела достойный облик: перестраивались старые и возводились новые императорские резиденции, роскошные усадьбы создавали и первые вельможи государства. На берегах Фонтанки возникли Летний дворец самой Елизаветы Петровны (на его месте позже будет построен Михайловский замок), Аничкова усадьба графа Разумовского, усадьбы графа М.И. Воронцова, графа Г.И. Чернышева, князя Б.Г. Юсупова. Свое место в этом дворцово-парковом ожерелье заняла усадьба графа Петра Борисовича Шереметева. Именно хозяин и дал то название усадьбе, которое сохраняется и поныне – Фонтанный дом, по месту ее расположения. В повелениях служителям он нередко писал: «В Фонтанном моем доме…»

Граф П.Б. Шереметев

Постройкой главного усадебного дома занимались преимущественно крепостные люди графа Петра Борисовича. Основная ответственность за ход работ была возложена на Федора Аргунова, одного из членов замечательной династии крепостных архитекторов и художников^[7]. «Смотрение» над строительством осуществлял архитектор Савва Иванович Чевакинский^[8], но являлся ли он автором проекта – неизвестно.

Датой окончания основных строительных и отделочных работ можно считать осень 1750 г., когда освятили домовую церковь во имя Святой великомученицы Варвары. Она располагалась в северном крыле дома (в стороне Невского проспекта) и пользовалась особым вниманием всех последующих владельцев Фонтанного дома. Священник, дьякон и псаломщик домовой церкви назначались духовными властями, но, естественно, с согласия хозяина, который брал на себя определенные финансовые обязательства относительно обеспечения своей церкви и ее служителей. При крещении детей священнослужителей восприемниками (крестными родителями становились или графы Шереметевы, или по крайней мере управители, что подчеркивало особое отношение к служителям своей церкви. Первым или одним из первых священников был о. Алексей Семенов, в метрической книге приходской церкви 1758 г. есть запись о его смерти в возрасте 35 лет^[9]. Служба в православном храме ведется в сопровождении певчих. Первоначально их было не так много, преимущественно это крепостные люди Шереметевых из их вотчин в Белгородской округе. В 1753 г. упоминается, например, певчий-бас Григорий Мамонтов, исполнявший обязанности регента. Умер Мамонтов в 1795 г., прослужив у Шереметевых около полувека. В 1759 г. из Борисовки в Москву прислан бас «Григорий Федоров сын Янпольский двадцати лет»^[10].

Графиня В.А. Шереметева

Графская семья разрасталась: у супругов один за другим рождались дети: Анна (1744–1768), Борис (1745–1758), Алексей (1746–1748), Мария (1747–1748), Николай (1751–1809), Варвара (1759–1824). Трое из них скончались либо в младенчестве, либо в отрочестве. Дети получили, как тогда было принято, домашнее воспитание. В документах шереметевского родового архива сохранилась недатированная записка графа Петра Борисовича служителю Чубарову об обучении детей Анны, Николая и Варвары музыке и пению.

Счастливые годы Фонтанного дома

Дом был, что называется, полная чаша. Служба графа П.Б. Шереметева при Дворе предполагала своего рода обязанность иметь «открытый дом», поэтому в 1750–1760-е гг. Фонтанный дом считался одним из великосветских центров Петербурга. На праздничных обедах, маскарадах и домашних спектаклях здесь бывали члены Императорской фамилии, придворные, члены аристократических семейств, входившие в круг общения семьи Шереметевых.

В зимний сезон 1765 г., когда старшая дочь была уже «на выданье», отец неоднократно устраивал «на нарочито сделанном театре» спектакли, где игрались переведенные с французского языка пьесы, причем роли исполняли актеры-любители – графы Шереметевы, Строгановы, Чернышевы, князья Хованские и Белосельские-Белозерские. После спектаклей обычно устраивались ужины на 100–120 персон. Один из спектаклей посетила Екатерина II. В «Записках» Порошина, воспитателя великого князя Павла Петровича, читаем запись от 1 февраля 1765 г.: «…у графа Петра Борисовича Шереметева была сего дня ввечеру представлена в доме комедия, на которой Его Высочество по оной причине (болезни. – А. К.) быть не изволил. Ея Величество изволила тут присутствовать…»^[11] Об этом спектакле сообщала газета «Санкт-Петербургские ведомости». В феврале следующего, 1766 г., та же газета рассказала о спектакле у графа Шереметева, в котором участвовал наследник престола.

В архиве сохранился интересный документ – «Ведомость о расходах по устройству маскарадов 26 и 28 февраля 1755 года»^[12]. Вина подали на сумму 528 руб.: мускатель красное и белое, бургонское, мадера, портвейн, рейнвейн, шампанское белое и красное, отдельно французские вина. Все виноградные вина стоили 1330 руб. На столовые припасы: фрукты, конфеты и сыры – истрачено 809 руб. В Гостином дворе бралась напрокат фарфоровая посуда, уплачено 105 руб., на 34 руб. посуды разбито. Деньги были потрачены и на платье «людям», которым шились парадные ливреи. Платили также «солдатам, что были на карауле».

Обслуживало хозяев и их гостей множество людей – среди них и вольнонаемные, служившие по контракту. Из документов начала 1770-х гг. известны некоторые имена: садовник немец Крестьян (Христиан) Элерс, при котором состояли три садовых ученика из крепостных. Трудно сказать, имел ли он отношение к семье известных петербургских садовников Эйлерсов, которые в более поздние времена украшали самые знаменитые общественные и частные парки. Добавим, что близкая по написанию фамилия фигурирует в связи с Фонтанным домом в 1778 г.: управитель графа П.Б. Шереметева Петр Александров записан восприемником при крещении в приходской Симеоновской церкви новорожденного младенца Михаила, сына «придворного золотошвейного мастера Семена Юрьева Элера»^[13], и вряд ли это случайность.

Был у графа Петра Борисовича лекарь Иван Вейбрехт «для пользования служителей и дворовых людей»: возможно, этот тот Иоганн Вейбрехт, который служил при Дворе Анны Иоанновны. Среди вольнонаемных значился «Канцелярии от строений печной мастер» Иван Вальбрехт, егерь Франсуа^[14]. Заметим, что их фамилии в сохранившихся документах домового архива читаются нечетко, но понятно, что это иностранцы, подвизавшиеся в России.