Это я говорю вам, пленённый солдат,
Тот, что так же, как вы, послан был убивать
На Донбасс тех строптивых украинцев – «сепаров»,
Что позвали на помощь Россию – «агрессора».
Я пошёл воевать под призывами НАТО:
«Убивай! Не жалей на Донбассе и брата,
Если встретится там на другой стороне.
Нам не надо людей, землю надо стране».
Я стрелял, хоть казалось здесь всё, как и дома,
Где, привычно мне всё и так всё знакомо:
Те же рощи зелёные, такие же хаты,
Речь такая ж, как наша, проста и понятна.
И убитый под Марьинкой русский парнишка
Так похож, на оставшихся с мамой братишек…
Чтобы мозг бедный мой не вскипел, не взорвался,
Я таблетки глотал и тогда забывался.
Гнали нас на убой, это я понимал,
Как и многие кто, как и я воевал.
А потом я упал после взрыва снаряда…
А очнулся, услышав вопрос чей-то рядом:
«Как же, хлопец, тебя по-украински звать?»
Я ответил: «Володя». Провалился опять.
Ну, а снова очнувшись, я вдруг осознал,
Что я лёгкой добычею вражеской стал.
Но пока не похоже, что я для них враг,
Ведь несут вчетвером, просят: «Ты уже, брат,
Потерпи свою боль, не сдавайся, держись.
За свою жизнь Володя со смертью борись.
Потерпи ещё, Вова, и сможешь обнять
Ты со временем братьев и батю, и мать».
Донесли меня в часть, занесли в лазарет
Чуть живого. И снова померк белый свет.
Но не дал помереть мне их опытный врач,
Черноватый, носатый, ну вылитый грач.
Долго он все осколки из меня выбирал
Приговаривая: «Щедро ж нашпиговал
Тебя ваш же кассетник-снаряд, точка-У.
За её недолёт ты бойцам ВэСэУ
Благодарным быть должен, ведь остался ты жить.
А как много там, в поле, убитых лежит».
Не одну ещё я пережил операцию
И не раз попадал снова в реанимацию.
И медсёстры за мною, как мама, ходили,
По утрам манной кашкою с ложки кормили.
Так лежал я и думал, почему же они
Всё спасают меня все и ночи и дни?
Ну и как-то не выдержал, не было сил,
Я у фельдшера, что был рядом, спросил:
«Что со мною так возитесь, я же вам враг?».
Он ответил: «Володя, какой ты дурак!
Ты же брат мне по крови, хотя и не близкий,
Общий предок у нас – князь Владимир Великий».
«Ну, а врач тот носатый, что похож на старуху, -
Он тебе тоже брат?» «Да, он брат мне, по духу.
Как башкир, что с тобою в палате лежал
И не раз к тебе ночью врача вызывал,
Чтоб не помер ты снова. Как чеченец-боец,
Что тебя в лазарет притащил, наконец».
Я не видел ни злобы, ни ненависть в них,
Все смотрели на нас как на просто больных.
И не только ко мне отнеслись так, – и к хлопцам,
Из других ВэСэУ и даже к «азовцам».
Много думал, когда я в палате лежал:
«И зачем я тогда на Майдан побежал?
И кому я поверил, всем тем подлецам?
Ведь они-то остались в своих жить дворцах,
И никто не пришёл с нами вместе сюда.
А зачем? Были б деньги – «отмажут» всегда.
Мы с Россией же раньше едиными были,
Как же это случилось, что всё позабыли?
И как это случилось, что в богатой Украйне,
Во всех бедах Россия стала вдруг крайней?
И куда подевались все заводы и флот,
Распродали всю землю… А гомики вот
К нам откуда-то взялись – Европы привет.
Мы колонией стали, достоинства нет…
Да и правят у нас генералы из НАТО,
Ну а русские братья стали нам «ватой».
Даже Бога родного покинули тоже…
Я за это уже поплатился, похоже.
И с чего это нам все чего-то должны?
С какой стати мы стали кому-то нужны?
Как дурных, за кошёлку с печеньками, США
Всю страну захватили. Вот это маржа!
Мы страна – полигон, это надо признать,
И её ни за грош продала наша знать».
Вот такие вот мысли в моей голове
Всё бродили, кипели и днём и во сне.
Я за месяц немного ожил, подниматься
Уж стал. Месяцок – и за всё отдуваться
Будет надо: за то, что стрелял по Донбассу,
Что я смерть им принёс, за удары по классам,
И по садикам детским, по хатам, больницам,
И по людям, которых я видел в бойницу…
Что ж, придётся ответить за всё, что творил, -
Так мне в детстве отец мой всегда говорил.
И готов я ответить за всё своей жизнью,
Только как оправдаться пред Богом за тризной?
Да и чем искупить все грехи мои смертные?
Для нас мысли такие раньше были запретными.
Позвонить разрешили, «трубу» дали мне.
Дозвонился до мамы, её видел во сне.
Ей сказал, чтоб не плакала, всё хорошо.
Я иду на поправку. Бог даст, мы ещё
С ней увидимся, когда срок подойдёт.
Пусть лишь только меня с нетерпением ждёт.
А потом попросил, чтобы бросила дом,
Забрала с собой братьев и быстро тайком
Уезжала скорее к родне в Белоруссию.
Пусть попросит прощенье за всё антирусское,
Что когда-то я им, как дурак, говорил
И пусть скажет, что сам я об этом просил.
Коль останусь живой, разыщу всех, назад
Мы вернёмся домой, когда кончится ад.
Ещё месяц прошёл и я сил поднабрался.
И я сам добровольно тогда записался
В состоящий из пленных похоронный отряд.
Хоть бы так искупить я вину свою рад
Перед теми, к кому мы с оружьем пришли
В дом и землю их предков и конец свой нашли.
Утром шесть человек, вывозили к окопам
И мы там находили убитых «укропов»,
(Так ведь нас называли в России) солдат
Из «Торнадо», «Азова», ВэСэУ и нацбата.
Всех убитых парней или раненных тяжко
Ведь свои побросали. Зловещей промашкой
Уж теперь обратилась Украйне война –
Мужиков, как траву, всех косила она.
Мы их всех находили, то, что есть собирали…
И кто это, откуда, как звать – мы не знали.
Над могилою братской священник читал
Отходную молитву, грехи отпускал.
Как же щедро полита ты кровью ребят
Вся земля на Донбассе! Всех этих солдат -
Украинских и русских, чеченцев, башкир…
Так когда ж воцарится в Украине мир?!
Если спросишь меня ты, так как же нам быть?
Я отвечу: «Нам нечего с братом делить.
Нас всегда россияне как братьев любили,
И не раз ведь Россия беду отводила.
Только вспомни Чернобыль, – как много людей
К нам прислала страна, чтобы справиться с ней,
С той бедой небывалою и неминучей,
Вмиг накрывшей Украину чёрною тучей.
Да и разве не вместе украинцы были
С россиянами, когда к нам из рейха прибыли
Те фашисты. И с Бандерой, Шушкевичем
Малых деток казнили в Любевичех.
И мы вместе с Украйны фашистов прогнали
С ними вместе в рейхстаге на стенах писали,
Чем могли, имена украинские, русские,
И казахские, и белорусские…
Пора вспомнить бы нам – у нас общие предки,
В мире вместе живут наши общие детки.
И похожие песни у нас появляются.
Да и общий у нас генотип проявляется.
Ведь недаром в Украйне Америка столько
Биолабораторий построила. И только
На нас, как подопытных, за тысячи баксов
И надеются скоро создать англосаксы
Ту заразу, что русских косить будет только.
И никто не задумался – нас будет сколько?
Так за что мы воюем, в этой подлой войне?
За чужой интерес? За подачки извне?
За тот хлам, что стараются нам завозить?
Его правнуки наши должны оплатить.
И используют нас и как крыс, и как псов…
Так подумай, ты им оставаться готов?
Ну, а если не хочешь ты им оставаться –
То оставь автомат и иди в плен сдаваться
Ты к таким же, как ты украинцам с Донбасса.
И они ведь в отличие от англосаксов
Не сожгут твою хату, не пошлют воевать
За себя. И ты точно всегда будешь знать,
Что, как раньше, мы стали сильны и едины
Три сестры: Белоруссия, Русь, Украина».
Девять месяцев душа
Шьёт себе скафандр,
Стройплощадка хороша,
ДНК-команды
Посылает строго ей,
Словно карты-схемы:
Правильно создать сумей
Нервную систему,
Мышцу – сердце нарасти,
Прикрепи к скелету,
К лёгким мостик навести
Не забудь при этом…
Девять месяцев идёт
Трудная работа,
Мама то, что нужно пьёт,
Ест, читает что-то…
Наконец приходит срок,
В схеме ставят точку.
Выполнен душой урок –
Появилась дочка,
Или, может быть, сынок.
Их биоскафандр
Появился, одинок,
Как вершина в Андах.
Этот же скафандр-тело
Действием своей души
Создаёт любое дело,
Злое иль что хороши:
Душе новой даст приют,
Напитав её собой…
Потом люди назовут
Просто жизнь свою – судьбой.
Пройдена и эта схема,
Обветшал скафандр-тело,
Все разрушены системы,
Время их не пожалело.
Срок придёт – и улетит
Восемнадцать грамм души.
И скафандр с неё слетит
Как одежда за гроши.
Полетит душа к планете,
Но с другою СКЧ*,
Всё в ином увидит свете
И услышит всё иначе.
Ну, а может быть, душа
Вновь захочет здесь родиться,
Чтобы жить, любить, дышать,
Вновь в скафандре появиться.
* СКЧ – собственная космическая частота, для Земли – 365
Кажется когда-то
Я была уж – рыбкой.
В чешую, как в злато,
Одевалась. В зыбком
Плавала я в море,
Не глядела в небо,
И не знала горя
Так как сердца не было.
В этой же я жизни
Стала человеком.
Мне судьба капризная
Создала помеху
В виде сердца жаркого,
Только невезучего,
И под небом ярким
Колоколом бьющего.
В будущей же жизни
Я хочу быть птицей,
Над бескрайней синью
На скале гнездиться.
И над синим морем
День-деньской летая,
Распрощаться с горем,
Песни распевая.
Чтоб унёс их ветер
И тебя коснулся,
Чтобы их заметил
Ты и улыбнулся.
Каждый правитель помнить обязан,
Что каждый миг с его именем связан,
Все достижения…все рывки в космос…
Или паденье… Не будет вопросов
Кто виноват: генералы… ученый…
Скажут: «подлец, именем наречённый…»,
Имя главы назовут вам причём,
Хоть он и будет совсем ни при чём.
И вспоминать о заслугах не будут,
А вот про беды при нём – не забудут.
И не отмоется, не отскребётся -
«Главный» в ответе за всё остаётся.
Только создав пирамиды из «лжи»,
Может, изменишь, пока будешь жив,
Что-то из «правды». Но время придёт –
«Правда» опять этот купол пробьёт.
Или уйдёт насовсем с территории,
Не сохранив даже «ложь» для истории.
Много исчезло известных имён,
Бывших известными в дали времён.
Время, что сделано им, сохранило,
Но говорят: «то при этом-то было…».
И про повальные смерти и войны
Скажут: «то было когда-то при воине,
Что у монгол назывался Батый…»
Может быть, так говорил даже ты.
Так что, спаси нас от этой напасти –
Тяжкого бремени славы и власти.
Что приобрёл, злу поверив,
Можно вернуть, зло убавить.
Выбор же, сделанный в гневе,
Уж невозможно исправить.
Что предрекает ужаснейший брак?
Только две мысли, если имеются:
Женщина думает: «Всё будет так,
Как я хочу, он переменится».
Ну, а мужчина обычно надеется:
«Если женюсь, никуда уж не денется».
Недоволен жизнью, что себе
Выстроил? Она тебе не нравится?
Но Всевышний выделил тебе
То, с чем ты один сумеешь справиться.
В 20 лет – лицо даёт природа,
В 30 лет – нам жизнь его даёт.
В 50 – не хочешь быть уродом,
Значит время пусть твоё займёт.
Скромность, совесть и добро –
Всё вознаграждается
Только в книгах и в кино,
В жизни же «прощается».
Качества такие ваши
Многие, конечно, ждут,
Их используют, дорвавшись,
А потом на них плюют.
Доброте все вашей рады,
Но не стоит ждать награды.
Не весь опыт полезным становится,
Есть такой – вспоминается с трудностью.
И не всё, что прожито, готовится
Становиться житейскою мудростью.
Иные люди «бдительные»
Считают наглецом
Тех, кто предусмотрителен,
Не падал в грязь лицом.
Люди готовы простить вам талант,
Даже в удаче устойчивость.
Но не готовы простить они вам
В цели упорство, настойчивость.
Любовь записана в цветах,
Они прекрасны, совершенны.
Они в горах, лесах, степях
Растут свободно совершено.
Не рви цветов, оставь расти,
Чтобы любовь могла цвести.
Вовсе неважно кого у себя
Ты видел в начале пути,
А важно, кто рядом возле тебя
Сумел до конца пройти.
Никогда никому не мстите!
В вашей жизни всё ещё будет.
А у них – «По делам получите».
Да и счастье о них позабудет.
У слабых мужчин отмазка одна:
Во всём виновата женщина,
Подруга, сотрудница, мать иль жена,
А он не при чём, он немощен.
Обычно мужики считают стервой
Ту женщину, что стала вдруг считать
Во всём для них на месте быть на первом,
О проекте
О подписке