Глава 1

Открываю глаза и вижу свет. Мои лёгкие качают воздух. Непривычно. Я отвыкла делать вдохи и выдохи сама. Закрываю глаза. Сознание снова проваливается в темноту.

Открываю глаза. Темно. Никого нет. Где я? Лежу в какой-то комнате под простынёй. Хочется спать…

Каждый день я открываю и закрываю глаза. То темно, то светло. В комнате мелькают люди. Я как младенец, ещё не разбираю лиц, не осознаю себя. Хотя лицо женщины с добрыми карими глазами примелькалось. Она заходит чаще всех. На ней белый халат. Это врач или медсестра. Я начинаю осознавать реальность. Я женщина. Я живу. Я лежу в больнице. Почему? Я не знаю.

Женщина в белом халате говорит со мной, просит, чтобы я что-то сказала, например, произнесла своё имя, а я выдаю только нечленораздельные звуки. Сколько это длится? Я не представляю.

Ещё два раза приходил мужчина. Большой, крепкий, с широкими плечами. У него была густая чёрная борода с сединой и коротко подстриженные волосы. На вид ему около сорока. Мне запомнились его маленькие глаза ярко-голубого цвета за узкими очками для зрения. Может, из-за очков глаза выглядели меньше, я не поняла. Интересные глаза. В них было много всего: уверенность, злость, любовь, казалось, что ко мне. Ещё у него была волосатая грудь, белая рубашка, костюм. От него пахло дорогим парфюмом. Знакомый запах. Я слышала его множество раз. Возможно, именно от этого мужчины.

Был ещё один человек. Мужчина лет тридцати пяти. Не такой, как тот. Тоже высокий, но не с такими широкими плечами, хотя и с подтянутой фигурой. Гладко выбритый. С аккуратно-зачёсанными назад светлыми волосами. Цвета его глаз я не разглядела. На мужчине был чёрный костюм и белая рубашка. Он заглянул всего на минуту. Даже не отошёл от двери. Только смотрел на меня. Не знаю, чего он хотел. Может, ошибся палатой?

Не понимаю, сколько проходит времени. Две недели или дольше. Я всё сильнее осознаю реальность. Доктор с карими глазами продолжает заходить каждый день. Она говорит со мной. И я начинаю отвечать уже членораздельно. Ещё есть массажист. Он говорит, кажется, на немецком языке, и я не понимаю ни слова. Он крутит меня на койке, как ветчину на вертеле, и массируют со всех сторон: тело, руки, ноги, разминает суставы. Сама я не могу шевелиться, не прилагая усилий.

– Вера, вы меня слышите? – в один из дней спрашивает женщина с карими глазами.

– Слышу.

– Помните, как меня зовут?

– Анна Васильевна, – отвечаю, не до конца уверенная в правильности своих слов.

– Верно. Вы понимаете, где вы? Помните, что с вами случилось? – спрашивает она нежным голосом и садится на стул у моей кровати.

– Я в больнице, но не знаю, как здесь оказалась.

– Только не волнуйтесь. Всё плохое позади. Вы попали в аварию и находились без сознания три месяца. Ваш муж поместил вас с нашу клинику в Мюнхене. Здесь вы получаете лучшее лечение и уже идёте на поправку.

Слова доктора отзываются тревогой в сердце. Я пережила кошмар, но не помню ни минуты из своего прошлого до пробуждения.

– Что это была за авария? Со мной был кто-то ещё? Где мой муж?

– Вы ехали по трассе зимой, не справились с управлением и врезались в отбойник. Кроме вас, никто не пострадал. Что касается вашего супруга, он заберёт вас домой, как только вы встанете на ноги.

– И когда это будет?

– Если приложите усилия, то через месяц-два будете, как новенькая.

– Я совсем ничего не помню.

– Такое не редкость. Ваш мозг пострадал из-за травмы, но память может восстановиться. Будете общаться с близкими, просматривать старые фотографии, и всё получится.

– У вас есть мои вещи?

Анна Васильевна кивает.

– Мы знали, что проблемы с памятью возможны. Ваш муж принёс пакет с вещами. Сегодня начнём заниматься, я вам их принесу.

– А почему он не принесёт мне их сам? Разве он не хочет увидеть меня?

– Альберт Вячеславович навещал вас, когда вы только очнулись месяц назад. Вы, скорее всего, не помните. Но сейчас ему пришлось улететь по работе.

– Спасибо, Анна Васильевна.

Доктор растягивается в добродушной улыбке.

– Отдыхайте пока. Скоро начнём.

Она выходит из палаты, а я поворачиваю голову к окну. Оттуда открывается вид на роскошный сад. В моей палате есть телевизор, диван, холодильник. Судя по ремонту, это дорогая клиника. Значит, я из обеспеченной семьи. Кто из нас хорошо зарабатывает? Я или мой муж? Чем мы занимаемся?..

Но больше всего меня интересует, куда я ехала по трассе зимой. Зачем неслась на большой скорости по заснеженной дороге? Неужели я люблю лихачить? Или я торопилась?.. Мне нужно всё выяснить.

Глава 2

Анна Васильевна возвращается после обеда. Подавали суп-пюре – абсолютно безвкусный и чай. Я первый раз за время в больнице ела сама. Поначалу я забыла, как глотать, и чуть не подавилась, но обошлось. Меня кормила медсестра – пухлая девушка с зелёными глазами. Тоже ни слова не понимает. Я начинаю привыкать к этому существованию в вакууме, и мне не нравится. Не считая контакта с Анной Васильевной, я оторвана от остального мира. Хочу выбраться отсюда поскорее.

В зелёном пакете из магазина косметики, который передал мой муж, оказались наши свадебные фотографии. Я в пышном белом платье, как принцесса, с диадемой на высокой причёске, с фатой до пола. Альберт в чёрном костюме с белой рубашкой и чёрной бабочкой. Такой высокий, большой по сравнению со мной.

– Я узнаю его, – говорю Анне Васильевне.

– Это замечательно, Вера, – радуется доктор. – Что вы вспомнили?

– Из прошлого до больницы – ничего. Я помню, как этот мужчина заходил ко мне в палату. Только сейчас у него густая борода, а на фотографиях её нет. Но я всё равно узнаю его.

– Верно. Это ваш муж заходил. Хорошее наблюдение, Вера.

– А ещё есть какие-то вещи? – Я расширяю рукой пакет и заглядываю внутрь. Тело отзывается болью.

– Нет. Ваш муж принёс только эти фотографии. – Анна Васильевна смотрит на меня с сожалением и виновато качает головой. – Но мы будем заниматься с ними. Будем вспоминать тот день. Это поможет.

– А мой телефон? У меня же есть телефон, – не теряю надежды узнать ещё хоть что-то.

– Вещи, которые были при вас в момент аварии, сюда не привозили. Наверняка они у Альберта Вячеславовича.

… Я занимаюсь каждый день. Каждый день – это борьба с собой. Память упорно не хочет проясняться. Я помню мировые события, понимаю житейские истины. Но не помню, как узнала об этом. Я – это книга неизвестного автора. Кто и при каких обстоятельствах внёс в меня эти записи? Я не помню.

Но если подводящая память может лишь разочаровать меня, то отказавшее тело каждую секунду моего движения напоминает о том, как я с ним поступила. Каждый сустав отзывается страшной болью, когда я делаю первые попытки передвигаться самостоятельно. Моё тело отказалось от меня. Затаило обиду, что я оставила его, не занималась им…

Я не узнаю себя в зеркале. Я понимаю, что это я. Мне знаком этот образ. И всё же, я не помню, когда стала такой. У меня круглое лицо, обрамлённое белыми волосами, с отросшими тёмными корнями. Большие зелёные глаза, я бы назвала этот цвет болотным. Маленький, вздёрнутый нос, слегка плоский, будто на него надавили. Пухлые губы – бледно-розовые, потрескавшиеся. Тонкая шея, узкие плечи, маленькая грудь, плоский живот, худые бёдра и длинные ноги. Из всего этого мне нравятся только ноги. Они красивые.

На вид мне больше тридцати. Анна Васильевна сказала, что мне тридцать три года. Моему мужу – сорок. Мы с Альбертом поженились три с половиной года назад. Пятого сентября.

Мой день рождения: девятнадцатого ноября. В этом году мне исполнится тридцать четыре года. У Альберта день рождения восьмого января. Я была в коме на его праздник. Ему как раз исполнилось сорок…

Все воспоминания, над которыми мы работаем, связаны с Альбертом.

– Я понимаю, что он мой муж, но неужели у меня не было другой жизни? Работы, друзей, родных?

– У вас есть друзья. К сожалению, они не могут навестить вас в Мюнхене.

– А родные? Родители?

– Насколько я знаю, вы с ними не общаетесь. Вам лучше спросить об этом у супруга, когда вас выпишут.

… Моя реабилитация растягивается ещё на месяц. Анна Владимировна хвалит меня за быстрый прогресс. Я хожу без боли. Но практически ничего не вспоминаю. Короткие обрывки, как вспышки, иногда проясняются в памяти. И все они связаны с Альбертом. Возможно, всё дело в том, что я каждый день просматриваю фотографии с нашей свадьбы.

Я вспоминаю, как Альберт подхватывает меня на руки, когда мы выходим из загса, а дети осыпают нас рисом и лепестками роз из маленьких лукошек.

Вспоминаю, как мы с Альбертом ругаемся. Он бьёт тарелку, я бью другую. Я говорю, что хочу куда-то поехать, а он отвечает: нет.

Вспоминаю, как глажу густую бороду Альберта, когда мы лежим в кровати, раздетые и довольные.

Я пока не могу понять, какие отношения у меня с мужем. Но, если я оказалась здесь, значит, он хочет мне лучшего.

За время моей реабилитации мы трижды созваниваемся с Альбертом. И каждый раз это похоже на разговор с чужим человеком. Его голос басистый и властный. Муж говорит, что скучает, что ему не терпится скорее меня забрать. Говорит, что любит. А я ничего не чувствую. Но мне не хочется его обидеть, и я отвечаю завуалировано, что тоже жду нашей встречи.