Глава 1

Каждую ночь ей снилась Киото. Эльфийка не осуждала ее, и это было хуже всего. В своих несбыточных снах Элисон видела ее живой и счастливой, трогала за теплые руки и смеялась вместе с ней над всякими нелепицами. Сны причиняли куда более сильную боль, чем шрам, временами напоминавший о себе жжением и зудом.

Образ Киото, возникающий перед глазами, не поддерживал чувство вины, которое не давало младшей Ричи покоя, но делал ее пробуждение тяжелым из-за незаслуженной доброты бывшей служанки. Эльфийка представала перед ней нетронутой, без синяков на руках и укусов на шее. Но Элисон запомнила ее совсем другой: избитой, с кровоподтеками на светлой коже и обреченностью в больших серых глазах. Сухие губы шептали: «Солнечная госпожа». Солнечная Элисон… При жизни Киото не уставала напоминать, что сердце ее госпожи преисполнено светом и бесконечной любовью к ближним. Она говорила это, не зная и не видя, что на самом деле стало с Элисон.

После смертельного удара Хейки все изменилось. Младшая Ричи умерла той ночью вместе с Киото, и не только от меча своего брата. Со смертью подруги девушка потеряла важную часть себя – ту, за которую ее уважали и любили простые люди. Элисон жалела, что Киото так и не увидела самого главного: как темные силы вернули ее госпожу к жизни и как древняя магия пробудилась в ней. Собственная кровь и жажда мести помогли младшей Ричи возродиться, но свет внутри нее окончательно и бесповоротно угас. Что Киото сказала бы о ней теперь?

Элисон представляла разочарование и боль в ее глазах. Такой госпоже, как она, никто не захотел бы служить по доброй воле, из любви. Потухший, лишенный жизни взгляд эльфийки снился ей, и младшая Ричи рассыпалась в извинениях перед подругой, погибшей по ее вине.

Элисон снилось, будто вампиры обступили Киото. Они вонзали клыки в ее шею, плечи, запястья… Она не вырывалась, а только беззвучно плакала. А младшая Ричи, будучи во всей своей силе, не могла ей никак помочь. Она призывала магию крови, но руки не слушались ее либо сила выходила из-под контроля и наносила вред ей самой. Как и в жестокой реальности, во сне вампиры одерживали победу. Чернота неизменно забирала Киото, а после поглощала и саму Элисон.

Тогда она просыпалась. Одинаково в одно и то же время – перед рассветом. Солнце в ее холодных краях вставало поздно, и младшая Ричи постепенно приучила себя подниматься раньше, чтобы насладиться рассветным утром до прихода служанок.

Сев на постели, Элисон потрогала свои влажные щеки и вздохнула. Она снова плакала во сне. В последнее время ей вовсе не хотелось просыпаться. Ради кого и чего ей жить? Киото, Дарвин, Тата – всех, кого она любила, не стало. Скольких еще близких ее сердцу людей должны убить вампиры, чтобы наконец пресытиться в своей жестокости?

Девушка нащупала под мокрой подушкой золотое перо – памятное украшение, подаренное сестрой. Перед сном младшая Ричи прятала его под подушку, а утром доставала и подолгу разглядывала драгоценность, вспоминая Татиану, ее добрые глаза и заливистый смех. Райнер выполнил обещание и в самом деле отдал брошь Элисон, но перед этим ей пришлось пообещать, что она больше никогда не сбежит. Вампир запросил очень высокую цену для такой маленькой вещицы – свободу, – но девушка заплатила ее, не раздумывая. Старое золотое перо – это все, что у нее осталось.

Она поднялась, подошла к окну и раскрыла занавески. Свечи давно догорели: комнате царствовал мрак. Небо начало облачаться в розовый наряд, снимая черное скорбное платье. Облака перенимали нежные оттенки рассвета и плыли по небу разноцветные: розовато-красные, оранжево-белые, пурпурно-серые. В некоторых проглядывалась желтизна солнца, которое еще не взошло, как намек на солнечный спокойный день. За ночь воздух в комнате сильно остыл: стены поместья, даже напитанные магией, и оконное стекло источали утренний холод, поэтому стоять вот так, в одной ночной сорочке, младшей Ричи было неуютно. Но она продолжала смотреть на небо. Ей нравилось рассматривать облака, особенно предрассветные. Порой она видела в них фигуры животных или образы людей, а в редкие дни совсем ничего не могла разглядеть, кроме белых «кусков ваты». Одно из розово-алых облаков напомнило ей замок, в котором состоялась кровавая бойня. Демоны сражались с вампирами, а Элисон – сама с собой. Она вела внутреннюю борьбу с Тьмой и проиграла.

Потерпела поражение младшая Ричи и среди вампиров. Вспоминая давние события, она поражалась самой себе: как у нее хватило смелости бросить братьям вызов? Той силы, которая проснулась в ней, все равно бы не хватило, чтобы противостоять вампирам. О чем она думала, когда решила выступить против них? «Глупая, глупая девчонка», – ругала Элисон себя, а потом вспоминала испуганные лица братьев, когда она легким взмахом руки подняла в воздух смертоносные иглы, созданные из ее крови. Старшие Ричи твердили ей, что она ничего из себя не представляет и не сможет ступить без их помощи ни шагу. Если она и правда такая никчемная, почему же они испугались и отступили, пусть и ненадолго?

Этот и другие вопросы беспокоили ее целыми днями.

Тьма не навещала ее с тех пор, как семейство Ричи вернулось домой. Безупречный лик Темной и раньше нечасто маячил перед глазами Элисон, но она с упорством продолжала обращаться к ней в мыслях, чувствуя, что злая сила слышит ее. Младшая Ричи умоляла о помощи; она просила о мудром наставлении и о поддержке, но Темная не являлась к ней. Элисон перепробовала все: звала ее во снах, углублялась в себя с целью отыскать темную обитель – все без толку. Тьма не шла на контакт, словно ее интерес угас после их совместного поражения. Все это сильно подрывало веру Элисон в себя, но она продолжала надеяться, что Тьма вернется и поможет ей отомстить за смерть потерянных любимых. Без надежды на это она не смогла бы жить дальше.

В дверь постучали, оповещая о начале утренних процедур. На пороге показались три девицы: одна, самая старшая на вид, стояла впереди, а из-за ее правого и левого плеча выглядывали две помладше. Их всех младшая Ричи видела впервые: после возвращения домой Хейки и Райнер позаботились о том, чтобы ни одна из служанок не сблизилась с их сестрой. Каждую неделю братья присылали к ней новых девушек, видно, беспокоясь, как бы Элисон не привязалась к кому-то из них вместо Киото. Вампиры ожидали, что она совершит новый побег, поэтому делали все, чтобы исключить возможность заговора. Но они и не догадывались, что их решение оградить Элисон от общения с прислугой принесет ей лишь облегчение. Младшая Ричи больше не горела желанием разговаривать с теми, кого едва знала, а, кроме того, заменить для нее Киото не мог никто.

– Юная госпожа уже проснулась? – растерянно спросила старшая служанка, увидев бодрствующую Элисон.

Младшая Ричи кивнула и отвернулась к окну, давая понять, что не настроена на вежливую беседу.

Пока одна служанка раздевала ее, две другие наполняли ванну за ширмой в дальней части комнаты. Они опустошили принесенные ведра с теплой водой и побросали в ванну травы и лепестки цветов: белые, синие и красные. Элисон забралась в воду, пахнущую летним лугом, под рассуждения девушек о том, как же ей повезло родиться в знатной семье, среди любящих родственников. Она подавила в себе истеричный смех и сделала вид, будто не слышит болтовни приставучих служанок. Их общество было ей неприятно, и тем не менее младшая Ричи терпела его. Если она прогонит девушек, не дав им закончить купание, те сразу побегут к Райнеру и нажалуются на грубость госпожи. Элисон не пугала необходимость долго объясняться перед ним, но после криков он наверняка захочет закончить водные процедуры вместо служанок. Она покрылась гусиной кожей от одной только мысли об этом. Волей-неволей младшая Ричи стала слушать разговоры девушек, чтобы отвлечься, но все их темы сводились к ее скорому замужеству.

– У других нет и половины того, что есть у вас, госпожа! – тараторила коренастая служанка с голубыми глазами и русыми густыми волосами. На ее щеках играл румянец, говоривший о том, что Райнер не использует ее в качестве утоления жажды. – Вам так повезло!

«Нет, милая, – подумала Элисон с усмешкой на губах, – это тебе повезло. Радуйся, что ты не являешься едой для своего господина».

Служанка продолжала натирать ее кожу мягким лоскутом ткани, смоченным в ароматном травяном отваре.

– Скоро день вашей свадьбы, – восхищенно говорила другая, занимаясь мытьем волос Элисон. – Не могу вообразить ваше счастье! Ваш жених, господин Райнер, такой грозный все время… Но это даже хорошо для брака! Он никому не даст вас в обиду!

Младшая Ричи чуть не взвыла от этих радостных слов. «Я так счастлива, что хочу открыть окно и прыгнуть, вот только прыжок со второго этажа не убьет меня, как бы сильно я этого не хотела. Я очень, очень счастлива. Жаль только, что я не могу поделиться своей радостью с близкими людьми, ведь их всех убил мой жених!»

Можно подумать, ей самой так уж хочется быть Ричи. Элисон не желала для себя подобной судьбы. Кто в здравом уме мечтает оказаться на ее месте? Она украдкой взглянула на девушек. Разве что они. Вот эти-то не отказались бы поменяться с ней местами. Пустоголовые девицы! Они не имеют ни малейшего понятия о том, что могло бы ждать каждую из них после свадьбы с безумцем Райнером, главой самого большого и опасного клана вампиров.

А вот Элисон представляла свое будущее с ним, и внутри у нее все переворачивалось.

Служанки продолжали болтать, наперебой споря о том, какого цвета должно быть настоящее свадебное платье, пока младшая Ричи думала, чего бы ей хотелось на самом деле. Она уже знала ответ, и ей становилось невообразимо грустно, потому что никто не мог преподнести ей желаемое. Райнер подарил бы страдания или завалил подарками попроще – платьями или украшениями, – но наделить Элисон силой, способной сокрушить проклятых вампиров, он был не в силах.

– Мне представляется на вас платье розового цвета, с белым кружевным воротником и серебристыми рукавами, – мечтательно вздыхала одна из служанок, ополаскивая волосы младшей Ричи. Ее собственные – короткие и темные – производили отталкивающее впечатление.