Кстати, Павловский не отличается исключительными внешними данными – он среднего роста, к тому же в последнее время располнел, но в нем есть какое-то сильное обаяние, на которое реагируют и отзываются все женщины без исключения. Он может быть несносным, раздражительным, но в хорошем настроении или если хочет расположить к себе – Сергей Павловский становится фантастически обаятельным. Женщины буквально липнут к нему.

Звонки вроде сегодняшнего случались и раньше. Всякий раз после подобных анонимных откровений Вера страдала приступами ревности, пытаясь скрыть это разрушительное чувство (кстати, в утраченном дневнике она много писала о своей ревности). Иногда ей удавалось справиться с переживаниями, внушить себе, что пристальное внимание к их семье от окружающих, зависть и негативные эмоции – обратная сторона популярности Сергея; иногда – нет, и она страдала.

Сегодняшний анонимный звонок, очевидно, имеет объяснение. Скорее всего какие-нибудь поклонницы хотят ей насолить. Но, даже повторив это несколько раз, Вера так и не смогла успокоиться.

Она набрала номер мобильного мужа.

– Дарлинг? – удивился Павловский. – Рад, что ты не сердишься на меня. Ну правда неудачно вышло с этим Новым годом! Извини, не рассчитал сроки. Потом заглажу вину.

– У тебя все в порядке? – поинтересовалась Вера, не зная, о чем еще спросить.

Рассказывать о недавнем звонке она считала ниже своего достоинства.

– Нормально, как обычно. Если не говорить о том, что я с этим фильмом пролетаю по смете! – Сергей зевнул. – И вымотался жутко! Приеду – буду отсыпаться.

«Да, приедет – будет отсыпаться. Как обычно», – вздохнула Вера.

Что-то ей хотелось от него сейчас услышать – особенное, нежное, личное, что могло бы спасти их отношения, зачеркнуть этот грязный звонок.

Она ждала…

– Ну ладно, дорогая, я побежал. Звони – если что! Целую!

Все. Отбой.

Она налила еще вина. Телефонный аноним, вне зависимости от того, сказал ли он правду или солгал, своего действительно добился. Она стремительно погружалась в депрессию. Равнодушие мужа давно ранит ее… Как и его ставший привычным взгляд – мимо нее, в пространство. Что же с ними случилось?

Раньше Сергей был другим – внимательным, заботливым, трогательно ухаживал за ней. По утрам, уходя на работу, он оставлял для нее на столе записочки, и, проснувшись, она первым делом кидалась смотреть, что он написал ей сегодня. Но однажды она не нашла записки. И на следующий день ее тоже не оказалось. Вера все понимала (мужу некогда, он теперь очень занят, по утрам ему не до глупостей, успеть бы кофе выпить!), и все-таки ей было очень больно. А потом все как-то завертелось – родился Олег, карьера Сергея стремительно пошла в гору, и личного времени, которое они прежде посвящали только друг другу, становилось все меньше.

Она всегда верила в талант мужа, старалась создать ему условия для творчества, и как-то так получилось, что за этими хлопотами она совсем забыла о своей карьере и жила жизнью мужа и сына. А потом сын вырос и уехал в другой город. Все, мамаша, надо найти иной смысл в жизни… А в чем, где?

У нее возник синдром навязчивых действий – она придумывала себе занятия: до блеска убирала квартиру, так что чистота была, как в операционной, разводила цветы. Она по привычке много готовила, варила кастрюли полезнейших супов, которые пропадали и портились, потому что Олега рядом не было, а Сергей не ел дома – он питался в ресторанах да какой-то ерундой на съемочных площадках.

Больше всего она жалела о том, что не решилась родить еще одного ребенка. Ей бы так хотелось девочку! Теперь бы не пришлось маяться в пустоте и одиночестве. С другой стороны, она так любила Олега, что и представить не могла, что нужно будет любить еще кого-то, делить внимание на двоих…

* * *

Хорошо бы сейчас позвонить кому-нибудь из подружек, поплакаться, а то и по-бабьи повыть в голос… Но вот незадача – у нее нет подруг. Павловский всех разогнал. Сергей вообще хотел, чтобы она принадлежала только ему и Олегу, и постепенно подруги как-то сами вывелись.

А просто знакомым про свои проблемы рассказывать не станешь – неловко, да и не поймут. Вера как-то встретила давнюю приятельницу, еще из институтской поры, и поделилась наболевшим.

А та усмехнулась в ответ: «Вера, я тебя не понимаю! Тебе ли жаловаться? Такой муж! Красавец! Талантливый! Известный на всю страну! Да любая хотела бы оказаться на твоем месте!»

Вера растерянно улыбнулась.

…Любая хотела бы оказаться на ее месте. А между прочим, она на «своем месте» будет в одиночестве встречать Новый год! Ох уж этот Новый год! Так пойдет дело – она его вообще возненавидит. Как-то раз именно под Новый год она узнала об измене мужа.

Произошло все весьма банально… Когда Павловский был в душе, запищал его телефон. Вера машинально схватила телефон и увидела СМС с новогодним поздравлением фривольного содержания.

– Это что? – спросила она у вошедшего мужа.

– Как ты смеешь читать мою почту? – вспыхнул Сергей. – Шпионишь за мной?

Он размахнулся и швырнул аппарат о стену.

Вера убежала из дома, бродила по улицам, потом зашла в какой-то ресторан. В этот предновогодний вечер люди в ресторане веселились и поздравляли друг друга с Новым годом, а она сидела, пила коньяк и плакала.

Она не знала, как теперь жить. Наконец позвонил Павловский. Отрывисто спросил, где она. Вера сказала название ресторана. Через полчаса появился Сергей, взял ее за руку и повел в машину.

«Вера, пойми, я публичный человек, мой телефон знают многие и пишут мне всякую ерунду, в том числе набиваются в любовницы, но из этого не надо делать далеко идущие выводы и выдавать сексуальные фантазии каких-то дур за действительность! Поняла?»

Она поняла и больше не возвращалась к этой теме.

На следующий день, тридцать первого декабря, они уехали на модный лыжный курорт, где отдыхал Олег. О том, что случилось в тот вечер, они больше никогда не вспоминали. Кстати, с тех пор она не брала в руки телефон мужа и не проверяла содержимое его карманов. Из чувства самосохранения.

И прошлый Новый год у них выдался грустным. Сергей предложил отмечать праздник у его друзей, что не вызвало у нее одобрения – она не любила эту пару пустозвонов, которая нынче была в моде, не стесняясь «ничего не знача, быть притчей на устах у всех». В итоге они с мужем поссорились. Потом помирились, но настроение было испорчено, и праздника не получилось.

«Ну а этот Новый год, похоже, станет самым запоминающимся!» – усмехнулась Вера.

Она вернулась в спальню. Чужой саквояж с камнями лежал в углу. Вера взяла один из камней, повертела в руках. Грани засверкали, внутри камня загорелся свет. Нет, не похоже, чтобы этими камнями набили саквояж просто так – «для веса», как предположил милиционер, – все-таки не булыжники какие-нибудь. Может быть, они даже представляют ценность.

Ее внимание привлек светло-серый камень. Приглядевшись, она охнула – в камень словно был впечатан крест. Удивительно – отчетливое изображение креста, бывает же такое… Вера долго разглядывала необычный камень, а потом положила его не в общую кучу, а на прикроватную тумбочку.

Она снова осмотрела саквояж и открыла «молнию» на боковом отделении, чего не догадалась сделать вчера. Есть там еще что-нибудь? В кармане лежала перевязанная пачка бумаг. Вера поспешно развернула ее – наконец-то, может, сейчас выплывет какая-то информация о владельце!

В пачке были ретро-открытки, в основном новогодние и рождественские.

Вера пересмотрела их все, но никакой информации о владельце саквояжа не нашла, поскольку открытки оказались не подписаны. Только пожелания «с Новым годом!» или «с Рождеством!».

– Вот спасибо-то! – усмехнулась она. – И вас с Новым годом! Странно, однако, что можно сказать о человеке, в дорожном саквояже которого лежат камни и старые открытки?

Утром тридцать первого декабря она еле поднялась – ей хотелось проспать Новый год с его массовой истерией веселья и проснуться уже после праздников.

«Не знаю, достигла ли я дна, но в любом случае падать дальше мне уже некуда! – усмехнулась Вера, наливая кофе. – Ощущение какой-то бесконечной стены. Во всем. Ищу двери, бьюсь в них лбом, а потом выясняется, что это стена».

Она сама себе напоминала лягушку из притчи. Как известно, целеустремленная лягушка, попав в кувшин с молоком, сопротивляясь и барахтаясь, сумела сбить молоко в масло и выбралась наружу. По поводу этой притчи одна талантливая женщина весьма удачно пошутила, что иногда молоко бывает обезжиренное, и тут сбивай не сбивай, один черт ничего не выйдет. Вера подумала, что это именно ее история – она сбивает молоко, а оно обезжиренное.

…За окнами темнело. До Нового года оставалось всего ничего. Может, хотя бы переодеться? Не сидеть же в пижаме… Вера подошла к шкафу, вытащила новое платье, которое недавно привезла из Италии. Она собиралась надеть его в этот новогодний вечер, рассчитывая произвести впечатление на мужа. Обычно она покупала себе черные вечерние наряды, а в этот раз ей захотелось чего-то яркого, необычного, и она купила длинное платье «в пол» изумрудного цвета.

Она примерила обновку и неожиданно улыбнулась собственному отражению в зеркале – на нее смотрела молодая привлекательная женщина. Зеленый цвет наряда выгодно подчеркивал ее серо-зеленые глаза и каштановые, с рыжиной волосы. К тому же в этом платье она казалась особенно миниатюрной и хрупкой. Увидев ее сейчас, никто бы не подумал, что еще полгода назад Вера переживала из-за своей фигуры.

Прошлой весной она вдруг начала полнеть. Всю жизнь была худенькой (все-таки балетное училище за плечами), а тут что-то случилось – стала набирать вес. Причем вроде незаметно, а потом в один совсем не прекрасный день Вера поняла, что ее страшит собственное отражение в зеркале. Она испугалась: вдруг произошедшие с ней перемены заметит муж?! Однако самым неприятным и даже страшным для нее оказалось то, что Сергей ничего не замечал. Словно бы он смотрел не на нее, а мимо… И ему было все равно – есть в ней двадцать лишних килограммов или нет…

Вера стеснялась выходить куда-либо. Казалось бы, мелочи, живут же люди с избыточным весом! Но для нее это стало серьезной проблемой; вроде ты – та же, однако – голос тише, самооценка ниже, и в итоге – полная жизненная катастрофа.

«Я не люблю себя! – поняла Вера. – А если я не люблю себя, как я могу ждать любви от кого-то другого? К примеру, от Сергея?»

И чем вернее что-то не ладилось в ее жизни, чем реже звонил сын, тем больше она ела. Словно заедая-заклиная образовавшуюся пустоту.

Потом она все-таки взялась за себя – ради Олега. Не хотела видеть жалость в глазах сына. Она смогла преодолеть свою слабость и села на строгую диету. Через пару месяцев она похудела, вернула обычный вес, превратилась в хрупкую моложавую женщину. Но ушли ли проблемы с самооценкой? Едва ли…

Тем не менее сейчас она испытывала удовлетворение, глядя на себя в зеркало.

…Если встать на каблуки, накрасить губы и надеть гарнитур с изумрудами, подходящий к этому красивому платью, получится законченный вечерний вариант. Впрочем, до этого не дошло.

«Не перед кем красоваться! – вздохнула Вера. – Платье снимать не буду, но и выпендриваться ни к чему».

Может быть, хоть елку наконец нарядить? Надо же как-то поднимать настроение! Тем более что коробка с игрушками так и лежит в гостиной.

Вера кое-как вытащила елку с балкона, принесла в комнату, укрепила крестовину. Теперь можно было приступить к самому приятному – украшению.

Она вдохновенно взялась за дело. Следующий час Вера любовно развешивала шары и фонарики и завершила дело, нахлобучив на елочную макушку самую любимую и памятную игрушку – сиреневую звезду.

Оставалось только зажечь гирлянду. Вера потянулась к розетке, зацепилась платьем за елку, неловко дернула подол, а елка вдруг накренилась, да и повалилась на пол. Это потом Вера поймет, что, по всей видимости, плохо закрепила крестовину и елка рухнула под собственной тяжестью, – а тогда ей было не до логических объяснений.

Увидев разбитые игрушки, Вера разрыдалась. Она хватала осколки, не думая о том, что может порезаться, и плакала. А поняв, что макушка в виде звезды тоже разбилась вдребезги, она заплакала так отчаянно, словно разбилась вся ее жизнь.

И тут раздался звонок в дверь.

С осколками звезды в руках, причитая, Вера поплелась в прихожую и открыла дверь.

На пороге стоял мужчина. С ее саквояжем в руках.