Принтер, жужжа, выплевывал бумагу в лоток. Я витала в своих мыслях и не услышала как открылась дверь кабинета начальника. Заметила я его только когда он встал в миллиметре позади меня, почти касаясь грудью моего плеча. Я держала двумя руками стопку листов и боялась пошевелиться. Фирсов протянул руку к контракту, придержал двумя пальцами уголок, вчитываясь в строки. Кипенно-белый рукав рубашки, который обычно был надежно скрыт под строгим пиджаком, сейчас зажимал меня в плен между принтером и крепкой грудью Павла. Меня бросило в жар. Потом в холод. Кровь от лица тоже сперва спустилась вниз, к ногам, потом одним скачком прилила к голове, окрашивая щеки в насыщенный розовый цвет. Я будто стояла рядом с печкой, от которой при этом пахло дорогим парфюмом и фонило мужественностью за километр. Через несколько секунд такого стояния, я уже не была уверена, что ноги меня выдержат и не подогнутся.

– Что это? – вдруг рявкнул Павел и выхватил листы у меня из рук, разворачивась. – Что это, я спрашиваю?

Он переводил взгляд с контракта на меня и на его лице заходили желваки.

– Что-то не так, Павел Борисович? – я протянула руку, чтобы забрать бумаги, но он не дал мне этого сделать.

– Опять ты… Борисович, – он зло сжал губы. – Контракт! Я просил подготовить новый вариант! А это?

– Я, наверно, перепутала…

– Перепутала? Послушай, Алиса… Ррромановна. Если я должен все контролировать и перепроверять сам, ответь – зачем мне нужна ты? – он швырнул контракт на мой стол и, не удостоив меня взгляда, сказал сквозь зубы: – Переделай.

Дверь кабинета снова закрылась. Проглотив колючий комок в горле, я открыла и отправила на печать новый файл.

– Козел, – сорвалось с губ.

Досада тут же сменила томное чувство, поселившееся в душе с первого дня работы. Было обидно, что совершив всего одну ошибку, которую я бы заметила и сама, я навлекла на себя весь гнев Фирсова. Неужели ему так мало надо, чтобы перечеркнуть все мои предыдущие заслуги?

До обеда Павел не выходил. Только секретарь пару раз приносила ему кофе. Иногда я слышала обрывки телефонных разговоров, из которых было ясно, что подписание контракта под большим вопросом.

Когда мы снова подъехали к офису заказчика, Фирсов был взвинчен до предела. Мне же каким-то чудом удавалось не попадаться ему под горячую руку.

Стеклянные двери лифта закрылись на первом этаже и кабина помчала нас вверх. Тормознула на втором этаже, впуская нескольких человек, о чём-то возбужденно галдящих. Нам пришлось потесниться, сдвинуться вглубь лифта и ближе друг к другу. Кабина, как трамвай, тормозила на каждом этаже, набирала пассажиров, напрочь позабыв о законах физики.

Фирсов двигался ко мне ближе с каждым этажом, а мое дыхание пропорционально замедлялось. Когда ехать нам оставалось этажа три, я вжалась лопатками в стекло, а Павел, чтобы не стоять спиной ко мне, развернулся и уперся рукой в стенку рядом с моей головой. Он смотрел в сторону, мимо меня, сдвинув брови и напряженно о чем-то думая. Меня это несколько обнадеживало. Хоть один из нас должен сохранять самообладание. Если ещё и Павел начнет вслед за мной терять голову, ничего хорошего уж точно можно не ждать.

Я пыталась укротить биение сердца и вернуть в легкие достаточное количество кислорода, чтобы мой мозг начал думать о чем-то ещё кроме мужчины, стоящем в опасной близости от меня. Перестать исследовать его подбородок, пульсирующую на шее венку и край татуировки на шее. Так и не разглядела, что же там все-таки изображено.

Компания справа от меня смеялась и активно жестикулировала. Когда один из сотрудников, не рассчитав размах, пихнул меня рукой, я от неожиданности покачнулась на каблуках и уже наклонилась, чтобы раскорячиться самым идиотским образом в битком набитом лифте.

Лучше бы упала, ей Богу. В окно. Этажа так с двадцатого. Потому что мой способ спасения, меня унес в такие дальние дали, откуда самой выбраться было едва ли под силу. Павел держал меня за талию своей идеальной рукой и, похоже, не собирался отпускать, потому как сама я стояла не особо уверенно.

– Осторожно, – грубо бросил он.

Подняв глаза, я поняла, что фраза предназначалась не мне, а тому, из компании, из-за которого я сейчас стояла почти без чувств, ощущая сквозь тонкую ткань блузки сильные пальцы своего начальника.

Парень поднял вверх ладони, обеспокоенно извинился и только после этого Фирсов убрал от меня руку и с прежним равнодушным видом уставился на город.

Два часа спустя, мы вернулись в офис компании Павла. Молча. Фирсов напоминал грозовую тучу, торнадо и чертов апокалипсис. Ничего не говоря, он вошёл в двери своего кабинета, попутно набирая что-то на смартфоне. Несколько минут я слышала, как он орал в трубку.

– Откуда они взялись? – чем-то брякая кричал он. – Да мне похрен, что ты хотел! Эти твари увели у нас контракт!

Сотрудники, проходившие мимо, старались побыстрее скрыться. Мне же оставалось сидеть за своим столом и надеяться, что меня не зацепит осколками.

Я дернулась всем телом, когда из-за двери кабинета Павла раздался шум. Звон стекла. Потом что-то покатилось. И финальным аккордом стал деревянный скрежет, треск и грохот, похожий на громовой раскат. И тишина.

После небольшой паузы Павел выглянул, немного успокоившись.

– Алиса, закажите мне новый стол. Старый сломался. И… Вызовите уборщицу.

– Хорошо, Павел Борисович.

Он оскалился и с силой захлопнул дверное полотно.

Когда пришла уборщица, я заглянула в приоткрытую дверь кабинета и ужаснулась. Стол, который казался мне крепким и устойчивым, был перевернул на бок, а через всю столешницу шла огромная трещина. Пораженная силой и темпераментом своего шефа, я застыла в дверях.

– Алиса, вы заказали стол? – строго спросил внезапно появившийся Фирсов.

– Да, привезут через час.

– Хорошо.

Мда, буря ещё не утихла. Взяла паузу, чтобы набрать обороты. Если так пойдет и дальше, есть риск уехать с работы по частям. В пластиковых пакетах.

– Что это? – рыча, указал Фирсов на стол в своей приемной у лифта.

– Ваш новый стол.

– Почему он стоит здесь?

Я похолодела до кончиков пальцев ног. Теперь понятно, почему одним из основных требований к кандидатам на эту должность была стрессоустойчивость. И почему я решила, что это про меня. Стоя сейчас под пламенным взором Павла, я разрывалась на два разных желания. Первым было спрятаться поглубже в свою раковину и молиться, чтобы этот деспот меня не заметил. Вторым желанием было оторвать ему причинное место, зарядить в рогатку и запульнуть по воздуху с победным улюлюканьем. Хотя, пожалуй, было и третье желание…

– Служба доставки вот-вот должна прислать грузчиков…

– Зачем мне сотрудник, который не может выполнить простое распоряжение, – упираясь обеими руками в столешницу, навис он надо мной. – Или это для вас слишком сложно?

– Нет.

– А я думаю, сложно. Видимо, вам не достает интеллекта, чтобы отличить мой кабинет от приемной. Или я теперь должен сидеть здесь?

– Павел Борисович…

– Павел!

– Павел Борисович, – назло ему повторила я. – Грузчики должны подъехать в течение получаса. Это самая быстрая доставка в городе, которую вообще возможно найти. И, если уж на то пошло, в мои обязанности не входит заказ мебели. Думаю, вам это известно. И я не позволю оскорблять…

– Кажется, ты забыла, мышка, кто здесь главный, – рыча от ярости, Фирсов медленно выпрямлялся и казался мне ещё выше. А я уже пожалела, что вообще пыталась ему возразить. – Если такое повторится ещё раз…

Договаривать уже не требовалось. Во-первых, я итак все поняла. А во-вторых, как только Павел расстегнул пуговицу на манжете, чувство страха сию секунду сменилось другим чувством. Тем, которое мучило меня во снах уже неделю.

Усмиряя гнев, мужчина медленно подворачивал сперва один рукав, потом второй, оголяя предплечья и доводя меня до отчаяния. Если до этого момента у меня был шанс сдержаться, то сейчас он казался призрачным. Я сжала бедра, сглотнула и всеми силами пыталась не смотреть на него. Но он, как удав, гипнотизировал меня своими темными, почти черными глазами, отчего я плавилась заживо.

– Я все сделаю сам. С удовольствием, – со злым сарказмом сказал он. Но я услышала другое, и в паху стало тепло.

Фирсов закончил пытать мое воображение, оставив рукава рубашки в покое, и принялся двигать по приемной стол. Предмет мебели казался довольно большим и тяжелым, но для Павла не составило труда втащить его в свой кабинет. А я вновь осталась на своём рабочем месте в смешанных чувствах.

Чуть позже в приемную влетела Саша с подносом и чашкой кофе на нём.

– Что там? Говорят, в него сегодня бес вселился?

– Вроде того.

Саша вдохнула, натянула на лицо искусственную улыбку и вошла к Фирсову. Вышла она тут же.

– Он просил тебя зайти зачем-то.

Я кивнула Саше, и девушка ушла. Пару минут мне потребовалось, чтобы собраться с духом. Все-таки последний разговор с начальством грозил мне обширным инфарктом. Я взялась крепче за дверную ручку, вдохнула, выдохнула и, постучав, резко распахнула дверь.

– Твою мать!

Фирсов отскочил от двери, держа в руках пустую чашку, а по его кипенно-белой рубашке расплывалось кофейного цвета пятно.

– Алиса… Ррромановна! Ты решила окончательно меня добить сегодня? – рычал мужчина, отодвигая намокшую, горячую ткань от своего торса.

– Извините, я не знала, что вы под дверью стоите.

– Может мне у тебя надо было спросить, где стоять?

Господи, да где угодно стой, не ори только. И перестань маячить передо мной в этой мокрой, просвечивающей насквозь рубашке.

– Как сговорились все сегодня, – сказал Павел и звонко поставил чашку на свой новый стол. Отлично вписался, кстати. – Сначала эти, с контрактом, потом…

Что там у него было потом, я уже не слушала. Возможности моего зрения и рассудка сузились настолько, что я могла видеть только его руки. Руки, которые поочередно расстегивали пуговицы на некогда белой рубашке. Шея. Грудь. Пресс. Плечи… Фирсов по частям являл мне своё обнаженное, спортивное тело, очевидно, в пылу гнева, не осознавая, что он делает и перед кем снимает рубашку.

Я стояла, не в силах заставить себя отвернуться и, уж тем более, выйти. Стопы вросли в пол. Спину заволокло мурашками. Ну вот и приплыли. Вот и все, Лисова. Тебе хана.