От Лизки так и несло недовольством. Еще бы! Он и сам злился на себя из-за ситуации с директором. Вроде виноват во всем Гришка, а стыдно отчего-то ему самому. С темноволосого-то как с гуся вода. Знай разглядывает портреты классиков русской литературы. Актер, чтоб его. Можно подумать, в первый раз Пушкина видит.

И девчонки на него снова таращатся. Им хоть Григ, хоть Гришка – все равно.

Рюкзак под партой не подавал признаков жизни. Не будь Резец самым обычным кроликом, давно бы учудил что-нибудь. Все-таки развел его гад Ашкенази! А он-то себе столько понапридумывал – говорящие звери, лепреконы, Румыния… Ага, как же! Лис со злостью шмыгнул носом и снова покосился на соседа. Пусть только уроки закончатся, уж он ему тогда все выскажет. А может, лучше показать, что знать его не хочет? Вообще не разговаривать. Пусть другого лопуха себе ищет.

В дверях кто-то крикнул «Шухер!», и в кабинет почти сразу зашли учительница и Пират.

Директор сдержал обещание и решил проверить, пришли ли ребята на урок. Лизка впереди задышала так, будто сейчас расплачется. Гришка подобрался и ровнее сел на стуле. Сам Лис не придумал ничего лучше, как улыбнуться. Вышло, наверное, глупее некуда.

– Понятно, – проворчал Эдуард Степанович. – Насколько я знаю, у вас сегодня диктант. Так глядите у меня, чтобы без всяких тут! Все, Ольга Валентиновна, я вас больше не отвлекаю.

Едва за директором закрылась дверь, класс наполнился недовольным жужжанием. Диктанта сегодня никто не ждал – даже сама училка русского. Но кто будет спорить с начальством? Валентиновна только с досадой поправила очочки и полезла в шкаф за книгой. Она, в общем, нормальная, Валентиновна эта, хоть и первый год после института. Вот только из-за шуточек разных сильно расстраивается.

– Открываем тетради, записываем сегодняшнюю дату. Четвертое октября две тысячи шестнадцатого года.

– Скажите, пожалуйста, нет ли у вас листа бумаги и запасного письменного прибора? – внезапно спросил Гришка. – К моему сожалению, я вынужден был слишком быстро влиться в этот коллектив. Не успел обзавестись принятыми здесь аксессуарами.

– Кто-нибудь дайте новенькому листок и ручку, – сказала учительница. – Ты же Ашкенази, да?

На злополучное имя сосед напрягся, но закатывать истерику не стал. Только сделал задумчивое лицо и схватил первую попавшуюся из протянутых ему девчонками семи ручек. Ну вот, сейчас кто-то в обморок хлопнется от радости.

– Итак, записываем название диктанта: «На привале».

Класс склонился над тетрадками, старательно вырисовывая буквы.

– Повторяю. Название диктанта: «На привале».

– Как-как? – раздался из-под ног Лиса густой мужской бас. – Наплевали? На кого наплевали?

На мгновение в кабинете повисла тишина, а потом одноклассники начали смеяться.

Шея Валентиновны моментально покрылась красными пятнами. Лизка повернулась и посмотрела на Лиса так, словно он только что на ее глазах избил детеныша тюленя. Гришка побелел больше обычного. Ногой попытался придвинуть к себе его рюкзак. Лис озлился на такое самоуправство. Сам ногами перехватил сумку, не желая отдавать ее соседу. В рюкзаке заохали, а потом начали громко ругаться нехорошими словами.

Когда Лис сообразил, что вокруг тихо, было уже поздно. Учительница решила, что урок сорвал именно он, и его снова отправили к Пирату.

* * *

– Как сходил к мозгоправу? – пробасил Резец. – Интереснее поди, чем на географии мыкаться? Мой вон, позорище, контурную карту до дыр стер. Никак не мог пределы вашего климатического пояса правильно обрисовать.

Поход к школьному психологу Лиса кое-чему научил. Мальчик прикрыл глаза, чтобы не видеть белого кролика у своих ног. Снова вспомнил азы науки управления гневом. Мысленно досчитал до десяти, представил, как ветер уносит темное облако злости. Трижды с оттяжкой выдохнул и продолжил невозмутимо махать граблями.

На этот раз Гришка не сможет вывести его из себя. Не даст Лис себя обдурить и втянуть в беседы с якобы говорящими зверьками. Не выйдет у Ашкенази помешать его планам. Не для того Елисей уже полчаса убирает территорию возле сиреневого куста. Почти вплотную подобрался, чтобы Макара рассмотреть, вместе с его молниями на куртке.

Десятиклассник вернулся из больницы как раз перед началом уборки. Собрал вокруг себя толпу, пока гордо демонстрировал забинтованную руку. Мерзко лыбился и заявлял, что один палец ему велели оттопыривать врачи, чтобы меньше болело. Оттопыривал старательно и всем подряд, пока не наткнулся на Пирата. Из-за всех происшествий директор и без того был на взводе. Поэтому долго запрягать не стал и быстро объяснил Макару, что если палец сейчас не начнет вести себя прилично, то быть ему тоже в бинтах. И глазами зыркнул. Нехорошо так, с намеком.

С тех пор Макар перестал шататься среди школьников и засел в кустах с группой самых верных приятелей. От их громкого ржания тряслись ветки и вздрагивала мелюзга. Лису оставалась всего пара метров до удачной точки обзора, когда приперся Гришка.

– Отвали, Ашкенази! – ругнулся на него полушепотом Лис. Затевать сейчас выяснение отношений не хотелось. Лишний шум грозил провалить всю конспирацию. – Хватит, правда. У меня и так из-за тебя проблем выше крыши.

– Приношу свои извинения, – серьезно ответил темноволосый. – Что мы с Резцом можем сделать, чтобы загладить свою вину?

– Для начала – перестать изображать из себя пришельцев из другого мира! Нашел дурака, а я и повелся. Сын он, как же, Графа из Румынии!

Ноздри у Гришки дернулись, но он смолчал.

– Еще что-нибудь? – насмешливым тоном пробасил кролик.

– Перестать говорить за Резца! – завелся Лис. – Это уже не смешно. Как ты сам не понимаешь, что выглядишь психом?

– Я-то? – спокойно улыбнулся темноволосый. – Сам сейчас орешь так, что вызываешь сомнения в собственной психической полноценности.

– И перестать умничать! – Лис чувствовал, что слишком разошелся, но остановиться уже не мог. – Перестать говорить сложными словами и подставлять меня перед директором! Не делать вид, что читаешь чужие мысли, и не выбивать криком стекла!

– Угум, – с готовностью согласился Гришка. – Продолжай, не стесняйся.

– Еще перестать гипнотизировать наших девчонок и при этом изображать моего друга!

Дыхание сбилось, Лис закашлялся и прекратил орать. Воздуха отчаянно не хватало, на глазах от надрывного кашля выступили слезы. Не хватало еще, чтобы Гришка подумал, что он разревелся от обиды. Лис уткнулся носом в рукав ветровки – лишь бы снова не заперхать. Заодно украдкой вытер глаза. А потом звучно харкнул в сторону, изображая безразличие к произошедшему.