– Мать – святое, – только и сказал он, хотя оба мы знали, что моя мать здесь ни при чём.

Через десять минут я уже сидел за рулём внедорожника. Смотрел на место, где стояла машина девицы, призраком прошлого прошедшейся по нервам.

«Ты где? – написал Максу. – Надо пересечься».

Агент перезвонил сразу.

– Что у тебя?

– Встретиться надо.

– А по телефону?

В принципе, ничего особенного для встречи не было. Это меня рвало на куски, но дело было на пару минут разговора.

– Найди мне фотографию Полины Кузнецовой. Дочки Леонида.

– Зачем оно тебе?

– Если прошу, значит, надо.

На том и порешили. Лишних вопросов Макс не задавал. Это была черта, за которую я и держал его около себя. Надо так надо.

Сколько просидел в машине – не знаю. Смотрел на маячащую в паре десятков метров дорогу и не мог взять в толк, что происходит. Может, я всё-таки свихнулся? Поехать бы на могилу, выжрать бутылку сорокоградусной и дело с концом. Только у кого узнать, где её похоронили? Кому нужна девка без рода, без имени? Прошуршал бы это дело сразу, может, чего бы и добился, но даже тут я опоздал.

Телефон ожил. Я удивился было скорости Макса, но это был не Макс. На дисплее высветилась фотография женщины, за которую я был готов порвать и звонок от которой принять готов не был.

Мелодия продолжала звучать. Я смотрел на снимок матери с осознанием, что надо взять трубку. Только под конец пересилил себя.

– Что тебе? – ответил нехотя. – Ты по делу?

– Хотела просто услышать тебя.

– Услышала.

Она замолчала. Я тоже. За десять лет сказанное друг другу можно было пересчитать по словам.

– Ты в порядке?

– В полном. Тебе что-то нужно?

Знал, что, если было бы нужно, она бы обратилась к отцу. Но не спросить не мог. Порой думал, как бы сложилось, если бы не она. Мать стала связующим звеном в цепочке необратимости. И простить ей это я не смог до сих пор.

– Я рада. Ты занят?

– Занят.

Свободной рукой я завёл машину. Стекло покрылось водой. Чёртов дождь.

Вырулил со стоянки. Мать некоторое время молчала. А меня накрыло пониманием, что я хотел бы стать ребёнком. Но время неумолимо.

– Позвони, когда сможешь, – сказала она. – Приезжай. Я сделаю твои любимые макароны.

– Я больше не люблю макароны, мама, – ответил зло. Но злился больше на самого себя. Включил дворники и, ожидая ещё чего-то, вырулил на дорогу.

Мать неловко помолчала и попрощалась. Сам я неловкости не чувствовал. Только горечь. Если бы не она… Если бы.

В квартире было пусто. В прямом смысле. Плеснув в бокал виски, я развалился на диване. Спортсмены не пьют? Бред собачий. С расстояния в несколько метров уставился на наш с Ангелинкой снимок и чуть не зарычал. Прошлое. Оно било по мозгам безжалостно. Снова и снова. Наотмашь, без права на ответку.

Прошлое

Квартира встретила запахом еды. Кинув сумку в коридоре, я прошёл в кухню и сразу же столкнулся с Ангелиной.

– Ты как раз вовремя, – улыбнулась она. – Только что плиту выключила.

Всё-таки возвращаться домой с момента её появления стало чертовски приятно. Если раньше приходилось заморачиваться мелочами, сейчас можно было просто идти домой.

Ангелина подошла, привстала на носочки и быстро поцеловала меня в щёку. Смутилась, глянула из-под ресниц.

Её манера смущаться мне нравилась. Не то что многие вешающиеся на шею девицы без стыда и совести. Таких трахать, да и только. А с Ангелочком было по-другому. Жила она у меня уже неделю. За это время ничего такого. Только с каждой минутой рядом с ней всё яснее было – цепляет. Эти зелёные глазищи, кожа, губы.

– И что у нас сегодня на ужин? – Я заглянул в сковородку. Ни хрена не понятно. Месиво какое-то.

– Рагу. Телятина с овощами. И… Сегодня же суббота. У тебя завтра выходной. Может, по бокалу вина?

Только я хотел сказать, что не против, как кого-то принесла неладная. Дверной звонок напряг. Ангелина растеряла и так неприсущую ей бойкость.

– Кто это? – спросила она осторожно.

Как бы она ни кичилась, что её не найдут, – боялась. Эту тему мы не поднимали, но я чувствовал, что девчонка насторожена. Да и могло ли быть иначе?

Открывать я не спешил: сам не ждал гостей. Тут зазвонил телефон. Глянул на дисплей – мама.

– Привет, – ответил я с неохотцей.

– Ты дома?

– А это ты, что ли? – Я почувствовал облегчение. Ангелинка тоже расслабилась, глядя на меня. – Сейчас открою, погоди.

Выжидающий взгляд зелёных глаз не оставлял шанса промолчать. Да едрит твою налево! То ли оставить её у себя было самым правильным моим решением, то ли самым дурацким. Я склонялся к первому.

– Это мама.

– Мама? Твоя мама? – Она, казалось, испугалась больше, чем если бы за дверью стоял отряд спецназа.

– А чья ещё?

Дурацкая фраза. Понял это, только когда она прозвучала. Но слово – не воробей, да и Линка, кажется, не среагировала.

Оставив её в кухне, я вернулся в коридор. Мама стояла на пороге с пакетом. Учуяв запах еды, посмотрела недоверчиво. Но сразу же взгляд её переметнулся, потому что в проёме кухни показалась Ангелина.

– Это ещё что? – Мама остро глянула на меня и снова на неё. – Что это за девица?

– Мам…

– Кто это, я тебя спрашиваю, Егор?

Тихое «здравствуйте», оброненное Линкой, осталось без внимания. Мама так и впивалась в неё взглядом.

– Я лучше подожду в комнате.

Ангелина прошмыгнула мимо нас и скрылась за дверью. Мама посмотрела ей вслед и прошла в кухню. Расставленные на столе тарелки и запах еды вызвал у неё ещё большее недовольство. Черты её обычно красивого, с оттенком аристократичности и высокомерия лица стали жёстче, острее. Чем это грозит, мне было хорошо известно. Чёрт подери! И дёрнуло же её появиться без предупреждения!

– Мам…

– Я для чего тебе квартиру купила? Чтобы ты сюда шваль водил? – резко и громко спросила она. – Что это за девица, я тебя спрашиваю?

Челюсти сжались сами собой. Кулаки тоже.

– Говори тише.

– С какой стати?

– Как будто сама не понимаешь.

Она понимала. Как раз таки хорошо понимала. Осмотрела кухню, стол, задержалась взглядом на раковине с грязной посудой, на старых Линкиных джинсах, висящих на подлокотнике дивана. Бирка была дешёвая, рядом со швом – зашитая дырка. От взгляда матери не укрылось ни то, ни другое.

– Хорошо устроилась, шалашовка.

– Ты её не знаешь, чтобы говорить такое.

– Мне и не нужно знать, я достаточно живу на свете. Что это за девица, я тебя ещё раз спрашиваю? Откуда она взялась?

– Это не девица! – Я начал выходить из себя. – Это моя девушка. И будь добра, придержи язык.

– Ты как со мной разговариваешь?!

– А как мне с тобой разговаривать?! Ты пришла без приглашения, оскорбляешь Линку! И хочешь, чтобы я с тобой по-другому разговаривал?! Какого ты в мои дела лезешь?! Я взрослый мальчик, без тебя разберусь, что мне делать! Какого лешего ты тут вообще забыла?! Заняться нечем?

– Чтобы прийти к сыну, мне приглашение не нужно!

– С этого дня нужно. – Я показал на дверь. – Уходи, мам. И в следующий раз предупреждай, если захочешь прийти.

Разговор резко оборвался. Мама ушла, не сказав больше ни слова. Только в коридоре посмотрела на меня с гневом и хлопнула дверью.

– Блядь! – процедил я, в сердцах пнув угол тумбочки. – Лина! – позвал громко.

Линка не отозвалась. Ни слова, ни полслова. Да блядь! Мало мне матери, ещё и эта будет выпендриваться!

Приподнятое до этого настроение скатилось в яму. Более неудачного момента, чтобы появиться, мать выбрать не смогла. В этом была она вся.

– Лина! – рявкнул я ещё раз. И опять ничего.

Выругавшись, открыл её комнату и…

– Да чтоб тебя! – процедил сквозь зубы.

На всякий случай заглянул в свою спальню, в третью комнату – ни хрена. Кроссовок Линки тоже не было, только джинсы на диване. Резко накатил не пойми откуда появившийся страх. У неё даже телефона нет. Только куртка и дешёвые домашние штаны, которые я купил ей пару дней назад. И как её искать?! На улице херачил дождь, куда она могла пойти, я не имел понятия. Схватил ключи, наскоро обулся и вылетел из квартиры. Уже у подъезда накинул капюшон.

– Лина! – рявкнул так, что у самого заложило уши. С ограды рядом вспорхнула птица.

Двор был пустым и безлюдным. Я бросился между домов, в переулок, откуда забрал Ангелину несколько дней назад. Пусто. Везде пусто! Вдруг заметил пятно на площадке в соседнем дворе. Присмотрелся. Под крышей низкой детской горки что-то мелькнуло.

В секунду перемахнул через ограду, ещё через одну. Лина заметила меня, но сбежать не попыталась. Сидела на перекладине, как воробей на жёрдочке.

Чтобы не шибануться о крышу, пришлось нагнуться. Но здесь хотя бы было сухо.

– Какого чёрта ушла? – спросил с непонятно откуда взявшейся злостью. Да я реально был зол, причём сейчас не на мать – на эту зеленоглазую.

– Отвечать обязательно? – спросила она язвительно.

Только глаза выдавали, что до язвительности были слёзы.

Я хмуро смотрел на неё. Не прошло и пяти секунд, как подбородок Лины задрожал, а глаза опять наполнились слезами. Отвернувшись, она всхлипнула. Плечи затряслись. Я коснулся её, и она сразу дёрнула плечом.

– Не обращай ты внимания на мою мать. Она в целом неплохая. Порой её заносит, но с этим ничего не поделаешь. Я у неё единственный ребёнок, она меня безумно любит. Думаю, поэтому и шпарит порой дичь. Лин…

Ангелина замотала головой. Надрывисто вздохнула, вытерла слёзы и снова заплакала.

– Тебе… Тебе повезло, – сквозь плач выдавила она. – У тебя мама есть. А я… Права она, Егор. Кто я такая? Кто? Я… Я, наверное, уйду. Так лучше будет.

– Вообще-то я сказал, что ты моя девушка, – признался я, снова касаясь её плеча.

Она резко вскинула голову. Лицо было заплаканным, зелень глаз стала особенно выразительной от влажного блеска. Губы Лины приоткрылись.

– И зачем? Зачем ты соврал?

– А что, если не соврал? – тихо спросил я, присаживаясь на перекладину рядом.

Держал взглядом. Зачем соврал? Да хрен знает. Само собой вырвалось. Но сейчас понимал: почему бы и нет. Неспроста же появился страх, когда она ушла. И к себе её забрал я тоже неспроста. Да и сейчас чувствовал нечто такое… То, чего раньше не было. Тепло, что ли. Внутри себя, в сердце.

– Не шути так, – прошелестела она глухо.

– Я не шучу.

Мы замолчали, а дождь продолжал барабанить по металлической крыше. В скворечнике детской горки, отделённые от всего мира водяной стеной, мы просто смотрели друг на друга.

– Я не отпущу тебя, Ангел. На улице тебе не место.

– Только поэтому не отпустишь?

– Не только. Ты готовишь вкусно. И… ты, как-никак, теперь моя девушка. С чего мне тебя отпускать?

– Я ещё не соглашалась, – тихонько сказала она.

Я приобнял её, подтянул к себе. Второй рукой стёр остатки слёз. Мягко, почти невесомо коснулся её губ своими.

– Пойдём домой, Ангел. Погода – дрянь. Ты вон мокрая вся. Не хочу, чтобы моя девушка валялась с соплями.

– Я ещё не соглашалась, – прошептала она, и дыхание её коснулось моих губ. Мягкий, невесомый поцелуй. Запах весны и дождя.

Поцеловал её чуть настойчивее. Губы её были мягкими и солёными от слёз, а ответный поцелуй – совсем неумелым.

– Ты – моя девушка, – повторил я.

На этот раз она не возразила. Посмотрела из-под ресниц и коснулась руки холодными пальцами.