– Ох, Александр, что ж ты трепетный такой? Мне, как отцу, простительно всё уточнить. Жилплощадь в наше время – дело немаловажное.

– Но главное-то – как нам вместе!

– Ага, по принципу «с милым рай и в шалаше»?

– Если милый атташе, ― сделав постное лицо, добавила Наташа.

– Ладно, доча, хватит ёрничать, давайте серьёзно. Мне, Александр, надо бы с матушкой твоей потолковать насчёт свадьбы.

– Мамой, ― машинально поправил Саня.

– Так ты мне адресок-то напиши, я ведь только днём могу приехать.

– Здорово! Мама как раз на следующей неделе до трёх только работает.

– Вот и ладно. Но уговор: до свадьбы Наталья у вас жить не будет. Месяц, два, роли не играет, уж как-нибудь с отцом проживёт. Пусть всё по-правильному будет, как положено, чтобы мне перед роднёй не краснеть.

Наташа с дядей Гришей опять переглянулись и засмеялись.

«Ладно, Наташка, она молоденькая, девчонка совсем, а папа её точно несерьёзный человек. Но это теперь ничего не значит. Главное, что они поженятся. Наташа согласна и папа согласен, об остальном потом подумаю», ― решил Саня.

Домой ехал один, чтобы ещё раз всё спокойно обдумать, тем более что появились угрызения совести. Маме-то он ничего не сказал. Наверное, они вправду эгоист. Эгоист и предатель. Мама не заслужила такого отношения. Сама предложила, чтобы Наташа жила у них, а он, решив жениться, ничего не сказал. Значит он неблагодарная свинья! Саня ещё раз вслух повторил:

– Свинья!

Сидевшая рядом старушка испуганно посмотрела на него.

Дома опять проговорили до ночи. Саня просил у мамы прощения, приводил какие-то оправдывающие аргументы, но потом сам же отметал их, доказывая, что мама воспитала морального урода. Она в отчаянии убеждала его, что он замечательный сын. Добрый и благородный человек, просто по молодости совершает какие-то промахи. Эта «Индийская мелодрама» продолжалась довольно долго, пока измученный самобичеванием Саня и готовая расплакаться мама не спохватились, что за окном уже светает, а по делу ничего не решили.

– Сашенька, утро вечера мудренее, давай завтра всё спокойно обсудим.

Утром не выспавшийся Саня убежал в институт. Потом отработал до пяти на кафедре. Позвонил маме, чтобы не волновалась: он придёт поздно, будет заниматься с ребятами. Благо ученики жили недалеко от его дома. Мама сказала, что всё в порядке, она дома и ждёт Таточкиного папу: он звонил, что подъедет.

Саня еле дождался конца занятий. Хотелось поскорей домой, узнать, как прошла встреча. Дядю Гришу он уже не застал. Пока ужинал, мама рассказывала:

– Так неудобно вышло. Лидия Михайловна, соседка, приняла Григория Николаевича за сантехника. Раскричалась, что она ещё вчера вызывала, а он в нашу квартиру идёт. Я уж извинялась, извинялась. А он только улыбается. Ну а по поводу свадьбы, что и делать, Сашенька, ума не приложу. Григорий Николаевич категорически против нашего участия в расходах. Я ему говорю, что надо всё посчитать, продумать, а он упёрся. Слышать ничего не хочет. Я, говорит, всю жизнь мечтал дочке шумную свадьбу отгрохать, чтобы родня зауважала. Представляешь, сынок, свадьба с расчётом на родню! Я говорю, что могу взять кредит. И брат поможет. Он чуть не прослезился. Вы, говорит, меня совсем не уважаете, свадьба – мое дело. Ваше дело – чтобы жених хорошо выглядел, а то родственники оглядывать будут, жених – москвич всё-таки. Я ему про то, что Таточку надо наряжать, на невесту больше смотрят, а он: «Дочка в швейном учится, там и сошьют». Короче, переговорить его не смогла. Я сама пойду с Таточкой и куплю ей платье, что они там сошьют, в училище, неизвестно.

– Мам, вообще он странный дядька. Он точно трезвый был? А то может быть, выпил немного и хорохорился. Надо на себя рассчитывать.

И Саня с мамой согласились, что надо исходить из реальных возможностей и не надеяться на иллюзорные прожекты дяди Гриши.

На следующий день приехала Наташа. Саня успел за два дня соскучиться. Погода была мерзкая – остались дома. Сане хотелось всё время быть рядом с Наташей, но в основном слышал щебетание с кухни:

– Тётя Юлечка, а масло с сахаром долго растирать? А почему сказано «пока не побелеет»? Я уже час взбиваю, ничего не белеет. А почему вы соду в сметану кладёте, а не сразу в тесто?

Мама всё растолковывала, что-то приговаривая, наверное, интересное для Наташи. Сане было немного обидно. Когда он заходил в кухню, Наташа махала на него испачканной в муке рукой:

– Нельзя пока, не смотри, это же сюрприз!

Не нужно Сане никакого сюрприза, ему Наташа нужна.

Пришлось терпеливо дожидаться сюрприза. Наташа на вытянутых вперёд руках внесла блюдо с пирогом в комнату. Лицо её было таким торжественным и серьёзным, что Саня рассмеялся.

– Сашка! Я к замужеству готовлюсь, к семейной жизни, а ты смеёшься. Ты что, хочешь после свадьбы супы из пакетиков есть?

– Ой, Наталья, с тобой я готов есть даже пакетики от супов.

За чаем разговор зашёл о свадьбе, но Наташа категорически защищала позицию отца. Все расходы берёт на себя папа. Любые доводы исключаются. Папа так решил ― и всё. Никаких кредитов! Раз папа сказал, что осилит, значит так и есть. Всё, тема закрывается. А платье ей действительно сошьют девочки, какое она хочет, а не такое, как в магазине. А вот Сане нужен красивый костюм.

– Да какая разница! Костюмы все одинаковые.

– Нет. Я тебя прошу, ну для меня. Мы вместе пойдём и выберем.

Саня спорить не стал, решив, что костюм ― дело десятое. В крайнем случае посоветуется с Тимурчиком.

Тимурчик от известия, что друг решил жениться, да ещё на этой простушке, подавился колой и вылил половину бутылки на свой дорогой джемпер. Он не рискнул возмутиться в открытую, но смысла в женитьбе, тем более на такой девушке, не видел никакого. Он стал исподволь допытываться, не является ли столь поспешный брак результатом определённых отношений? Если так, то он не бросит друга в беде ― сам через это прошёл ― может оказать помощь, включая финансовую. Но жениться-то зачем! Но, увидев наивный взгляд Сани, решил, что друг окончательно сбрендил. Это ещё раз убедило Тимурчика во вреде учёбы.

Когда Саня был у него дома (Тимурчик, как всегда, нуждался в помощи), его папа неожиданно пригласил к себе в кабинет поговорить. Саня немного удивился: родители Тимурчика всегда относились к нему хорошо, но разговоров тет-а-тет раньше не было.

– Саша, сын сказал, что ты женишься?

– Да, Виталий Викторович. Через три недели.

– Вот дело-то какое, Александр. Я, конечно, считаю, рановато, но ты серьёзный парнишка. Надеюсь, знаешь, что делаешь. Я, собственно, по другому поводу тебя позвал. Мы с матерью очень благодарны тебе за Тимура. Я же знаю, что без твоей помощи этот оболтус вылетел бы даже с платного отделения, да откровенно говоря, ты его со школы на себе везёшь.

– Что вы, Виталий Викторович! Он же мой друг.

– Да ладно, что я, собственного сына не знаю? Сейчас речь не об этом. Понимаешь, мы с женой хотели бы сделать тебе подарок к свадьбе. Вот, ― отец Тимурчика протянул конверт.

– Виталий Викторович! Зачем вы? Не надо! Я очень вас уважаю; и вас, и Ольгу Степановну, но это совершенно лишнее. Я вам ещё раз повторяю: Тимка мой друг, вы меня обидеть хотите?

– Саша! Вот уж точно говорят: юношеский максимализм. Я же тебе не за услуги плачу! Это подарок на свадьбу. Если бы я на день рождения принёс, ты бы так не реагировал? А тут свадьба. Это подарок от нас с женой. Что ты так вскидываешься? Не возьмешь ― обидишь двух взрослых людей, которые тебе в родители годятся. Ну?

– Извините, Виталий Викторович, мне всё равно не по себе, неудобно как-то…

– Неудобно на гвоздях спать, и то йоги не мучаются. Всё, давай без церемоний, а то скоро Оля вернётся и будет ещё хуже, понял?

Саня, красный от смущения, взял конверт. Поблагодарил Виталия Викторовича и просил передать большое спасибо Ольге Степановне.

Домой шёл быстро, почти бежал. Хотелось поскорее рассказать всё маме. Он даже не открывал конверт.

Мама сказала, что родители Тимурчика очень милые и внимательные люди. Ей всегда нравились те, кто хорошо относился к её сыну, но открыв конверт, мама побледнела.

– Сашенька! Здесь такая сумма! Мы не можем взять это. Надо позвонить, извиниться и отдать.

– Мам, тогда звони сама, я больше таких разговоров не выдержу.

Они сидели в кухне, несчастные оттого, что никак не могут найти выхода. Приехала Наташа. Увидев потерянные лица и конверт на столе, она почти шёпотом спросила:

– Кто-то заболел? Умер? Плохие новости?

Мама трагическим голосом ответила:

– Нет, Таточка, все, слава Богу, живы-здоровы. Сашенька получил подарок к свадьбе от родителей Тимурчика.

– А почему у вас лица такие? В чём подвох?

– Таточка, ты только посмотри конверт. Что делать, ума не приложу.

Наташа деловито пересчитала деньги.

– Так в чём дело? Купюры фальшивые?

– Да Бог с тобой, Тата, сумма уж очень большая! Отдать надо.

– Ну, тётя Юлечка! Я уж думала, трагедия в семье. Подарок и есть подарок. Богатые люди больше, чем хотят дать, не дадут. Так что вы расстроились зря. А сколько Саша времени на их сына угрохал? Так может, они ему вообще должны годовой тур на Канары. Он им на репетиторах больше сэкономил.

– Наташа! Что ты говоришь?! Мне никто ничего не должен. Я с друзьями денежных расчётов не веду.

– Всё. Давайте вообще закончим разговор про эти деньги. Папа прав, трепетный ты очень.

– Таточка, я полностью согласна с сыном…

– Всё, всё, всё, тётя Юлечка, вы оба правы, я не права. Какая бы ни была сумма, она не стоит того, чтобы мы перессорились.

– Знаете, что я придумала, ― вздохнув, сказала мама. ― Если мы пойдём отдавать деньги, действительно очень обидим людей. Они от души, а мы как жлобы поступим. Давайте завтра мы с Таточкой пойдём в дорогой салон и купим самое красивое платье.

– Ох, тётя Юлечка, я же сказала, мне девочки сошьют. Я так решила. И девочки обидятся: мы уже договорились. И вообще я уже устала от этих разговоров о свадьбе.

– Да зачем вообще огород городить? Наташ, давай распишемся просто ― и всё.

– Не получится, папа уже полдеревни наприглашал. Представляешь, что будет?

И Саня представил: дядя Гриша, выпив, заплачет пьяными слезами от умиления. Гости с гиканьем будут плясать и подавать им с Наташей хлеб-соль, амбалы с непроницаемыми лицами будут есть всё подряд, мама будет тихонько сидеть как случайная гостья. Он видел похожую свадьбу. Женился их однокурсник из Тулы. Тимурчик кривился и в какой-то момент предложил Сане по-тихому смыться, объяснив, что свадьба без драки ― деньги на ветер. Ушли они вовремя, драка действительно была. Рассказали ребята в институте. Сане очень не хотелось такой свадьбы. Но отступать некуда.

– Саш, Саш, ты что, уснул? Мы же в кино собирались.

Саня очнулся, улыбнулся Наташе и решил ― как Скарлетт О’Хара ― что не будет сейчас об этом думать, подумает потом.

Но предсвадебные «страдания» на этом не закончились. Как-то, вернувшись из института, Саня застал маму очень расстроенной. Лицо её было в красных пятнах, значит она плакала.

– Мамочка! Что случилось? Что-нибудь с бабулей, с дядей Серёжей?

– Нет-нет, сыночек, всё, слава Богу, в порядке. Просто тётя Люба приезжала, мы немного поспорили.

Мама не стала передавать разговор с женой брата, да и Саня не горел желанием узнать подробности. Зная тётю, он вполне мог предположить, что она наговорила. Ему было жаль маму, которая наверняка выслушивала попрёки и поучения. Маме было неловко передавать то, что она выслушивала на протяжении часа. Люба ворвалась в квартиру, как тайфун, и с порога начала орать, что не намерена помогать умалишённым родственникам, которых вообще надо оформить под опеку государства, раз у них своих мозгов нет! Только пацан зарабатывать начал, так на тебе ― жениться надумал. Да ещё на ком! Девка ни кола, ни двора, лимита приблудная, отец сторож, мне мать рассказывала, наверняка запойный.

Когда мама пыталась вклиниться в монолог со словами:

– Да наша Таточка…

Люба заорала ещё громче, что ваша Таточка та ещё аферистка, оттяпает их квартиру и выгонит взашей. Будет Саня со своей матерью по вокзалам бомжевать. А невеста с папашей и впрямь аферисты, потому что она Люба – глаз алмаз, не поленилась у своей подруги с зареченских участков выяснить, что сторожем там работает молодой парень молдаванин уже два года и никаких пожилых дядек с дочками там отродясь не было. Поэтому врёт ваша Таточка, как сивая кобыла. Может, и мужик-то этот ей никакой не отец, а подельник. Ловят таких лохов, как её неудачные родственнички. Да гори огнём ихняя свадьба, на которую она и копейки не даст, и ноги её на свадьбе не будет.