В былые века

Курши богаты золотом, серебром и превосходными конями, добытыми в походах.

Это племя все избегают, из-за того что жителям этого края свойственно чрезмерное почитание идолов. Все там кишит прорицателями, авгурами^[1] и черноризцами. Но не только колдовская сила страшит чужеземцев. Курши смелые и жестокие воины, они, как саранча, сметают все на своем пути, стоит только им причалить свои корабли к землям соседей. Но и земли куршей часто подвергались набегам. Их основные враги – даны и своены. Даны сильны многочисленным войском, данам удавалось завоевать своих соседей, своенов. Многие окрестные племена платят дань королю данов. Даны и куршей завоевали бы, но их земли слишком далеки, пехота туда не дойдет, до них можно добраться лишь морем. Против данов курши иногда объединяются с ливнами, чьи земли расположены по соседству. Ливны не так воинственны, как курши. Они в основном промышляли сухопутным пиратством: разводили костры, привлекая внимание торговых судов, а затем грабили любопытных купцов и моряков, высадившихся на берег. Ливны тоже вынуждены иметь войско, чтобы обороняться от врагов. Среди них есть храбрые воины, один из которых носит щит с золотым солнцем. Щит был получен в награду за доблесть и передается из поколения в поколение.

Однажды, когда даны причалили свои корабли к землям куршей, чтобы разграбить их и подчинить себе, жители собрались вместе и начали мужественно бороться и защищаться. Одержав победу и уничтожив в резне половину данов, они разграбили их корабли, захватив у них золото, серебро и много другой добычи. Но радоваться было рано – не только даны зарились на земли куршей и на их богатства. Король своенов пожелал расправиться с ослабевшим в борьбе племенем. Он собрал большое войско и направил его к землям куршей. Своенам удалось неожиданно напасть на один из городов и полностью разграбить его. Подожженный город пылал в пожаре, дым поднимался до небес и, гонимый ветром, летел в южную сторону, извещая тамошних жителей о беде. Опьяненные победой своены оставили свои корабли и отправились грабить следующий город. Своены шли как смертельный ураган, уничтожая все, что попадалось на их пути. Деревни горели, люди, чтобы не погибнуть или не попасть в рабство, прятались в лесах. Там они скитались, больные и слабые погибли без крова, те, кто был посильнее, чтобы выжить, сами нападали на соседние деревни. Среди куршей разгорались распри. Им бы объединиться, чтобы противостоять чужеземцам, но многие считали злейшим врагом своих же, в то время как еще не пришедшие в их дома своены казались им безобидными. Одни рассчитывали откупиться, другие надеялись на высокий забор и стены дома, казавшиеся крепкими. Только не знали курши, насколько силен и безжалостен противник. Когда же своены вступали в деревню, что-то предпринимать становилось поздно – силы были не равны, и разрозненных сельчан, живущих каждый своим домом, сметали, как песок.

Добравшись до города, своены наткнулись на запертые ворота. Захватчики сами себя выдали пожарами, разжигая их по дороге. Своены осадили город, жители заняли оборону. По одну сторону стен осажденного города надеялись на быструю победу, по другую – на быстрый конец осады, но противостояние затянулось. Своены забирались на стены города, их отбрасывали. Обе стороны несли потери. В городе подходили к концу запасы воды и пищи, падшие защитники лежали там, где встретили свою героическую смерть, – у стен города. Их тела разлагались и смердели, началась эпидемия. Среди горожан царила паника. За горстку пшена они отдавали серебро, за глоток воды платили золотом. Бедняки были обречены, доведенные до отчаяния, они нападали на тех, у кого еще оставалась еда. Назревала гражданская война. Зажиточные горожане понимали, что они обречены, как и все, они умрут – если не от голода, то от рук неимущих.

Однажды ночью один из зажиточных горожан, черноризец Раганас, собрал нескольких единомышленников из городской знати на тайный совет. Раганас не имел благородных корней, но был хитер и оборотист, умел договариваться и попросту плутовать, сумел разжиться неплохим капиталом.

– Своены жестоки и бесстрашны, как бешеные псы. Они не остановятся, пока не возьмут город. А когда возьмут, уничтожат всех.

Все и так это понимали.

– Всемогущий Пяркунас нам поможет, за год на берег Швятупе мы ему принесли много даров: три кувшина золотых монет и два с серебром, – предположил один из жителей.

– Видимо, этого мало, раз наш бог перестал нам помогать, – сказал другой.

– Что ты предлагаешь? – спросил третий, самый проницательный из них. Он знал, что Раганас позвал их неспроста.

– Прошлой весной я ездил по делам в края земгалов. К берегу причалил корабль, это своены прибыли за данью. На его борту находились и купцы. Они ходили по рынку, скупали знатную земгальскую утварь и украшения, предлагали скобяные изделия и меха. Я купил у одного охотничий нож. Добротный нож, надо сказать, кожаный кнут он одним махом перережет. Так вот, этот купец теперь у стен города, он имеет вес на совете старейшин. Думаю, я смогу с ним договориться.

Ему закивали – Раганас мог договориться с самим чертом.

– Городу все равно осталось недолго. Еще три дня – и люди начнут вымирать, как рыба, выброшенная на берег. Так что надо сдаться своенам. Мы откроем ворота в обмен на наши жизни и жизни наших семей. Кто-то ведь должен выжить, и лучше, если это будут достойные, – черноризец обвел присутствующих своими холодными, как лед, глазами и, не встретив возражений, продолжил: – Завтра на площади мы объявим о своем решении выйти на переговоры с противником. Чтобы он отступил в обмен на откуп.

Так и решили. Утром один из заговорщиков, пользовавшийся доверием у старейшин, объявил об идее откупиться от врага.

– Мы откроемся ливню копий, и если нам будет суждено погибнуть, значит, так тому и быть, – сказал он с пафосом.

Старейшины слушали его с сомнением во взоре. Согласятся ли своены на перемирие? Но раз и так смерть на пороге, стоит попробовать.

На заре, умытой росою, объявили общий сбор жителей города. Старейшины сдержали слово. Измученные горожане, услышав о возможном снятии осады, приободрились.

– Идем к свирепым своенам речь держать и выкуп им предложить. Жизни свои не жалеем ради жизни племени, – вещал Раганас. Он был превосходным оратором, и если бы не мелочность натуры и жадность души, он смог бы стать предводителем.

Жители провожали их как героев. Все знали, как жестоки и несговорчивы захватчики, они запросто могут зарубить парламентариев. Тут поднялся молодой воин Марис, сын авгура.

– Я с вами пойду, – сказал он полным решимости голосом.

Заговорщики переглянулись – такого поворота они не предполагали.

– Ты храбрый воин, но слишком молод, чтобы умирать, а мы уже свое отжили.

– Не пристало мне прятаться за чужими спинами. Умереть за свой народ – большая честь для меня.

Черноризцы собирались было отослать юношу, но горожане встали на его сторону.

– Слава! – зашумела толпа. – Слава отважному Марису!

Тут поднялся старый воин из племени ливнов, примкнувший к куршам при наступлении своенов. Он был последним воином, носившим щит Золотого Солнца. Толпа замолчала, чтобы выслушать почтенного горожанина.

– Отрадно видеть храбрость молодого поколения. Боги не дали мне сыновей, родились лишь дочери. Сам я уж слаб, не могу держать в руках оружие. Я вижу, ты, Марис, достоин носить звание рыцаря Золотого Солнца. Я готов сейчас же передать тебе щит нашего доблестного рода. Отважный юноша, подойди ко мне. Возьми этот щит, теперь он по праву принадлежит тебе. – С этими словами старый воин поднял своими жилистыми руками тяжелый золотой щит и передал его Марису.

– Благодарю тебя, почтеннейший воин. Обещаю тебе и всем вам, мои соплеменники, носить его с честью.

– Слава Марису! Слава рыцарю Золотого Солнца! – начала скандировать толпа, чествуя нового рыцаря. – Слава! Слава!

Тем временем в лагере врага царило уныние. Бравада, с которой они шли вперед, опустошая земли куршей, растаяла вместе с силами и провиантом. Своены малодушно помышляли лишь о том, как вернуться назад: «Здесь нам не будет удачи, а корабли наши далеко». Когда они, приведенные в замешательство, уже совершенно не знали, что им делать, было решено выяснить посредством жребия, кто из их богов желает им помочь, дабы они либо победили, либо ушли отсюда живыми. И вот, бросив жребий, своены не смогли отыскать никого из богов, кто бы хотел оказать им помощь. Когда об этом было объявлено в народе, в лагере раздались громкие стоны и вопли; своены были подавлены, они говорили: «Что делать нам, несчастным? Боги отвернулись от нас, и никто из них нам не поможет. Куда нам деваться? Наши корабли далеко, и, когда мы побежим, враги, преследуя нас, всех истребят. На что нам остается надеяться?» И когда среди войска началась смута, один купец сказал: «Бог христиан очень часто помогает взывающим к нему, он – могущественнейший в подмоге. Узнаем же, желает ли он быть с нами, и пообещаем, что весьма охотно дадим угодные ему обеты». После всеобщей просьбы был брошен жребий, обнаруживший, что Христу угодно им помочь. После того как это было публично всем объявлено, все сердца вдруг укрепились, так что своены бесстрашно возжелали немедленно пойти на приступ города, говоря: «Чего нам теперь опасаться и чего бояться? С нами Христос! Так будем биться и мужественно бороться, и ничто и никто не сможет нам противостоять; не уйдет от нас эта победа, ибо нам помощником стал могущественнейший из богов». Воодушевленные своены бросились на завоевание города. Когда же они окружили город и хотели начать битву, на его стене появились фигуры парламентариев.

Благословленные горожанами четверо заговорщиков и сын авгура с золотым солнцем на щите впереди, размахивая куском белого полотна, выбрались на открытый участок городской стены. Тут же рядом с Марисом просвистело брошенное копье, но юноша даже не дрогнул. Он отважно окинул взором пространство внизу. А своенов осталось не так много, и они тоже изнемогают, отметил Марис.

Он стал спускаться вниз по крутой каменной лестнице, а черноризцы, приглядываясь к обстановке, остались наверху. Раганас хотел было бросить в спину юноши клинок, но решил повременить.

Баталии прекратились, отвага юноши, в одиночку идущего на верную гибель, вызывала уважение у противника. Марис спустился почти до земли, оставшись на ступени как на пьедестале. В полуметре от лестницы росла сочная трава, какой, казалось бы, нет внутри крепости. Здесь и небо выглядело синее, и деревья – выше. Он на мгновение представил, как совсем еще недавно валялся на траве вместе с отроками-ровесниками во время сенокоса. Тогда еще были живы его отец и братья, в них еще не вонзились вражеские копья. Марис представил, как очень скоро он сможет нырнуть лицом в траву, в последний раз вдохнув аромат ее свежести.

– Воины! Мир угоден нам больше, чем война, и мы желаем заключить с вами договор. Мы даем вам в залог мира то золото и оружие, которые мы получили в походах в прошлом. Затем за каждого человека, находящегося в городе, мы даем полфунта серебра и отдаем заложников.

Утомленные борьбой своены уже помышляли отступить ни с чем, и предложение куршей пришлось очень кстати. Однако нашлись и такие, которые, несмотря ни на что, жаждали битвы. Они верили в силу своего оружия и надеялись взять город, разграбить его, а жителей увести в плен. Они вновь стали бросать копья в Мариса, но его щит отражал удары.

Знатнейшие из своенов остановили нападавших, они настояли на более разумном решении и приняли условия осажденных. Взяв бесчисленные богатства и тридцать заложников, своены возвратились к себе. А отважного сына авгура стали почитать в городе как героя.