Макс торчал снаружи и ждал нас, копаясь в своём телефоне. Он тёмный, улица тёмная, телефон тёмный, и всё это прям под клубом № 17. В углу стояла Кристина с подругой и оживлённо болтала с Q. Грузности от выпуска на нём как не бывало. Мы пожали руки.

– Как дела?

– Нормально. Он пишет шикарные рекламы. Видели наши рекламы?

Естественно пока я ни к какой рекламе пальцем не прикоснулся. Да я вообще пока ни к чему там не прикоснулся, кроме теннисной ракетки, пары методичек и джойстика для приставки.

– Видели. Так это ты?

– Это он.

– Спасибо, конечно, но не надо придумывать.

– А я и не придумываю.

Они попрощались.

– На улице стоит Юра Семашин. Вам нравится Юра?

– Да, он классный.

– Я сказал ему, что вы со мной. Он хотел познакомиться.

Я сказал куда идти и вернулся к одному знакомому CSнику, он работал программистом у нас и на одной популярной площадке со скинами…самой популярной.

– Видишь руку? – сказал я ему. – Смотри какая…подожди, что ты пьёшь? С апельсином? Э-э-э гадость. Так вот смотри какая – жилистая, твёрдая. Пусть её правильные черты тебя не обманывают. Когда она возьмёт мышку, то для твоей жопы это будет означать – опасность от здоровенного дилдака. И ты станешь первым игроком, которого забили прикладом в CS GO.

– Долго придумывал эту херню?

– Это не херня, и нет, совсем не долго.

– Ты скоро задротом станешь. Будешь пододвигать монитор прямо под нос и играть в «запретной зоне». Наверное, тебе второй раз надо жениться, а то мне кажется, что ты CSом прикрываешь постоянную дрочку…

– Да. Дрочку в компьютерном клубе, молодец.

– «Всех порвал. 5 часов играл». Так ты говоришь? А сам наяриваешь там.

– Ладно, так когда? – я сделал движение, словно у меня в руке мышка.

Он знал пару про-игроков, и они должны были приехать. Я тоже примазался. Он назвал примерную дату.

– Я возьму ножичек и порву тебе очко, – сказал он.

– Прикладом суку! – я показал движение, как бьют прикладом. – Прикладом суку! Я замучу тебе чайный пакетик. Даже если сам умру, даже если это будет стоить раунда. Сечёшь о чём я?

– Хорошо.

Пока я шёл через клуб, который пацаны из никчёмной забегаловки преобразили в сцену с четырьмя уже знаменитыми стульями и креслом, я вдруг ощутил, как всё изменилось. Я могу ощущать другие времена, другой юмор, другое кино, МОЁ КИНО. Паршиво всё это. Господи, как же все были правы говоря одно и то же, и насколько же я был неправ, будучи миллион раз уверен, что прав. Я потрепал голову, чтобы мутные мысли унеслись прочь. Они легко улетели, тогда я сменил курс и направился к бармену. Я попросил закупоренную бутылку. Он выкаблучивался.

– Заплачу сколько надо.

Он отошёл. Походу сегодня все в настроении. Теперь и люди за стойкой были недовольны. Один парень крутил в руках свою сраную карточку и пялился на меня. Наверно он хотел угостить напитком тех красивых женщин с открытой спиной, наверно он надеялся, что они ему отсосут. Я ощутил сильное желание подраться, но непонятно каким аргументом, вдруг легко прогнал его. Я прям давно не получал. Чёрная бутылка стала перед моим носом.

– 13.

– Ты охренел?! Я же здесь работаю. Мы в одном цеху, братан.

– Я тоже здесь работаю.

– 8.

Он убрал бутылку и ушёл.

– ДаНЯ.

Рядом стоял Вадим. Он шатался, пялился стеклянными глазами и не думал этого скрывать. В свете барной подсветки его лицо казалось отвратительным. Оно отдавало таким мутно-оливковым и бордово-одиноким тоном, под которые обычно надираются подруги у дальнего столика, и всё это в полумгле. Казалось, что его брови срощены и грязны, а мешки под глазами шли от каких-то других дуговидных опухолей на лице. И несчастный, СУКА, несчастный!

– Куда вы СЕйчас?

– Бухнём, наверное, не знаю.

Парень с карточкой вроде всё оплатил, но всё равно смотрел на нас.

– а кОГда?

– Что когда?

– КОгда бухНёте?

– Сейчас, наверное. Ладно, бармен! Хер с тобой. На, бармен!

Тот подошёл, достал бутылку и развернулся. Я напомнил ему про чек. Он поставил руки на прилавок и явно уже был готов идти до конца.

– Оставь себе, – сказал я.

Бутылка оказалась тяжёлая, вся чёрная и тяжёлая. Я понадеялся, что там литр, но там было меньше. Она была из толстенного стекла и на всю этикетку тянулось морщинистая рожа старика. Как-то и не подумав, я сказал, что с нами ещё Макс.

– я С ваМИ. СЛЫшишь? Я с ваМи.

Вадим напоминал полугодовалый кисель из холодильника. Какой-то он не однородный. Своими толстовками он хотел создать впечатление своего равнодушия, но теперь мы знали, что это обман, теперь мы понимали его лучше и теперь на нём они не вызывали ничего, кроме отвращения. Он поливал своё дерьмо духами и долго катил на этом паровозе. Играла музыка и люди отдыхали, нас задела пьяная парочка. У парня были расстёгнуты пуговицы рубашки, а у девушки на руке красовалась целая куча браслетов и блестяшек. Вадим посмотрел им в спины. Я снова рассмотрел бутылку. В магазине такая бы стоила не больше пяти. Я сказал, что с нами Юрец, что мы укомплектованы.

– НичЕГО, ПОТЕстнИМся.

Я пытался отговорится, и зачем-то показал ему бутылку. Он посмотрел на деда.

– Короче сейчас я решу свои дела и тебе наберу. Я тебе наберу. Наберу, говорю! – перекричал я музыку.

Когда я отходил, он от непонимания происходящего схватил меня за руку, я аккуратно убрал её. Люди ещё выходили, и у дверей столпилась небольшая очередь. Я обошёл какую-то группу друзей. Они кричали, что Вадим уебан и о том, что же в конечном итоге всё-таки пошло не так. Передо мной вклинился короткостриженый парень с тощей милашкой. Коридор был небольшой и со всех сторон на нас напирали. Я не давал никому протиснутся, но сзади уже прижимали. Пришлось стать в плотную так, чтобы моя рука тёрлась о бок этого парня, а её лопатки и задница щекотали мне передок и грудь. Её костлявое плечо маячило мне перед носом, и я не мог оторвать от него взгляд. Раньше я не любил тощих, ну знаете, почти анарексичных, но стоило всего раз вбить в поисковик «skinny» и передёрнуть как пошло-поехало. Теперь оставался вопрос только в том, как лучше его комбинировать с остальными категориями.

skinny hairy

skinny anal

skinny thai vomit eating

…

Вообще порнуха помогает утолить извращения только первые годы. Потом же просто хочешь драть костлявых. Она очень худа, прям как скелет. На ней топ без плечей, чуть ниже подмышек – выглядит дёшево, но вряд ли это кого-то волнует. По тому плечу, что маячит мне перед носом, блестит тончайшая лямка бюстгальтера. Она прозрачна. Разве эта одежда может кричать что-то кроме как: «Выеби меня! В-Ы-Е-Б-И! Да не снимай, приспусти. Вот так, приспусти и всё. Давай уже!». Мне доводилось слышать, что смысл не в моей реакции на такую одежду, а в том, что женщине так комфортней. Наверное, дело в том, что я парень и не такой продвинутый, как надо, но я посмотрел на её парня. Полные щёки, жир на боках. Он его скрывает под пиджаком, но я знаю, что он там, все знают, что он там, это видно по походке, да и кто блядь летом носит пиджаки. Моё сердце забилось чаще, когда я вновь вернулся к её плечам. Здесь мрачновато и душно, но её сухожилия, что от шеи просто чудесны.

– Вот блядь! – слышу я с боку.

Бутылка мне совсем не мешает. Худышка осмотрелась и встретилась со мной взглядом. Круглые глаза на обтянутом черепе, много тональника – вот всё, что я увидел, во мне, думаю, она увидела ещё меньше. Но мне не нужны её глаза, мы же не на войне. Стояк тянет в бок, но я не сбиваюсь с курса. Она глянула вниз, там, где был мой член, но я её не таранил. Потом снова на меня, потом на парня. Тот отреагировал и развернулся, и я отвёл взгляд, смотрел просто в стену слева, там ничего не было. Он протиснул руку между нами и обхватил её за плечи. Так было идти сложнее, но он всё делал правильно. Мне почему-то вспомнился видос, где парень на пляже принялся дрочить на загорающих девушек и кончил как раз через секунду после того, как они обернулись. Он был охрененно смешной и то, что он сейчас припомнился было ещё лучше. Видно, что пацану в такой толкотне плечо выгибать неудобно. Дурачок, она раздербанит твой кошелёк и подрочит другому СТОПРОЦЕНТОВ.

Не до конца помню, чем закончился тот вечер. Помню, я вышел, а мои друзья уже были навеселе и смеялись, Бог знает над чем. Девчонки отказались с нами куда бы то ни было ехать, хотя мы и сами не знали, куда бы нам надо ехать. Причина не в страхе, они и так понимали, что мы безобидны как мотыльки, просто так было нужно. Кристине нравился Юра, он вообще многим нравился. Она всё время смотрела на него и улыбалась, стреляла локтем, иногда поджимала малюсенькие сиськи руками, чтобы те казались больше, марала их не к месту и так и сяк, шепталась с подругой и поправляла редкие, золотистые волосы. Было непонятно, зачем мне вообще понадобилась эта дурацкая бутылка. Я бросил её в кармашек сидения у Макса. Мы отошли от клуба и прошлись по дороге в свете уличных фонарей до поворота рядом, прям туда, где огородили пустырь с битыми бутылками. Оттуда нас никто не видел, но нам открывалась вся улица. Здесь деревья и их листва спали в летней теплоте, а мой телефон всё вибрировал и вибрировал. Я сказал Максу, чтобы он не поднимал трубку.

Подруга спросила, почему.

Я сказал, что Вадиму они понравились «и он сильно хочет». Я отдал куртку Кристине, и мой ворот прижал её волосы к шее. Сперва она это не замечала, но потом всё исправила. Звонки прекратились и только тогда они решили вызвать такси.

Через день или два мы где-то тусовались и Юра уже сосался с Кристиной во всю. Потом он подумал, что 19 – это слишком, и решил довести её до двадцати. Подружкам он тоже уделял знаки внимания, и хоть никто не хотел быть вторым номером, они продолжали с ним переписываться. Через неделю или две он забил на всех них хер и решил никого никуда не доводить. На следующем выпуске мы встретились тем же составом. Вадим вёл себя как долбаёб и в этот раз, но теперь только на сцене, потому что после мы уже не пересекались. Он опять послал гостя на хуй, и зрителям опять было не по себе.

Плюс-минус два наших приятеля и тем летом мы иногда бродили вместе. Я познакомил их с Жанной и Никитосом. Арби был нам в помощь. Никитос Кристине не особо был по душе, он был совсем бездарным. У него была семья, дочка и скрытые переписки в whats’up, которые он прослушивал всегда внимательно и трепетно. Но о нём чуть позже. Как-то мы собирались в кино и покатили в магазин, девчонки не жались друг к другу. Хороший знак. Юрец заторможен, но от этого его шутки становились только смешнее. Он знает своё дело. Макс повернулся ко мне.

– Я, кстати, так и не спросил, ты что, вино в баре купил?

– Какое?

– Вон то.

Оно каталось с ним уже пару недель. Они достали бутылку и принялись смеяться.

– Ты что сбрендил? – сказал Макс – Ха-ха. Она же там втридорога! Сколько ты отдал?

– Вот умора! Мы оценили, какой ты богатенький Буратино.

Вечер, парковка почти пуста. Мы тормознули на верхней, той, что не крытая. Так идти дольше, но плевать. Мне за пацанами было не угнаться. Макс тоже шутил шикарно. Он никогда не смеялся над своими шутками, по этому его ирония приходилась не всем по душе. Подруга Кристины сказала мне наедине:

– Я всегда с ним чувствую себя неловко. Я не понимаю, шутит он или говорит серьёзно.

Она чувствовала себя дискомфортно. Остальные смеялись над всем, что он говорил. Просто нужно понять, что у него режим, а не конкретный выстрел. Если он настроен позитивно, то просто смейся над всем, что он говорит, а потом уже догонишь.

– А вы вообще, что-то едите? – спросил Юра и потянул Кристину за кофту, там, где должна была быть талия.

– Смеёшься? – ответили они, – знаешь, знаешь, как говорила наша «такая-то» Михайловна? – Кристина жестикулировала руками. – Она говорила открывайте рот…вот так. Да-да, открывайте рот, как рыбки в воде, вот так…и глотайте воздух, и наедайтесь. Как рыбки, воздухом.

– Больная что ли?

– Эй, не надо так. Она – женщина ответственная. Несчастная правда, алкоголичка, но большая молодец.

– Я о своей маме также отзываюсь, – сказал Макс.

Это тот гипермаркет, где работал я и Никита. Да, я всех сюда тяну. Мы катили тележку по центральной аллее в свете высоченных потолков. Лампы жужжат как комары – это слышно только ночью, когда сидишь в тишине на складе…з-з-з-з-з-з-з-з. Но сейчас их жужжание прерывалось нами и его как будто не существовало вовсе. Людей мало, охранников мало, один. За всю дорогу я увидел одного бывшего коллегу в служебном жилете, я его знал и помахал. Он был печален и с этой хренью для регулировки цены, что напоминает ЗЕВС из CS’ки… никогда не мог запомнить, как она называется. Наверное, он ждал нас, услышал по шуму, потому что когда мы проходили, его голова уже была повёрнута. Он не узнал меня. Ночью здесь странно, словно замираешь во времени и движешься в космосе одновременно. Люди напоминают привидений. Кристина ударила меня в плечо.

– Чё ты дерёшься?

Она сказала, чтобы я понёс её, тогда я увидел, что её подруга залезла в тележку и Макс толкает её по аллее. Я присел и отсоединил малышку от земли. Кристина сказала, что не так и залезла ко мне на спину.

– Ну, пошли, – сказал я.

– Давай-давай, старик.

Так я и держал её ноги, а мой член напоминал опытного лиса в сугробе из сухих листьев – он оценивал ситуацию.

– Кристина, ты не подохренела?! Ха-ха, – крикнула подруга.

Кажется, она потянулась и покачала головой. У неё плотные джинсы с большими дырками. Она несколько раз делала вид, что я лошадь и говорила «Иго-го» и указывала пальцем, куда шагать. Потом её подруга вылезла, я вернул Кристину на землю, и двинул в алкоотдел с остальными.

Тут же было бухло! В России подделывают всё и сразу особенно алкоголь. А учитывая санкции, так это совсем уж. Цифры подделок скачут до 50 % и это ещё нормально. Обычно это дерьмо мастерят не в главных городах, а близлежащих: если это Ростов-на-Дону, то варганят под Чалтырем и Самарском, если Пермь, то тоже наверно в каком-то ангаре неподалёку. Есть несколько зарекомендовавших себя официальных сетей, они клеят голографические этикетки. Некий знак качества. Надо смотреть такие. Тут всего хватало. С виски всё просто, а в вине я не разбирался ни-хе-ра, хоть и долбил его уже не первый год. Но я был рад этому, потому что только начнёшь разбираться, как испанское за 400 рублей будет уже без послевкусия миндаля и как-то не по статусу. От белого не охмелеешь, так что… В этом плане я доверял приложению. Есть тут одно – фоткаешь этикетку и выдаётся рейтинг, который сформировался как раз из тех знатоков, что пиздят про гвоздику и кожу. Но был такой не кайф возиться со всем этим дерьмом, что я просто взял вискарь со старой машиной на этикетке, нарисованной прямо под названием. Такие были на ранчо в двадцатых, в них ещё катали контрабанду. Ещё там красовалась надпись …CALIFORNIA, вся такая блеклая, и вся в заглавных буквах. Должно быть, неплохое бухлишко. Потом я взял вторую, потому что скидка – 55 % – это норм, и ещё, потому что у нас были контры с Америкой, а это бухлишко именно с тех монополярных земель.

Поймав мой взгляд, Юра подёргал тележку. Это была самая большая тележка из всех возможных.

– О, смотри какой транспорт.

– Что? – переспросил я и, не дождавшись ответа, снова поднял Кристину на руки и взвалил её жопу прямо туда, в обитель клетки для крокодилов, на дно тележки.

– Придурок! Что ты…

– Хватит давить всё там своими костями…и сухожилиями. – сказал Макс.

Кристина приподнялась и освободила из-под себя пространство, чтобы не подавить чипсы и попкорн. Юра что-то тихо у меня спросил про работу гипермаркета, какую-то фигню, я ответил. У Кристины прекрасная шея, такая тонкая и сильная одновременно, не как у странного лебедя, а как у человека, одарённого прекрасными женскими генами. Такую хочется обхватить ладонью и пожирать её взглядом. Максу нужно было что-то взять, а наша новая подруга примостила ноги бабочкой и точно знала, что способна вознестись.

– Лишаю всех привилегий, холоп, – повернулась она ко мне.

– Она лишила тебя твоих привилегий, братанч’к. Сечёшь, о чём я? Твоих яиц, – сказал Макс.

– Какие там яйца?! – Кристина раскрыла пачку с миндалём и достала два первых попавшихся орешка, продемонстрировав их нам на ладони.

– Именно их ты и съешь, – сказал я.

Она бросила их обратно в упаковку, хотя все думали, что она бросит их просто на пол.

– Знаешь, что делают с такими дрянными лошадьми? – Сказала Кристина.

– Дрянными девчонками?

– Их уебошивают.