Вечером Ирка заходит в кабинет от начальника и с ходу:

– Девчонки, сюда с Комсомольска едут. Давайте готовится. Он со своим замом едет.

– Я тебе говорила, что этот любовник, во! Тут и шуба и мебель или деньги. А то сидишь, ждёшь от Вовки тычки. Ладно, поедем, погуляем. Когда будут – то?

– Не знаю. Мне Анатолий Алексеевич сказал, чтобы приготовила им каустик и накладные.

– Давайте чай пить? – зовёт Ленка.

Чайник вскипел, и мы сели в своём закуточке завтракать.

– Сейчас, только досчитаю.

– Ну, что едут они? – спрашиваю.

– Да, в среду. Надо гостиницу заказать. Они, наверное, дня два или может один день будут.

Набрала номер гостиницы на телефоне:

– Мне, пожалуйста, гостиницу на 19. Да. Да.

Вечером домой пошли, двери закрываем. Вышли, идём вдоль управления. Тепло на улице. Солнце светит…

… Ну, вот так мы и живём, – вздыхает Ирка

– Девчонки, давайте ещё по одной. Ирина наливай. А хотите, я вам анекдот расскажу?– он смеётся и нам весело в закуточке.

– А что, может быть, есть, где попариться у вас в городе? Давайте в сауну.

Поехали в сауну. Сидим, выпиваем. Директор на обслуге:

– Вам ещё что-нибудь? Вот здесь будербродики. Водочка. Купайтесь.

Ирина заходит в бассейн. Классно… Мы с Ленкой сидим, разговариваем. А что ещё делать. Ирка, как всегда всё спонтанно. Купальников не взяли. Не голыми ведь купаться. Может быть, им и хотелось с нами такими голыми развлечься, не знаю. А хер с ними. Это ведь Ирке надо было. Мы так, за компанию. Она всё равно с ним в гостиницу отчалит. Посидели… Хорошо…

– Ну, что давай опять искать, кого-нибудь? Мы с тобою не успокоимся, наверное, никогда, – говорю я ей позже.

– Во, девчонки, профилакторий открылся, есть путёвки,– говорит Ирка, откинувшись на спинку кресла, покручиваясь.

– А кто ещё в профилакторий едет?

– Александрыч…

– А что с него взять-то? Только крутит и всё. Ни так, ни сяк. Выпить, он как конь, а отдохнуть ни-ни, – смеюсь в ответ…

…Стоим возле стены на танцах. Оглядываем зал. Пары танцуют. Весело. Музыка. Почти все со своими любовницами приехали. Ирка меня в бок толкает:

– Смотри, к нам идут, – отошла к ним, разговаривает.

– Они выпить с нами хотят.

– А потрахаться не хотят? Это кто?

– Да, прокурор и пристав, – шепчет она мне на ухо.

– Ты, что совсем опупела? Может ты им о своей жизни за бутылкой и расскажешь? Как каустик грузишь. Ну, ты, что совсем что ли? А вообще – то классно, с прокурором я ещё не пила. Было бы интересно посмотреть, как это с ним да переспать. Какая честь…

26.04.2011 года

миниатюра

Свет в конце дня

Вода металась под шумом ветра по дороге, что расстилалась по проспекту. Проехала одна машина, другая… и, всё стихло.

Утром стояла такая духота, что казалось, всё своё могущество наше ярило – солнце сбросило на наш город, а чем мы так провинились, мы, люди, шедшие на работу, так и не поняли.

Внезапно шум ветра в деревьях усилился, и набежала, откуда ни возьмись, огромная туча, чёрная с рваными боками и сверкающими огнями вверху, далеко за её колючими обрывками.

Я шла по тропинке в лесу. Зонт рвался из рук. Ни единой души. Мне стало страшно.

… Крик. Что это? Крик. Он повторился. Там, где-то вдалеке, за деревьями и… затих. Что это могло быть? Крик, ещё более протяжный рвался из-за взбешённых ветвей сосен и прятался в скучных серых листьях берёз, редких в этом месте.

Я остановилась. До домика в лесу было совсем недалеко. Я шла к дедушке. Он умел лечить от любых болезней и мне, не верившей ни в чьи заговоры, пришло на ум именно сегодня пойти к нему. Рассказывали, что он связывается с космосом, или ещё с каким дьяволом. Но я, не испугавшись ничего, решилась пойти к нему. Разве я могла знать, что пойдёт дождь. Утром о погоде не передавали плохих сведений. Солнце было яркое, раннее утро отдавало вначале свежестью трав, пение птиц было громким, а потом… раскалилось огромное светило и начало печь. Разве можно было подумать что-то другое о погоде и предстоящем дне, если день, такой прекрасный, разгорелся к полудню.

Не верить же мне к бабкиным поверьям. Мне уже немало лет, чтобы искать в деревенских заговорах радость жизни. А кто бы мог подумать, что я пойду лечиться к деду, старому, угрюмому, с согнутой спиной от тяжести лет. Не побоялась.

Слышала и о захороненных заживо, вернее уснувших летаргическим сном на кладбище. Но я шла не по кладбищу. Откуда тогда раздался крик?

Мне начало становиться страшно. Я пошла ещё быстрее. Ветки под ногами хрустели, и иголки от сосны рассыпались в разные стороны.

Вот показалась избушка. Маленькая и с покатой крышей. Местами кровля была совсем худая. Можно было подумать, что дождь лил прямо в доме. Но, нет. В доме было сухо. Пахло свежей травой. Словно её только скосили и сложили не в стог, а прямо в доме. Словно на сеновале.

Просто у деда на стенах висели разные травы.

– Ну, с чем пришла? – спросил меня кто-то из-за печи, – Не ворочай головой-то. Здесь я, за печью.

– Я,… дедушка, – начала было я и запнулась ( с кем же мне говорить-то), – Я к вам. Больно болезнь меня мучает. Кашель.

– Кашель?!… Да, это верно. Кашель. А что у тебя, спина-то не болит?

– Когда кашляю, да.

–Ну, тогда ты садись сюда. Да к печи. Погрейся пока. Дождь ещё долго будет.

– А что это за крик был в лесу? – оглядевшись по сторонам и увидев скамейку возле печи, присела я.

– Крик?!… Надо же, опять таки она кричит. Давно это было. Женщина одна. Похоронили её. А никто не спросил, жива ли была или нет. Уснула и всё. А она возьми и проснись среди ночи. Но ведь давно было. А кричит до сих пор ещё. Странно…

– Может просто кажется нам? Не может, после стольких лет кричать она. А не выкопали её?

– Где уж там. Так испугались за себя что ли или ещё отчего. Не знаю. Но выкопали ли её?… Кто его знает.

– А вы не боитесь здесь жить?

– Я?!… А чего бояться? Звери смирные. Даже волки не трогают меня. Уже привыкли. А остальные и подавно не будут трогать. Ну, что там у тебя? Кашель, говоришь…

– Да, – и я покашляла, сухим с громким сиплым вздохом.

Дед посмотрел на меня, послушал в спине, посмотрел на травы и…

– Знаю, что у тебя. Вот трава. Запаришь и выздоровеешь. А про крик не говори никому. Вдруг тебе показалось.