Шли недели… Саша с Алисой постепенно помирились, хотя поначалу перестали даже разговаривать. Сашу раздирала дикая ревность, он постоянно вспоминал эти фразочки: «оглушительно хорошо», «замечательный член» и «как будто трактором переехали». Уязвлённое самолюбие грызло изнутри, а в горле появился горький комок, который никак не хотел уходить. Его то и дело тревожили видения, в которых его Лисонька жарко обнимала то Андрея, то Макса, то безымянного доктора… В груди скреблись острые коготочки. Про Марию жена, видимо, не догадывалась, а, скорее всего, просто не могла представить своего столь юного мужа в объятиях едва ли не вдвое старшей женщины. Сам Саша отчего-то не считал свою неверность чем-то существенным, легко оправдывая себя обстоятельствами. Алиса по-своему жалела Сашу, и когда он в порывах какого-то непонятного ей мазохизма начинал выведывать подробности её измен, говорила, что, в общем-то, и не запомнила почти ничего, отвечая односложно и без деталей. Но он от этой недосказанности, наоборот, фантазировал себе самые жаркие сцены, а «даже не запомнила» относил на столь высокий градус чувств, что аж захлёбывался ревностью и съедал себя изнутри. В кровати он теперь вёл себя так: ложился на подушку, закинув руки за голову, и лежал, уставившись в потолок. Алисе казалось, что это – жест презрения, о чём она ему так прямо и заявила.

 —Саш, можно сколь угодно долго лежать, ручки за голову; меня это, конечно, задевает, но я-то уж потерплю… Но если ты соизволишь и проявишь хоть какое-то внимание к жене, то, уж точно, скорее получишь желаемое…

 —Вот это меня и злит!

 —Что??

 —То, что ты пытаешься представить дело так, что это – исключительно моё желание! Это как, знаешь, говорят: «она ему дала», «она ему не дала». Всегда не понимал такой дебильной позиции: как будто это мужчине только нужно, а она допускает или не допускает его к телу. Это, прежде всего, женщине должно быть нужно.

 —Глупенький, чтобы женщине тоже стало нужно, надо создать атмосферу, добавить романтики, поухаживать, пофлиртовать да и просто потрудиться…

 —Блин, а почему не наоборот?! Почему бы тебе меня не захотеть?! Самой! И не попробовать завести… – он всё ещё смотрел в потолок.

 —Ну ладно, давай попробуем! – она привычно устроилась поперёк его тела и извлекла на свет ещё вялый пенис.

 —Ну вот, я опять всё испортил. Надо, чтоб ты сама захотела, безо всех этих разговоров. А то получается, что ты захотела, потому что я об этом попросил. А я так не хочу!

 —Капризный ты какой!

 —Да уж какой есть! И вообще, тебе здоровенное такое орудие, наверное, нужно, а не этот мой…

 —Да ничего не нужно! Мне и твоего вполне достаточно! – отвечала она, разминая неспешно оживающее Сашино достоинство.

 —А что это тогда было про «замечательный член»?! Ты меня за идиота держишь!

 —Я совсем не то имела в виду! – выкручивалась Алиса, – Просто он очень умело им пользовался! Как говорится, лучше маленький и умелый, чем большой и неумелый, правильно?

 —Алиса, ты же, вроде, технический ВУЗ окончила, в этой перестановке двух случаев не хватает…

 —В смысле? – она не прекращала разминать и поглаживать.

 —В прямом! Всего, согласись, если быть объективной, есть не два, а целых четыре варианта, и любая женщина, скорее, расположит их в порядке предпочтения так:

– большой и умелый;

– маленький и умелый;

– большой неумелый;

– маленький неумелый.

 —Ну, допустим, не любая, – спиной ответила Алиса, вспомнив о проблемах одной их общей подруги, и поцеловала помаленьку набухающую головку.

 —Ну, почти любая. Ну, может, купим какой-нибудь фаллоимитатор или насадку? Это же может помочь?..

 —Нееее… Этого ещё не хватало! В меня всё это не влезет. Я вообще-то на самом деле боюсь всяких этих больших габаритов…

К этому моменту от ласк Алисы член уже обрёл размер и твёрдость, и руки Саши, всё-таки покинув изголовье, гладили и перебирали её волосы, щекотали спинку и деликатно касались ягодиц, при этом Саша искренне полагал, что его несмелые касания возбуждают жену.

 —Ай, щекотно!

 —Алиса, давай верхом?..

 —У-у, я устану!

 —Ну давай. Хоть недолго.

Она нехотя устроилась на коленях.

 —Нет, не так, попробуй на корточках.

 —Откуда ты…

 —Что???

 —Да нет, всё ясно… – бросила Алиса, очевидно, имея в виду, что Андрей ему всё в подробностях рассказал…

«Ей всё понятно… наверное, догадывается про Машеньку, или, даже, может, подсматривала… через сквозной балкон же можно…»

 —Да, так, садись… Вставь… Ох…

 —Нравится?

 —Да… Двигайся… Ох…

 —Кутёночек…

 —Ох… Лучше – ох! – «мальчик мой»!

 —Какой же ты «мальчик»?! – здоровый лоб вон вымахал!..

 —Ох!

 —Всё, я устала…

 —Слабенькая попалась…

 —Он плохо кончил! – съязвила Ли́са, укладываясь рядом.

 —Да уж, совсем не кончил…

Она ухватила член и, быстро затрепетав по нему вверх-вниз кольцом из пальцев, спустя минуту подытожила:

 —Нет, всё-таки кончил, но плохо…

* * *

Однажды, вернувшись в пятницу с работы (по дороге в баре он выпил бокал красного Franziskaner и видел ме́льком за столиком Марию с Андреем), Саша застал Алису натягивающей облегающее красное платье без лифчика и красящей ресницы перед зеркалом.

 —Ты куда собралась?

 —Не только я. Ты тоже собрался…

 —Да?! И куда это?

 —Никогда ты не помнишь… у Ани же сегодня дэрэ́!

 —О-о-о! Я не поздравил…

 —Я за тебя уже с утра звонила, поздравила…

 —Али́с, ты знаешь, я не хочу туда идти, помнишь в прошлый раз?

 —А что в прошлый раз?

 —Ну, эти её друзья… Они же все как один тупые!

 —Да уж, точно! Чего не отнять… Но ведь мы – школьные друзья, поэтому придётся по-тер-петь! – по слогам выговаривала она, подводя губы.

 —Ладно. Что мне надеть?

 —Я тебе что, нянька?! Откуда я знаю?! Прямо так иди!

 —Что, в деловом костюме?!

 —А что, вполне сойдёт. Только брюки погладь!!

 —Окей, подожди тогда… Но ведь я опять сожгу…

 —О, Господи! Хорошо, давай сюда!

* * *

За столом Аня посадила их, как самых дорогих и почётных гостей, по обе стороны от себя. Рядом с Александром оказалась вечно хохочущая толстушка, а Алиса соседствовала с двумя жутковатого вида парнями откровенно бандитской наружности. Ближайший, солидных размеров немногословный качок с бычьей шеей и огромными лапищами, неуклюже ухаживал за Алисиной тарелкой. Второй, напротив, сухопарый и жилистый «чёткий пацанчик» с порывистыми агрессивными жестами, никогда не закрывал рта. Устало снисходительно выслушивая очередной анекдот от толстушки Александр заметил, что ближе к концу празднования, когда спиртное за столом почти закончилось и Аня ненадолго отлучилась на кухню за следующей бутылкой, проворный хамоватый бандит бесцеремонно пересел на её место поближе к Алисе (Анюту это, впрочем, нисколько не задело и, вернувшись, она придвинула табурет и села рядом с Сашей). Теперь «братки» с двух сторон засыпали Лисичку вопросами:

 —А как такую красивую стройную тёлочку зовут?

 —Корову не знаю как. А лично меня – Алиса.

 —С третьей планеты?

 —Нет, из страны чудес.

 —Не знаю такой страны. Знаю страну удовольствий!

 —Это где? В Таиланде? Вы там были, мальчики?

 —Не, нам там делать не́чего: там одни пидоры и трансы! Мы тебе можем прямо тут такую страну устроить.

 —Мне муж всё, что надо, устраивает, – парировала Алиса, милостиво не прибегая к тяжёлой артиллерии в виде «страны пидоров и трансов».

 —И где же твой муж?

 —Так вот же он напротив…

 —А-а-а. А я подумал, что это – Аннушкин хахаль, вон как она с ним воркует! – в это время Аня действительно, спасая измученного Сашу от недовольной толстушки-хохотушки, склонившись, что-то неслышно рассказывала ему на ухо.

 —Годную он тёлочку отхватил, в натуре, Мишаня?

 —Да, красивая…

 —Хрена себе, только красивая?! Смотри, какие глазища! Во!!! А ноги-то, ноги! От ушей, Мишаня! – он показывал своими длинными руками, какие именно у Алисы глаза и ноги.

 —Ну хватит, ребята! Какие ноги? Они у меня вообще-то под столом!

 —А мы ещё раньше заметили, правда, Мишаня?

 —М-м-м.

 —А платье-то специально выбирала, задницей похвастаться! И правильно: Мишаня наш зачётные попки ценит!

 —Ну хватит, засмущали меня совсем!

 —Так ты ж этого и хочешь! И не́чего: попка что надо – ореховая!

 —Что я хочу, смущаться?

 —Нет, чтоб твою попку хвалили!

 —Откуда вы чего знаете? Про мою попку…

 —Да у Мишани глаз намётанный: ты, как вошла, он сразу выдал: «О, Петруха, – Петруха – это я, кстати, – зырь, какая попка роскошная!»

 —Вы действительно так выразились?! – удивилась Ли́ска, и мысленно Саша был в полной мере с ней согласен: ему тоже показалось это очень странным, но он своими ушами только что слышал последнее слово из уст похожего на питекантропа «Петрухи»…

 —Ну это, м-м-м…

 —Сказал-сказал, не сомневайся! А я что, я согласен: в такой зад я бы вдул – это точно!

 —Что-о-о???

 —Ланн, не обижайся. Это я так, любя. А чего лифчик не носишь?

 —Неудобно – вот и не ношу, а вам-то что?

 —Неудобно на сухую дуплетом… Это круто: значит, походу, ты – честная.

 —Почему это?

 —Ну многие бабы подсовывают там себе, увеличивают… А ты, такая: вон смотрите, соски у меня какие!!!

 —Что, видно разве?!

 —А ты, типа, не в курса́х! Сама, небось, спецом самое тонкое платье подбирала!

 —…

 —Кароч, Алиса, мы с Мишаней всё, что ты нам приготовила, заценили!

 —С чего это вам сразу?!

 —Ну а кому ж ещё?!

 —Может, я для мужа стараюсь?!

 —Ага, давай-давай, гони дальше! Особенно помаду ты для него подбирала, да!

 —А что, нормальный цвет…

 —Не придуривайся! С пола подбирала!!

В самом деле, ещё в коридоре, Алиса нечаянно уронила помаду и, спиной к комнате, на прямых ногах и на двенадцатисантиметровых каблуках, не сгибая ног, наклонилась за ней. Да, тогда в голове у неё метнулась мысль, что может кто-то смотреть, и надо бы нагнуться поизящней, но она ж тогда не знала, что смотреть могут эти! Тем не менее, несмотря на граничащую с хамством грубость этих мужланов, ей всё-таки были приятны их лесть и похвалы. В их совместной жизни Саша всегда бывал до чрезвычайности скуп на комплименты, и их приходилось буквально клещами вырывать у него изо рта. Когда на празднике Макс отпустил комплимент её попочке (Лена тогда даже обиделась), это ей настолько польстило, что отчасти именно поэтому она одна поехала к ним в тот вечер. И, в сущности, эти двое всего лишь говорили на своём, родном для них языке, который она, в общем-то, привыкла регулярно слышать по субботам. Вот почему Алиса не обижалась, и, кроме того, ей даже нравилось испытывать в животе появившуюся приятную пульсирующую пустоту. Если бы сейчас Саша возмутился и вмешался, а он, конечно, мог за́просто, и им пришлось уйти, ей было бы жаль расставаться с привычным ощущением полётного восторга от сознания своей привлекательности для мужчин вокруг. Но Саша, судя по всему, словно бы вовсе не замечал, как её неприкрыто кадрят эти братки, и о чём-то разговаривал с Анной. Она уже давно замечала, что муж обладает очень узконаправленным вектором внимания: он мог не увидеть солонки, стоящей рядом с чашкой, на которую в упор был обращён его взгляд, поэтому его было совершенно бессмысленно просить принести что-нибудь из другой комнаты, по той же причине Саша легко мог не слышать их разговора, так как внимательно слушал Аню. «О чём они, интересно, говорят? Ну уж вряд ли Анька рассказывает, какая у него попка!»

 —Чего задумалась? Мужа испугалась? Не беспокойся. Он, вроде, не против!

 —Почему это я испугалась? Он не такой!

 —Просто ты так уставилась… И как он, нормальный мужик? Круто дерёт?

 —Что дерёт? Нет, он мирный.

 —А, ну тогда тебе не повезло…

 —Нет, наоборот повезло!

 —Что, не любишь это дело? – Пётр похлопал по сведённым в кольцо пальцам, – А то вон Мишаня может помочь открыть новые горизонты!

 —А чего сразу Михаил? И о каких горизонтах вы говорите?

 —Каких-каких, в сексе, конечно. Ну и я, ясен пень, не пальцем деланный, могу прилично так палок накидать.

Самое ужасное, что Алиса прекрасно понимала, что именно они говорят, и притворялась лишь для вида и чтобы не дать им слишком уж разогнаться.

 —Пока Миша горизонты открывает??

 —Могу и пока, могу подождать, пока откроет, могу сначала накидать для разминки. Так даже лучше. А то без разогрева у Мишани может и не прокатить.

 —…?

 —Ну у Мишани открывашка больно серьёзная, может горизонт с непривычки завалить!

 —Да лааадно!

 —Что, не веришь? Можем доказать.

 —Что, прям сейчас докажешь?

 —Нет, давай чуть попозжа́!

В течение всего вечера они раз от разу подливали Алисе в бокал «винишка», да и сами выпивали вместе с ней. В своём хамоватом стиле Пётр постоянно тараторил, подкалывал, хохмил и говорил ей сальные комплименты, а Михаил почти не проронил ни слова, Алиса даже было заподозрила, что вовсе не возбуждает его интереса, но однажды, когда она положила руку на колени, он накрыл её своей лопатой. Скорее от неожиданности она выдернула свою ручонку, и широкая ладонь осталась на её ноге. Он не тискал и не гладил, но свинцовая тяжесть приятно грела бедро, и эта жаркая уверенная неподвижность действовала безотказно. За шутками и разговорами незаметно наступил поздний вечер, и в следующий раз очнувшаяся Алиса, оглянувшись, обнаружила, что, кроме них троих, за столом никого нет, а Саша с Аней закрывают дверь за последней уходящей парой. Алиса поднялась и присоединилась к провожающим.

 —До свидания! Всё было так вкусно! Ты такая мастерица!

 —Да ладно вам! Это салатики из магазина!

 —Счастливо оставаться! Приходите к нам с мужем, через месяц ему тридцатник, закатим застолье не хуже!

 —Обязательно! С наступающим! И вы приходите! Я всегда рада!

Когда уходящие гости вышли к лифту, Михаил вполголоса спросил у Ани:

 —Ань, водка осталась?

 —Ой, Миш, кажется всё… Давай, подожди, я сейчас провожу и сбегаю!

Здесь подключились уходящие:

 —Куда ты, Аннушка, по такой темени попрёшься!!! Давай лучше, отряди какого-нибудь жентельмена с нами. Мой-то за рулём, он не пил вовсе: отвезёт до магазина! Ну что, жентельмены, кто поможет даме?

Тут-то, конечно, и вызвался Саша:

 —Правильно, Анечка, давай я сбегаю. Да ещё отвезут!

 —Спасибо. Подожди, я тебе денег дам.

 —Не надо. – вмешался Михаил, – Вот, держи. Купи две. И вина штуки три.

 —Фигассе, вы разогнались! – заметила Аня.

 —А то!

* * *

Купив по списку спиртное (по району покатались прилично, обнаружив открытым только один супермаркет довольно далеко от Аниной высотки), Саша пешком возвращался обратно с двумя позвякивающими пакетами (свою машину они оставили дома и приехали на метро, чтобы спокойно выпивать, не беспокоясь, а уехать на такси). Вся эпопея в результате занимала уже не меньше часа, когда, наконец, Саша нажал кнопку звонка. Ему долго не открывали, и Саша позвонил второй раз. Ещё через минуту кто-то закопошился, щёлкнул замок, и дверь приоткрылась на цепочке. В квартире было темно, слышалась музыка, голоса и какая-то возня. Саше показалось, что он слышал, как вдалеке Алиса, кажется, произнесла «Петя, не надо» таким голосом, как будто умоляла перестать рассказывать что-то уморительно смешное… Михаил – так, кажется, звали этого гороподобного Аниного приятеля – похоже, даже не узнал Сашу:

 —Чувак, извини, ты не вовремя… Потом приходи. Завтра.

И захлопнул дверь.

Опешивший Александр в растерянности помедлил, но всё ж таки позвонил снова. Дверь вторично приотворилась на цепочке:

 —Чего тебе опять?

 —Вы меня, наверное, не узнали, я же ходил за спиртным, вы же сами деньги давали, вот… – он протянул пакеты.

 —А, точно, давай… – амбал забрал пакеты, затем настежь открыл дверь, но, загородив проход собой, вышел из квартиры сам. На нём была футболка чёрного цвета с Че Геварой – «Надо же, продвинутый бандит» – и синие джинсы.

 —Спасибо тебе большое… Пойдём, покурим. Он обнял Сашу за плечи, и они вышли на балкон подъезда.

 —Ты не обижайся. Не узнал. Бывает… Курить есть?

 —Не курю.

 —Блядь! Слушай, будь другом, сбегай. Совсем кончились! Вот деньги. Marlboro. Красные и белые. А то как без курева…

 —Ну хорошо…

 —Спасибо тебе, братан! Как она сказала… Ты – настоящий жентельмен!

 —Это из мультфильма какого-то. А как там Алиса с Анной?

 —Алиса? По-моему, отлично. И Анна тоже, кажись, неплохо. Жена, видать, обижается на тебя. – «Надо же, даже этот заметил…» – Нельзя так с бабой. Бабе, ей ведь что надо? Обязательно надо похвалить, какие у неё классные сиськи и жопа, и впердолить, блядь, как следует, по самые помидоры, да почаще драть, правильно я говорю? – со смехом выдал он.

 —…

Не в силах выносить вековую мудрость Михаила, Саша поспешил к лифту. Минут двадцать побродив по незнакомым окрестностям, он пошёл к единственному дальнему супермаркету, который знал. В результате только часа через полтора он опять стоял у Аниной квартиры. На этот раз дверь открылась так быстро, как если бы за ней караулили. Всё также, на цепочке. Но теперь по ту сторону оказалась Анечка.

 —Привет, Ань. Что вы все с цепочкой открываете? Бандитов боитесь?

По-моему, их нечего бояться! Они не придут! Знаешь, почему? Потому что они уже́ внутри!!! Слушай, я сигарет купил! – выпалил он весело и на одном дыхании.

 —Давай мне.

 —В смысле?

 —Давай мне сигареты, я передам.

 —Зачем??? Пусти меня.

 —Сашенька, не надо тебе сюда. Давай, лучше я к тебе выйду.

 —Да что ты в самом деле?! – Саша всё же вынул из карманов две пачки, и было протянул их в щель, но так и застыл с выставленными руками. В квартире на этот раз не играла музыка, и он уже давно сквозь их разговор слышал возню и шумное сопенье, но тут внезапно раздался громкий томный и болезненный стон Алисы, а затем громкий голос скомандовал:

 —Расслабься, блядь, я сказал! – и вслед за этим раздался звонкий шлепок пощёчины.

 —Что у вас там делается?! Аня!!!

 —Ладно, Саш, заходи. Только пожалуйста, я прошу тебя, без эксцессов. Здесь никакого насилия нет, это правда, я обещаю… – Анна сбросила цепочку, и Александр шагнул в темноту прихожей.

* * *

Он сразу же погрузился в атмосферу множества горячих шумных дыханий, постанывания, вздохов, скрипов и шевелений. Глаза, ослеплённые дневным светом подъездных ламп, медленно привыкали к сумраку. Вход в большую комнату располагался напротив, двойные двери были открыты настежь, а диван и всё, что на нём делалось, ярко освещалось настенным бра и торшером, и Саша мог во всех деталях рассмотреть происходящее. Он увидел свою жену, порозовевшую, разгорячённую, сидящую верхом на могучем торсе Михаила и скребущую ногтями берет Че Гевары. Как раз в этот момент её грубо заломили назад так, что она запрокинула голову, и взгляд приковался к ходившей буграми спине под чёрной футболкой, часто сжимающимся ягодицам и здоровенным яйцам, которые ритмично мотались и шлёпали по откляченному заду Алисы. Что ни говори, грубость открывшейся его взгляду картины зашкаливала, и разыгрывавшаяся сцена более всего походила именно на изнасилование, несмотря на слова Ани.

Но тут Алиса выдала:

 —Ох, мальчики, как классно! Трахайте меня, да! – а дальше ещё что-то, переходящее на визг, – Ещё, ещё! Да, так! – и это, конечно, полностью исключало изнасилование.

В это мгновение, словно опасаясь, что Саша выйдет на мизансцену и скажет «Вот, я вам сигарет принёс», Аня отобрала у него порядком смятые пачки и положила их на зеркало. Александр покорно отдал их ей и, по-прежнему не опуская рук, стоял и следил за тем, как два бандита в чёрном наотмашь трахают его покорную и, по-видимому, вполне счастливую жену. Это было совершенно очевидно не только по выкрикиваемым обычно достаточно сдержанной Алисой словам благодарности, мольбам и непристойностям, но и по всей пластике движений: как правило, скупая на телесные проявления страсти Алиса (когда она изредка разок поддавала ему навстречу, Александр от неожиданности и восхищения, как правило, изливался тут же) вела себя совсем иначе: по-кошачьи выгибала спину, крутила попкой, запрокидывала голову, её таз волной встречал чужую плоть и ввинчивался, принимая в себя вожделенные стволы. И один из них в особенности привлекал Сашино внимание.

* * *

Однажды они с Алисой забрели в полуподвальный сексшоп и весело угорали над многочисленными экспонатами. Это был единственный раз, когда Саша услышал мат из уст жены: