– Саню не трогай, девушка, не надо так! Он меня спас, пёр на своём горбу! Сань, поговори же ты с ней… Давай, а то мне фигово…

– Да чего говорить, щас сгребу и притащу! – Санёк бодро сделал несколько шагов к Наде, поднялся по ступеням, явно намереваясь исполнить угрозу. – Где там? А ну-ка…

Неожиданно остриё копья упёрлось ему в грудь – Надя тоже пошла навстречу, решив, что терять нечего и нужно бить первой. Мужчина вздрогнул и замер, вскинув руки:

– Эй, ты чего? Совсем дура?

– Я не хочу помогать! – процедила сквозь зубы Надя. Руки у неё взмокли. Она так сильно вцепилась в древко копья, что даже реши Саня вырвать его, не сумел бы.

– Да не мне же, Юрке помоги. Слышь? Он мужик хороший, лошадей держал. Разве сможет скотина у дурного человека жить? – в голосе Сани послышалось отчаяние. Казалось, он просил первый раз в жизни. – Слово даю, не трону тебя! Загнётся ведь мужик. Ну!

Надя надавила копьём ему в грудь, заставляя отойти назад.

– Да твою ж мать! – Санёк отступил. – Надо ж было такую идиотку встретить… Чего ж ты стоишь? Отмороженная что ли? Людям помогать не научили в детстве?

Укол в совесть сработал. Только вот стоило ли верить в это, после печального опыта недавнего прошлого? Надя облизнула пересохшие от волнения губы:

– Фонарь есть? Посвети.

– Зачем? Женихаться не собираемся!

– Свети, давай! Покажи себя и его рану! – рявкнула она так грозно, как только смогла.

– Вот зараза! – выругался Саня. – Докапываешься зачем-то!

Юрец закашлялся, со свистом вдыхая воздух:

– Саня, быстрее… Зараза, мне как-то херово вдруг стало… Сильно…

– Чёрт подери! Щас я! – мужчина кинулся к спортивной сумке и через мгновение осветил своё лицо лучом фонаря. – Ну. Вот они мы, – пятно света перешло на Юру. – Всё? Довольна?

Санёк оказался щуплым типом, лет сорока, в потёртой синей дублёнке. Он был вёртким и резким. Каждый раз, когда мужчина совершал очередное движение, оно казалось обманкой: будто на самом деле он рванёт в другую сторону. Опоясанный двумя барсетками, чем-то плотно набитыми, с пустой кобурой через плечо, Саня напоминал умалишённого, путешествующего по дорогам мёртвого мира.

Юра был его ровесник, но казался намного старше. Лицо прорезали морщины, от этого взгляд становился тяжёлым, и сразу хотелось отвернуться. Неестественно бледный, он сидел у стены, то сильнее покашливая, то затихая совсем. Шея Юры была неумело замотана тряпкой неопределённого цвета, весьма схожего с запёкшейся кровью. Мужчина зажмурился, когда Саня посветил на него, и поправил обмотку на шее, словно не желая показывать рану.

– Откуда вы?

– «А вы откуда?» – передразнил Санёк. – Что за допрос? Какая нафиг разница?!

– Куда вы идёте? – настойчиво повторила Надя.

– Пытаемся добраться до лагеря!

– До какого лагеря?

– До обычного! Ты издеваешься? Все знают, что нужно идти в лагерь! – Саня направил свет фонаря Наде в лицо, и она недовольно заслонилась рукой. – Что рассказать тебе, товарищ следователь? Что мы были строителями? Рассказать, какие дома строили?

– Не нужно.

– Тебя попросили помочь! Иди сюда, давай, помогай! Я тесты твои прошёл!

– Убери свет! Слышишь? – как можно спокойнее произнесла Надя. Она немного тянула время, Юра издавал странные звуки, уже едва ли походящие на человеческие. Подходить ближе означало попасть в зону риска. – Мне нужно узнать, как он получил рану.

– Порезался.

– Брился? – раздражённо усмехнулась Надя. Внутри пружиной разворачивалась уверенность. Заколоть копьём тощего она точно сможет, а второй и так не жилец, с ним особых проблем не будет. – Покажи его рану!

Саня заколебался. Луч фонаря медленно, будто нехотя, пополз к ногам Юры, а потом осветил его грудь, на которую изо рта капала кровавая слюна. Мужчина был в отключке.

– Вот чёрт! Юрец, Юрец! – Саня подскочил к другу, встряхнул его, ухватив за грудки. Луч заплясал по стенам и потолку, вызывая непреодолимое чувство тошноты. – Ему хуже! Он отрубился! Чёрт!!! Что же делать? Что?!

Надя подалась вперёд и обмерла, увидев на шее Юры кровавую дыру с вырванным куском мяса – от хватки Сани повязка сползла, открыв страшный секрет. На синюшной коже были видны глубокие следы укуса.

– Он был заражён всё это время! Ты зря тащил его! – Надя была напугана. – Ты теперь тоже можешь быть болен!

– Что сказала? Дура! Из-за тебя всё это! Ты, сука, тянула время, пока он истекал кровью! Твою ж мать! – мужчина орал так, что закладывало уши. Казалось, со смертью друга он потерял рассудок. Теперь ничего не сдерживало Санька от того, чтобы убить девушку.

Мужчина с рёвом отчаяния, словно на самом деле был оборотнем, а не человеком, в два огромных шага преодолел пять ступеней. Надя не успела понять, как он смог так быстро оказаться рядом. Копьё полетело в сторону, будто игрушка, а потом мужчина отвесил ей удар по лицу.

Надя не успела защититься и отлетела, ударившись головой о стену. Охнула от боли и осела на пол, скрючилась. Хотя кулак прошёл по касательной, скула внезапно онемела. От страха у Нади поплыло всё вокруг, показалось, ещё секунда и она потеряет сознание. Пятно света от фонарика нервно плясало на полу около её ног, Саня орал, размахивая руками:

– Юрец не может умереть! Он дружбан мой! Это ты виновата, из-за тебя ему стало хуже!

– Он один из них! Посмотри на него! Посмотри! – сдавленно просипела Надя.

– Заткнись! Убью, стерва! Тебе теперь не жить!

Надя попыталась отползти. Без того скудные навыки борьбы мгновенно забылись, позорно уступив место страху. Исчезли все мысли, даже о защите Тани, вопреки всем клятвенным обещаниям. Со звенящей головой она отползала, надеясь, что найдёт что-то для обороны, а про нож в сапоге даже не вспомнила.

Саня ревел зверем, то порываясь тормошить друга, то возвращаясь и навешивая девушке новых ударов. Мат неожиданно отрезвил Надю. Внутри у неё развернулась обида, а потом и бешенство, придавшее сил.

На удивление Сани, девушка вдруг начала отбиваться. Сначала хаотично молотила руками и ногами, а когда ей удалось несколько раз болезненно куда-то попасть, мужчина выронил фонарик и рухнул на колени. Торжествуя, Надя приготовилась отвесить ему «пенальти» и, придерживаясь за стену, начала подниматься… Как вдруг в тусклом луче увидела тёмный силуэт, медленно поднимающийся по лестнице. Он едва стоял, будто вот-вот собирался рухнуть, и направлялся в их сторону.

– Сзади! – сбивчиво выкрикнула она, но фраза смазалась от нового удара Санька. Кто поверит в старый киношный трюк в самый разгар драки?

Пропустив ещё удар, Надя оказалась придавлена к стене. Саня явно намеревался её придушить, но спас плотный ворот свитера и шарф. Из последних сил девушка вцепилась мужчине в лицо, стараясь разодрать щеку и ухо, и втыкая пальцы ему в зажмуренный глаз. В это были вложены последние силы. Цепкие руки сжимали горло Нади, и до смерти оставалась пара секунд. Дёрнувшись, она последний раз отчаянно – сильно тыкнула Сане куда-то под веко ослабевающими пальцами, и мужчина вдруг невольно ослабил хватку.

– Сука, что ж ты делаешь?! – он перестал душить и встряхнул её словно мешок, приложив головой о стену. Девушка слабо вскрикнула, попыталась разжать его руки, но не вышло. Замычала, не то умоляя, не то желая вдохнуть ещё разок.

Неожиданно в темноте сверкнула яркая вспышка, и громыхнул выстрел. У Нади заложило уши, а Саня со стоном повалился на пол, скрутился, схватившись за бок:

– Твою мать! Что за хрень?! Кто шмоляет?! Кого ты ещё притащила с собой сюда? Сука-а…

Не дожидаясь, пока мужчина очухается, Надя, шатаясь, пошла в сторону кабинета. Там на пороге замерла Таня с пистолетом в руках. Недолго думая, она затолкала девочку обратно, захлопнула дверь и привалила стеллаж.

Санёк тяжело поднялся, придерживая рану:

– Мелкая стреляла? Пиздец, что за дети пошли! – неожиданно он замер, услышав странный звук позади себя.

По лестнице с утробным хрипом уже поднялся Юрец. По подбородку текла кровавая слюна, движения были мягкими, почти плавными, – тело ещё не успело закостенеть, и было машиной, готовой убивать.

На лице Санька появилось выражение ребёнка, напуганного страшной сказкой на ночь. Он отступал, в ошеломлении опустив руки, не в силах заставить себя бороться с Юрой. Свет фонаря бросал на лица бывших друзей ломаные тени, делая происходящее ещё более нереальным.

Около лестницы валялось копьё – единственная возможность успокоить мертвяка. Саня дёрнулся, метнулся через перила вниз, ещё не уверенный, что удастся, но понимая, что хочет жить. Спрыгнул неловко, подвернул ногу, но стал ближе к оружию. Самодельное копьё оказалось достаточно крепким и весомым, и теперь Саня обрадовался ему.

Юрец, потеряв цель, остановился и медленно повернулся на месте. Принюхался, глубоко втягивая воздух. Саня замер, столкнувшись взглядом с товарищем. На секунду показалось, что в его глазах осталось что-то разумное. Они пока не заплыли и не налились кровью, как у мертвяков, которых Саня видел прежде. Внутри затеплилась отчаянная надежда.

– Юрка? – дрогнувшим голосом спросил он. – Юр, ты в порядке?

Мертвяк замычал, будто отвечая. Сделал несколько шагов в сторону Сани, остановился, протянул руки и перевалился всем телом через перила, словно срубленное дерево. Мужчина инстинктивно успел выставить копьё. Оно проткнуло плечо мертвяка, разворотив ключицу. Кости и плоть распались легко, как переварившееся мясо в кастрюле у нерадивых хозяек. «Почему так?» – запоздало подумал Саня, потеряв пару драгоценных секунд. В следующее мгновение мертвяк дёрнулся и с силой вцепился в него…

Слова не сразу дались Наде. Она жестами велела Тане побросать вещи в рюкзак, забрала из взмокших ладошек пистолет и подтолкнула к окну.

– Пойдём… туда, надо уходить…

За дверью слышались звуки настоящего сражения – мат Сани и вой мертвяка пробирали до мурашек. Кто бы из них не победил, опасность была велика. Таня зажимала уши руками, но, к счастью, молчала, не плакала.

– К машине! Надо наружу… Скорей…

Надя открыла окно и помогла девочке выбраться. Потом начала перелезать сама, и в это время за дверью всё стихло. Девушка на мгновение задержалась, пытаясь понять, чем завершилась схватка, но решила не испытывать судьбу.

Снег под ногами хрустел громче обычного, когда они в полной темноте добирались до машины. Таня, как назло, то и дело падала. Надя и сама еле шла: ноги, отбитые тяжёлыми ботинками Сани, стали похожи на гири. Она терпеливо, раз за разом, помогала девочке встать, и они шли дальше.

Таня торопливо забралась на заднее сиденье и устроилась в одеяле, укрывшись с головой. Через небольшую дырочку в ткани с волнением смотрела, как Надя пытается завести «Таурус», многократно поворачивая ключ зажигания. От этого томительного ожидания тревожно билось сердце, подскакивая внутри. Когда машина, наконец, ожила, стало не так страшно, спасение показалось совсем рядом.

Над полем раздался крик. Саня, изувеченный, покусанный, двигался по их следам и что-то орал, сотрясая воздух. Надя вздрогнула. Мысленно она уже успела проститься с ним. Из-за ран мужчина двигался странно, часто падал, полз и снова вставал…

Фырчащее авто резво тронулось с места, словно живое существо, которому передался страх хозяина. Надя мысленно возблагодарила всех богов сразу за то, что они покидали жуткий завод живыми. «Таурус» прыгал по ледяным кочкам, уверенно двигаясь в темноте.

Какое-то время Саня был виден в зеркало. Надя опасалась, что он нагонит их – мужчина орал вслед как сумасшедший, матерился, от бессилия кидался снегом, потом упал и больше не поднялся…

– Он отстал? – не высовываясь из-под одеяла, спросила Таня.

– Да, – сипло отозвалась Надя.

– Не догонит?

– Нет, уже нет. Дай мне воды… Там где-то фляжка…

– Ты на меня будешь ругаться? – Таня принялась рыться в вещах, попутно оценивая, что за консервы они везут.

– Да, буду. Только потом.

– Ладно, – вздохнула Таня. – Ой, а у тебя синяк на лице.

– У меня сейчас всё тело болит, чего уж про лицо думать, – Надя жадно начала пить из фляжки, косясь на тёмную дорогу. Горло саднило, казалось, стало труднее дышать.

– Тебе некрасиво с синяком, он красный какой-то. Давай больше не будем спать на заводах, ладно? Там страшнее, чем тут!

– Да уж… Не будем! – девушка бросила пустую флягу на соседнее сиденье, крепче сжала руль. – Мне тоже не понравилось.

– Ну ещё бы! – философски кивнула Таня и убрала фляжку обратно. – Ты палку потеряла. Но не грусти мы новую найдём. Хорошо, что еда осталась.

Жестокий мир иначе взращивал детей. Более шустрыми, способными, сообразительными, но во многом – равнодушными к чужим бедам и жестокими. Это было трудно принять, но Надя знала, что так нужно, что этот жуткий период людского мора однажды всё равно закончится. Дети вырастут, станут героями войны с эпидемией, и начнут растить своих детей. Они будут лелеять их как хрупкие цветы, оберегая от всего на свете.

Все истины были верны и неверны одновременно, – Надя уповала лишь на ту, что открывалась ей в каждом из дней, не выстраивая больше своего далёкого будущего, живя лишь в «здесь и сейчас».