Глава 4

Заточка – заостренный с одного края, трехгранный напильник,

вошедший в лист Царской Тайной Канцелярии,

как одно из самых вульгарных и банальных орудий

для умерщвления особы царской крови.

Наш батюшка был примерным воякой. Младший сын небогатого, но знатного рода, он не наследовал ни титула, ни денег и вынужден был сам пробивать себе дорогу в жизни. Женился рано, по любви, на бойкой дочери помещика-соседа и увез жену в бедную офицерскую квартиру в суровый и неприступный Южный град, где темпераментные басурмане издавна не давали честным людям пожить спокойно.

Время, проведенное на горных рубежах, преподнесло батюшке несколько серьезных ран, звание командира Первого Южного гусарского полка… и трех дочек.

Как и всякий вояка, рано или поздно выходящий в отставку, тогда еще подпоручик Луговской, втайне мечтал обучать сына размахивать саблей, но судьба наградила его нами. Возможно, не совсем «увы», так как из нас троих только Нэнси, не проявляла интереса ко всему колюще-режущему, за вычетом столового серебра. Мы с Мирной охотно учились стрелять, фехтовать и ездить верхо́м без заморского дамского седла.

Маменька сквозь пальцы смотрела на наши развлечения. На Юге к подобным интересам благородных девиц принято было относиться с пониманием. В пограничном городе, окрестности которого регулярно подвергались нападению разбойников-басурман, за оружие приходилось браться всем, вне зависимости от пола и возраста. Даже мы с сестрицами за свой недолгий век пережили два штурма и одну длительную осаду, прерванную войсками цесаревича.

И ежели Мирну просто тянуло на то, что делать было как бы неприлично, то я со всей серьезностью подошла к обучению. За свою жизнь и честь, случись чего, я вполне спокойна. Если не отобьюсь, так хоть живой не дамся. Чтобы как-то отметить мои успехи, батюшка подарил мне шпагу на шестнадцатые именины. К тому моменту мы уже жили в Озерном крае в имении, и маменька, возобновившая старые знакомства, успела вспомнить правила политесу и была страсть, как недовольна таким подарком. Однако, я была просто счастлива. Оружие, заказанное специально для меня, пришлось как раз по руке, в отличие от папенькиной именной сабли. Тяжеленная зараза, только один раз да с двух рук и размахнуться! А потом бросить наземь и бежать, опозорив честь мундира.

Тьфу, какой мундир! Нет у меня никакого мундира, и не будет…

Хотя, чем, по сути, бальное платье от мундира отличается? Да ничем. Предназначение у него такое же: «род войск» определять. Раз светлое – значит, девица, родовых каменьев нет – значит, либо бедна, либо из младших дочерей и так далее. Неудобная штука, платье, хоть и красивая! Один раз надела и…

…что-то случилось с моим новым бальным платьем. Не помню.

И со мной тоже что-то случилось… Я в этом странно уверена.

Медленно открыла глаза. Осмотрелась. Судя по картине за окном, удачно не закрытым шторой, я в западном крыле царских палат. Второй этаж, кажется, третьи гостевые покои.

Я невольно хмыкнула, оценивая заново свою осведомленность. Ведь даже план палат могу нарисовать, хоть сей же час, только бумагу дайте!

Во время мятежа живший на тот момент в Южном цесаревич (бесславно бежал на войну от папенькиных гулянок) вернулся в стольный град вместе Первым Южным гусарским полком. Казалось, что может сделать в стольном граде, раздираемом междоусобными распрями, один полк легкой кавалерии?

Но на Юге знали, что делали, отдавая Его Высочеству лучшее, что у них было, фактически оставляя драгун крепости без «глаз и ушей». Закаленные в боях на чужой земле, привыкшие к разведывательным вылазкам и внезапным атакам, бравые вояки под командованием нашего батюшки, неумолимо наводили порядок в столице, продавая собственные жизни по одной за дюжину.

Цесаревич плохой памятью наделен не был. Не забыл он в победный час ни града Южного, поддержавшего наследника в не самые спокойные для себя времена, ни простых вояк, принявших присягу и вернувших цесаревичу власть, принадлежавшую тому по праву рождения.

Для Южного год и впрямь выдался нелегкий: пользуясь сумятицей в стольном граде, подняло голову Островное царство, издавна бывшее младшим братом и союзником. Сторговавшись с басурманами, напали они с двух сторон на славный Южный град, и ежели бы он пал, ничто не спасло бы земли царствия от разграбления. Мне было всего десять, Мирне – тринадцать. В конце улицы, на которой стоял наш дом, дождевая вода собиралась в лужи. Мы пускали там кораблики, и из нее же пили воду, когда осада затянулась… На зубах скрипел песок, а с площади тянуло паленым.

Так, вдыхаем, выдыхаем и продолжим перебирать то, что вспоминается.

Царской волей наш батюшка был назначен новым генералом от кавалерии, и, пользуясь затишьем в столице, повел войска, примкнувшие к его полку в столице, обратно на помощь Южному. Его Высочество остались охранять добровольцы из Первого Южного гусарского полка, переименованного после пополнения в Софийский гвардейский полк.

Удачная кампания под Южным поставила на колени и восставшее под шумок Островное царствие. Правящей семье было отказано во власти. В наследники прочили царевича Елисея. Женившись на островной царевне по возвращении из заморского Университета, куда его отправили от греха подальше на мир поглядеть, он стал бы полноправным властителем маленького царствия. Имя того, кто сохранил жизнь Его Высочеству в охваченном мятежом стольном граде так и осталось загадкой. Вот только… что вернется чудом выживший царевич совершенно никчемным, никто предположить не мог..

По возвращении из Островного царствия батюшка забрал нас из царских палат, где мы жили после освобождения Южного, и подал в отставку. За воинскую доблесть и личную выслугу генералу Луговскому был дарован княжеский титул и поместье, предыдущий хозяин которого потерял голову вскоре после провала восстания.

Отца жаловала царская семья, хоть он давно оставил службу, мы с сестрами имеем внушительное приданое, а маменька, будучи при дворе статс-дамой само́й царицы, сохранила, живя в Озерном крае, все важные связи, но семья наша привыкла жить скромно. Слишком свежи были в памяти, насыщенные событиями дни в Южном граде.

Подведем итоги: я помню семью, уверена, что у меня две старшие сестры, Нэнси и Мирна. Могу бесконечно рассказывать историю нашего царствия и на раз отвечу, чем различается мушкет и кремниевое ружье. Да что там отвечать-то. Мушкет – такая здоровая штука, которую зарядить человек может только стоя, да и то, имея при этом поистине богатырское сложение. А вот облегченное кремниевое ружьецо времен царя-Реформатора, заряжу даже я. Оно от охотничьего ничем и не отличается, а из этого добра я, вроде как, неплохо стреляю.

Так что получается, я убивала зайчиков? Нет, вроде бы нет… Деревянная мишень, на которой тренируются царские гвардейцы, по лесу не бегает и морковку не жует.

Так не отвлекаемся, потому как имеется проблема куда серьезнее… зайчиков. Есть одна вещь, которую я ну никак не могу вспомнить!

Кто – я?

Цены бы мне не было как разведчику: знаю кучу тайн царского двора, и при этом даже собственное имя вспомнить не в состоянии!

Я шевельнулась.

Ой, больно! Да уж, здравие мое явно оставляет желать лучшего. Голова гудит, плечо тщательно замотано, рука почти безжизненно висит на перевязи. И что характерно, я совсем не помню почему.

Очередная выходка? Да нет, тогда в кровати бы лежал кто-то другой, я себе не враг.

Кажется, были танцы… Точно, были, но откуда тогда такие боевые ранения?! Танцую я, конечно, далеко не мастерски, но и не так плохо, чтобы встречать следующий день со сломанной рукой! Или она не сломана?!

Я неловко, одной рукой, растянула шнуровку на груди, и заглянула под рубашку. Бинты, покрывающие предплечье в нескольких местах, потемнели от крови.

Какого ле…

Что же я там делала на этих танцах?!

Воображение рисовало картины, одну хуже другой. Но прежде чем волны паники успели захлестнуть меня с головой, в дверь вежливо постучали. Я насторожилась: выяснять, что еще я не помню, не было никакого желания.

Но все же, лучше раньше узнать, чем, когда грянут неприятности. Уверенность, в том, что они грянут, и совсем скоро, объяснению опять-таки не поддавалась.

– Войдите, – мрачно сообщила я двери.

В ответ на пороге возникли две знакомые девицы.

– Отвратно выглядишь, сестрица, – бодро сообщила темноглазая пониже ростом, а та, что повыше, с толстой русой косой, только вздохнула и, подойдя к кровати, ласково коснулась рукой моего лба.

Я еще раз настороженно перевела взгляд с одной на другую, подумала… и расслабилась.

– И давно я здесь валяюсь?

– Месяц! И сие…

Ненси ткнула локтем в бок Мирну, та обиженно замолчала.

– Второй день будет, Арина! Мы так перепугались…

– Кто перепугался? Я в полном восторге, – снова перебила средняя сестрица, – теперь Аришка точно за царевича выскочит! После ТАКОГО он просто обязан на ней жениться!

Верно, я Арина. И как мне такая мысль раньше в голову не приходила? Сие же очевидно: Арина Семеновна, младшая из княжон Луговских. Как все…

Подождите?!

После чего на мне какой-то там царевич женится?!

Внутренний голос услужливо подсказывал, что я что-то натворила, от души, причем. Но что именно, мне было, увы, не вспомнить.

– И что же я такого сделала? – сдаюсь, пусть подскажут.

– Кинулась на шею к младшему царевичу…

Я мысленно возмутилась. Какого…? Его Высочество, как утверждает моя дырявая память, мерзкий тип и никогда мне не нравился.

–…в тот момент, когда его попытались ударить заточкой.

Я машинально взглянула на свое предплечье, украшенное бинтами. Заточка?!

– Батюшка встревожен, велел Вите не спускать с тебя глаз, – сочувственно глядя на меня, сказала Нэнси.

– Вы еще няньку приставьте! – вяло огрызнулась я, раздумывая, во что и насколько серьезно я ухитрилась вляпаться.

– Из-за этого случая тебе может грозить опасность!

– Ай, Нэнси, – Мирна вскочила на кровать рядом со мной. – Зато теперь Арина станет царевной! Может, хоть у нее получится задержаться в этом титуле. Во-первых, Его Высочество жизнью обязан, а во-вторых, после того как Ариша лежала там, а он держал ее на руках, да еще и платье задралось по самое…

– МИРНА! – мы с Ненси прорычали хором.

Сестрица только рассмеялась.

– Ладно, ладно. Все в порядке было с твоим платьем. Но в любом случае за царевичем должок! Впрочем, наследника престола сие не остановило, – бодро произнесла Мирна и почему-то осеклась.

– Одного, не понимаю, почему я его, наоборот, на месте не подержала, пока целились, – устало сообщила я, не слушая толком бесконечный монолог сестрицы.

Моя голова разболелась от звонких голосов, веки становились все тяжелее…

То ли сестрицы, наконец, поняли, что собеседник из меня аховый, то ли я заснула еще до их ухода, но факт остается фактом: проснулась я уже вечером и, что характерно, от стука в дверь.

Здесь гостевые покои, или постоялый двор?! Я могу полежать спокойно?!

О, ля, ля, такого визита мы точно не ждали…

Его Высочество, царевич Елисей, бесшумно вошел в комнату и настороженно выглянул в коридор прежде, чем аккуратно закрыть дверь.

Я озадаченно изучила царевича, с непроницаемым лицом стоя́щего на пороге моих покоев и никоим образом… не вписывающегося в интерьер!

– Ваше Высочество решили меня скомпрометировать? – осторожно уточнила я, поглядывая по сторонам в поисках путей к отступлению.

– Ни в коем случае. Не хочу, чтобы о моей встрече с вами судачил весь двор.

– О, понимаю. И поэтому вы решили прийти в мои покои, чтобы они судачили наверняка! – мой голос резанул неприкрытой насмешкой.

Глаза Его Высочества полыхнули гневом. Я осторожно натянула покрывало повыше, невольно отгораживаясь от потенциальной угрозы.

– Да как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне?!

Я испытала жгучее желание отъехать вместе с кроватью на пару верст от разгневанной царственной особы. Видеть столь сильные эмоции на этом меланхоличном лице было непривычно… и, пожалуй, опасно.

– Прошу простить мою дерзость, – я повинно склонила голову, лихорадочно размышляя, куда бы драпануть. От резкого движения покрывало снова сползло, обнажая грудь в тонкой кружевной сорочке. Ойкнув, я подтянула его на место как можно незаметнее, не решаясь поднять глаза на Его Высочество.

Благородно выдержав паузу и позволив мне поправить «туалет», царевич перешел к цели своего визита.

– Я всего лишь хотел узнать ваш ответ на мое предложение. Можете не беспокоиться, о моем пребывании здесь никто не узнает. Я позабочусь об этом.

Я хмыкнула. Память подсказывала, что Его Высочество вряд ли способен о чем-нибудь или о ком-нибудь позаботится.

– Итак, я жду Ваших слов, – напомнил о себе царевич Елисей.

– Слов? Каких слов? Не понимаю, о чем Ваше Высочество толкует, – осторожно произнесла я, смутно чувствуя, что упускаю, что-то важное. Увы, моя пострадавшая память была мне совсем не помощница.

– Вот значит, каков будет ваш ответ, – задумчиво произнес царевич.

Я рассерженно подняла глаза, собираясь возразить.

– Что же, я принимаю его, – не глядя на меня, Его Высочество коротко поклонился и вышел.

Я хотела бесцеремонно броситься следом, но стоило только дернуться, как плечо мгновенно напомнило о себе. Сердито шипя сквозь зубы что-то невразумительное, я честно пыталась вспомнить, что же могло быть от меня надобно Его Высочеству.

Поняв безрезультатность этих попыток, я разозлилась окончательно.

Во всей ситуации только одно и соответствовало мои любимым сказкам.

Царевич все-таки был дурак!