Цитаты из книги «Режиссёр сказал: одевайся теплее, тут холодно»

Он уезжал в Киев. У него там проект долгий, он же художник-постановщик. Он говорит: «Это тебе». И протягивает кусок мыла. Я говорю: «Засунь его себе знаешь куда?» А мы как раз поссорились ужасно, просто на всю жизнь. Он говорит: «Когда это мыло закончится…» Там мыла было 300 гр. примерно. Он уезжал на три месяца. Посчитал, что 100 гр. в месяц смыливается. А внутри мыла кольцо. Такое. Ну, такое. Какое в кино обычно показывают. Он говорит: «Когда это мыло закончится, то все начнется».

К нам в офис сейчас придет священник, чтобы освятить здание. Всех заставили надеть платки, которые на скорую руку сделали в баре из полотенец. Я сижу с полотенцем на голове. Полотенце вафельное.

Люди любят участвовать в чужом горе намного больше, чем поддерживать в радости. Потому что помощь и сочувствие делают их лучше. Поэтому когда некоторые люди ездят тушить торфяные пожары, то фотографируются с огнетушителями. Кроме того, чужие неприятности дают понять, как повезло тебе.

Синдром «Точно?» – это не вопрос недоверия или тщательного внимания ко всем деталям. Обычно люди, которые наглухо больны этим, совершенно наплевательски относятся к себе.

Недавно работала на проекте, где все были с синдромом «Точно?». Это распространенный синдром.

А если у человека нет необходимости оставаться несчастным и обделенным, то он этого или просто не заметит, или пошлет в жопу, быстро позабыв.

Огромное и пафосное слово Родина, которое больше подходит для гимнов, но не для обычной жизни, – это ступенька, с которой ты прыгаешь, а мама держит тебя за руку. Или арбузное поле с самолетом. Или дерево тутовник.

Поход в магазин для объемных женщин. Мама у меня круглая, в сантиметрах неуемная, и поход за ее одеждой всегда праздник. Потому что я попадаю в магазин для больших сладких конфеток, там безумство рюшек и цветов. Все такое яркое, в оборках и жутких розочках. Штаны для безнравственных пончиков, кофточки для разнузданных плюшек, юбочки для дьявольских булочек.

Она оглядывается в метро каждый день, смотрит людям в лица, почти как собака. Думает: «Этот? А может быть, этот моя судьба? Или этот? Или этот со мной заговорит сейчас и все решится». Каждый день оглядывается. И ей так противно от этого, что хочется выть. Она мне сама про это говорила.

Она коллекционирует потерянные перчатки и варежки. Валяются такие иногда на улице и в метро. Мимо них невозможно пройти – это как трудно пройти мимо плачущего человека. Если бы варежки могли разговаривать, то они бы кричали: «Мама! мама!» Или ходили бы улице с открытыми зареванными ртами, как потерявшиеся дети по торговым центрам.