Цитаты из книги «The Game. Игра»

– возможность немедленного использования, без преамбул; – одобряющее выставление очков через определенное количество переходов. Ладно, больше мне ничего не приходит на ум, но у меня есть для вас важная новость: за редкими исключениями, если вы заняты чем-то, не обладающим по крайней мере половиной приведенных характеристик, вы заняты чем-то, давно уже мертвым.

Я даже могу описать, для всеобщей пользы, генетические признаки вида, предназначенного для выживания: – приятный дизайн, способный доставить удовлетворение чувствам; – структура, сводимая к элементарной схеме проблема/решение, многократно повторяющейся; – короткий промежуток времени между постановкой проблемы и ее решением; – последовательное повышение уровня сложности в игре; – неприятие и бесполезность неподвижности; – обучение, заданное игрой, а не штудированием абстрактных инструкций;

Ее однажды фантастически обобщил один из них, попробуйте догадаться кто. Стюарт Бранд. Обобщил в трех строках, которые не случайно поставлены эпиграфом к этой книге. «Многие пытаются изменить человеческую природу, но это напрасная трата времени. Человеческую природу ты изменить не можешь, но можешь изменить орудия, которыми пользуются люди, изменить технику. Тогда ты изменишь цивилизацию».

Гениальная догадка: ведь двадцатый век показал, что закрепленные системы, слишком долго пребывающие в неподвижности, тяготели к тому, чтобы выродиться в монолиты, алчущие жертв и разрушений.

карта пути, который мы затеваем, начертана на оборотной стороне наших страхов.

Иди по следам страха и выйдешь к дому: своему ли, чужому. В данном случае это несложно, страхов возникает порядочно, и некоторые отнюдь не пустые.

ЭТОТ МИР МЫ НЕ В СОСТОЯНИИ ОБЪЯСНИТЬ, И МЫ НЕ ЗНАЕМ В ТОЧНОСТИ НИ ИСТОКОВ, НИ ЦЕЛЕЙ ЭТОЙ РЕВОЛЮЦИИ.

Когда люди усматривают оскудение культуры в шестнадцатилетнем юнце, который не использует сослагательного наклонения, не замечая притом, что парнишка посмотрел в тридцать раз больше фильмов, чем его отец в том же возрасте, это не я бездумный оптимист, а они невнимательны. Когда интеллигенция своим радаром обнаруживает непроходимую глупость книги, занявшей верхнюю строчку в списке читательских предпочтений, и возводит это в ранг культурной катастрофы, я стараюсь придерживаться фактов, а значит, в конце концов напоминаю себе, что публика, поставившая книгу во главу списка, всего шестьдесят лет назад не только не покупала книг, но и не умела читать

насколько раздражающе другими, отличными от нас, являются люди, которых мы не в силах ни понять, ни обуздать.

24. Более всего Игра нуждается в гуманизме. В нем нуждаются ее люди, и по очень простой причине: они нуждаются в том, чтобы по-прежнему чувствовать себя людьми. Игра в какой-то мере сделала их жизнь искусственной, а такая жизнь, может быть, конгениальна ученому или инженеру, но кажется противоестественной всем остальным. В ближайшие сто лет, когда искусственный разум заведет нас еще дальше, не будет товара, более ценного, чем то, что поможет людям чувствовать себя людьми. Как бы это сейчас ни казалось абсурдным, самой насущной потребностью станет сохранение идентичности вида. Тогда мы и пожнем все то, что посеяли в наши дни.