Глава третья
Налёт.

«Игра Закончена. Тест провален. Повторное прохождение доступно через шесть часов».

–Это несправедливо. Главный противник повержен. Герой не убит. Баталия выиграна.

Миссию должны были засчитать… – Офицер с досадой вскочил с кресла.

–Шанс выживания главного героя стремится к нулю… – Бортовой ИИ был не умолим.

АИИДА – Автономный Искусственный Интеллект ДредноутА, чудо информатики и роботостроения, созданное специально для «Несокрушимого», с легкой руки фантастов далекого ХХ века имеющий женский образ.

– Но он есть!

– Всего один на миллиард.

–Иногда и этого более чем…

– Я все равно не смогу засчитать тест.

– Да знаю я. АИИДА, все равно это неправильно.

–Попробуем в следующие дежурство?

– Разве это дежурство? Болтаться на якоре у ретранслятора?

–Приказы не обсуждают.

–Как ни крути, всех во флот манит космос – это великое ничто с прыжками сквозь пространство, порталами и ретрансляторами, с новыми мирами, полными неведомых опасностей и невиданных красот.

Пальцы офицера пробежали по консоли, заполняя очередной рутинный отчет дежурного по кораблю.

– Один «Божественный Взор» чего стоит, все они по-своему сумасшедшие люди, а ремонтники и того хуже. Мы вообще ради полета на все готовы, а тут посадили на прикол.

Главный энергетик откинулся на широкую кожаную спинку рабочего кресла. Ровный зеленый свет индикаторов систем корабля на центральном пульте вспомогательной службы успокаивал. Вахта подходила к концу.

– Да тест этот гребанный. Вот ну на хрена мне тактика ведения наземных войн, да еще холодным оружием, в эпоху орбитальных бомбардировок?

– Это обязательная часть обучения старшего офицера корабля. Вы и капитан отвечаете за экипаж. А аварийная посадка может преподнести любые неожиданности.

–Каждый астронавт Альянса прежде всего – солдат. Четыре часа ежедневной боевой подготовки еще никто не вычеркнул из расписания. Конечно, мы не штурмовики N7, да и потом, мы болтаемся в дрейфе в десяти минутах от ретранслятора. Случись что, мы даже сигнальных огней развести не успеем, как весь спасательный дивизион шестого флота будет протягивать нам одеяла и кормить куриным бульоном с ложечки. А тут, как волки на цепи. Я так не могу, без полета мне кирдык.

Космолет медленно поворачивался вокруг своей оси, купаясь в лучах светила, выплывающего из тени ближайшей планеты. До пересменки оставалось минут сорок, все системы и агрегаты функционировали нормально. Судно в дрейфе. А ровный гул генераторов вперемежку с методичными щелчками контролеров навевали философское настроение.

– Кирдык?

Голос АИИДА прервался: мощнейший компьютер искал толкование слова.

–Копец, ппц, швах, амба… ну не вариант, короче.

– Здесь безопасно и комфортно, но вам не нравится?

– Ты тоже не транспортное такси и, тем более, не центр по разбору несуразных жалоб одичалых старателей. Тебе самой-то нравится?

Голограмма, олицетворяющая ИИ, стоящая по стойке смирно, качнув роскошными формами, уселась на виртуальный диван, перекинув ногу на ногу. Программист АИИДА был шутником, прописав ей такие формы. Да и пользовалась она ими достаточно умело.

– Моя программа не рассчитана на проявление чувств и эмоций или их симуляцию. Так что ответ на ваш вопрос невозможен.

– Ведь ты искусственный интеллект боевого корабля, по сути ты и есть корабль, и тебе не хочется в гущу боя в океане бушующей плазмы.

Дредноут был совершенен. Мощная многослойная броня, рассчитанная на таран вражеского судна, блестела ослепительной белизной и дополнялась несокрушимыми силовыми щитами и энергетическими барьерами. Корпус напоминал сильно вытянутую пятигранную пирамиду с четырьмя орудиями главного калибра на баке, способными разогнать стокилограммовый кусок обедненного урана почти до световой скорости. Пять плоскостей корабля были обильно усыпаны всевозможными средствами ПВО и ПРО, системами связи и слежения. Венчали этот калейдоскоп надстроек плазмометные орудия и турболазерные турели на внешних башнях. На гранях пирамиды размещались артиллерийские палубы, оснащенные крупнокалиберными орудиями ближнего боя, а также тяжелые ракетные батареи и торпедные аппараты. И все это олицетворяла голограмма симпатичной женщины весьма хрупкого вида.

–Согласно последней директиве командования вооруженными силами Альянса мы признаны небоеспособными и сняты с вооружения.

– Это «Несокрушимый» небоеспособен? Мы ликвидаторы. «Будем у цели – цели не будет». Наш конек – ближний бой. Мы – штурмовой дредноут. Залп нашего главного калибра не переживет ни одно судно в этой галактике. В до космическую эпоху авианосцы сопровождала целая охранная флотилия. Мы праправнуки тех кораблей. Нам безусловно нужен эскорт. Но мы уникальны. Или ты забыла, как целые системы сдавались при одном нашем приближении? А бой в созвездии Терешковой? Мы тогда четыре часа сдерживали превосходящие силы пиратов и контрабандистов. А их армада наводила ужас на все левое крыло галактики, и вооружены они были не водяными пистолетиками, и лупили по нам со всех дистанций.

Серафим начал мерить широкими шагами рубку дежурного офицера, пытаясь выместить разбушевавшуюся ярость несправедливо обиженного человека.

–Серафим Бенедиктович, это приказ.

– Да мы заржавеем тут, как единичка с тройкой. Разберут на запчасти. Уж лучше в бою…

Начальник энергетической службы, он пришел на флот тринадцатилетним юнгой, поступив в академию звездного флота. Успехи в учебе и победы в студенческих соревнованиях и олимпиадах пророчили ему блестящее будущее. Практика в составе элитных экипажей, лучшие наставники и учителя. Но все старания были тщетны: медкомиссия раз за разом выбраковывала его из числа курсантов, допущенных к управлению судном. Слишком высокие показатели адреналина в стрессовый ситуации не гарантировали хладнокровность принимаемых решений; путь на капитанский мостик был закрыт. Не помогли ни лучшая в потоке успеваемость, ни физическая подготовка. Перед юным выпускником академии флота встал жесткий выбор: или служба в инженерном обеспечении, или про полеты можно забыть – переброска к месту высадки не в счет. Но свой выбор Серафим сделал не задумываясь, променяв парадный китель десантника на промасленную робу ремонтника.

Селектор единой связи корабля прервал дежурного офицера.

–Согласно вашему последнему распоряжению боекомплект укомплектован полностью, топливные баки полны, запасы продовольствия и воды пополнены, оружейные системы активизированы, системы дальнего и ближнего слежения приведены в боевую готовность. Кинетические барьеры и силовые щиты подняты. Старший вахтенный инженер Гарв Корад.

– Доклад принял. Что по системам ближнего боя?

– Все системы в полной боеготовности.

На начальника ПВО и ПРО Аниськина Павла прозванного за распутный нрав -Семь грехов, можно было положиться. Он сумел сдержать атаку дронов при штурме Форпостов торговой федерации. За профессионализм и выдержку ему прощали все его выходки. Но надо отдать должное: на вахту он заступал трезвым и собранным.

– Со шрапнелью заминка, отстреляли почти все на последних учениях. Ждём доставку.

– Получите доложите.

– Доложим. Мы и без шрапнели ни один объект не пропустим. Не на войне же. У пиратов нет разделяющихся боеголовок.

– На войне или нет. Мы боевая единица. Боекомплект должен быть укомплектован согласно устава.

– Есть согласно устава.

Селектор щёлкнул переходя на приватную линию.

–Серафим Бенедиктович, мы с вами огонь и медные трубы прошли, но патрульные новобранцы из персонала не имеют должной выдержки и подготовки; они уже ропщут. А объяснить порой тяжелее, чем выполнить. Мы не знаем, к чему готовимся. Страдает боевой дух.

Переключатель вернул разговор в общекорабельный канал.

–Скажи, что ждем прилета моей невесты.

– При всем уважении, сэр, они быстрее поверят во второе пришествие Иисуса.– тут же съязвила кареглазая Оля Тихоненко, красавица с пышной грудью и глазами сверкающими подобно чёрному обсидиану,первый пилот «Несокрушимого». Отличница Лётной Академии, завалившая экзамен на поступление во флот Альянса из за неоднозначной наколки— Самочка.

– То есть, по-вашему, я и невесту себе найти не способен?

– Чтобы встретить любовь, надо хотя бы в нее верить, – язвительно заметила офицер стыковочного узла Мэри Олдстоун – рыжеволосая зеленоглазая красавица, прозванная среди экипажа Спасительницей за спасательные капсулы, находящиеся в ее подчинении. Правда, за глаза все звали ее ЧертеНяшкой. Дикая смесь красоты и смелости характера вскружили голову не одному офицеру на «Несокрушимом». Сама же Мэри уверенно держала дистанцию согласно уставу звездного флота.

–Любовь – выдумки, ее не существует. Есть привязанность, сексуальное влечение…

– Иисус походу быстрее вернется.– прервала мудреную тираду Чертя.

И тут же по селектору пробежала волна приглушенного смеха.

–Отставить разговоры!

– Есть отставить.

– И вообще ожидание изменений к лучшему люди испокон веков надеждой звали. С ней и жить легче. А без надежды на флоте делать нечего.

– Есть жить с надеждой! – Бравада и ударение, с которым ЧертеНяшка произнесла слово «надежда», снова вызвали волну сдавленного смеха.

– Мэри, по «Машке» заскучала? Сейчас мигом наряд организую.

– Никак нет, Серафим Бенедиктович.

Березкин щелкнул тумблером.

Менялись суда и экипажи, а некогда зеленый юнга матерел, превращаясь в неотъемлемую часть корабля. К моменту приписки на ШДББ 74-4 это уже был прожженный профессионал с богатым опытом. Полгода на ознакомление, и первым же рейдом в бой. Боевое крещение выдалось тяжелым несмотря на то, что дредноут словно вихрь разметал орбитальные батареи противника, проломив сопротивление ПВО, засыпал командование пиратов килотоннами тротила.

Энергосистемы под натиском смертельного огня противника трещали, переключались, сгорали целыми блоками, коммутировались с основных на резервные, с резервных на временные, потом на аварийные, но этого времени хватало, чтобы электрики восстановили основные системы, и затем марафон продолжался сначала. Все инженеры вспомогательной службы бились тут, у генераторов, изнемогая от жары и усталости, меняя выгоревшие оборудование, разматывая километры кабелей. Тут было их Куликово поле – в тесных переходах энергоблока. И они стояли – храбро, искусно и изобретательно; порой неведомо, какими молитвами и благодаря каким богам они восстанавливали барьеры буквально за миг до всплеска высвобожденной энергии, укрывая корабль от неминуемой гибели, покрывая ошибки командной рубки или артиллерийских расчетов. После этого боя корабль получил свое имя – «Несокрушимый», а Серафим свое прозвище – «Чудотворец», заслужив уважение и признательность всей вспомогательной команды. А АИИДА просто «влюбилась» в своего героя, не позволившего вражескому огню даже лизнуть ее обшивку. И хотя большая часть славы и регалии достались именно канонирам и персоналу командной рубки, про боровшихся за живучесть корабля инженеров тоже не забыли. Внеочередное воинское звание и благодарность, конечно, не сравнить со звездами героев, сыпавшихся на мундиры артиллеристов и пилотов обильным дождем, но к концу кампании против контрабандистов и пиратов во внешнем секторе Серафим дослужился до начальника энергетической службы «Несокрушимого» и чина капитан-лейтенанта, что само по себе чудо. Никогда в истории флота вспомогательный состав корабля не удостаивался звания выше лейтенанта, а тут половина офицеров десантного состава должны были отдавать честь «грязному механику», считая это унижением чести мундира. Благо война закончилась, и с ШДББ сняли приписанный десант.

Серафим заерзал в кресле, усаживаясь поудобнее.

–Распоясались совсем, так и среди боя начнут умничать, а не команды выполнять. А в бою без единоначалия шанса на выживание нет.

–Чего вы опасаетесь? Вас что-то тревожит, Серафим Бенедиктович? – ИИ корабля инициировал свои протоколы.

–Если честно, я сам не знаю. Сны. Вернее, всего один, но он начал настойчиво повторяться. В моей жизни было много разных сновидений. От кошмарных до эротических, от полетов в образе вампира до божественного света. Были даже пророческие, да, да пророческие! – и не один, были сказочные, были и правдоподобные, были цветные и серые. Но этот… Сначала это была дверь. Старая металлическая дверь в родительской квартире как барьер в мою жизнь, в мой мир, мою реальность. А с той стороны она. Амебообразная коричнево-зеленая сущность. Горе или беда, а может, и то, и другое сразу – называй, как заблагорассудится, – пытающаяся проникнуть сквозь заслон. Сквозь щели в двери, просветы между косяком и стеной, в любую свободную дыру. А их было много, и с каждым разом щелей становилось все больше, и запечатывать их – все сложнее. Раньше достаточно было прикрыть рукой и просвет исчезал, а сейчас она сочится сквозь пальцы, обязательно нужно что-то втиснуть в проем: пакет, рубашку, носок… Потом сущность добралась и до окна в моей комнате. С появлением окна в ход пошли хитрость и притворство: сущность приобретала разные облики, звала и манила, стучалась. Но стоит приоткрыть окно, и она снова устремляется вовнутрь, настойчивая и методичная. Рано или поздно она снова прорвется…

– А она уже прорывалась?

–Трижды… Первый раз в далеком детстве: тогда умерла моя прапра. Потом смертельно заболел отец…

Энергетик замолчал, сдавшись волне эмоций, захлестнувшей его.

– А третий?

– Сбили пятерку с двойкой.

Технологии звездолета-строения со времен Ю. А. Гагарина сделали гигантский скачок. Люди научились пронзать пространство космоса почти мгновенно, используя так называемые прогибы пространства. Менялось назначение кораблей и их оснащение. Не менялась лишь сущность самого человечества. Война всегда была частью нашей истории, а оружие – любимой игрушкой. Человек освоил ближний космос, принеся войну с собой. А спустя совсем немного времени боевые действия вышли и в большой космос.

ШДББ 74 – Штурмовой Дредноут Ближнего Боя, прозванный пилотами «носорогом», был тяжелым линкором, предназначенным для прорыва планетарной обороны и нанесения ковровых орбитальных бомбардировок. Их успели построить всего пять штук. Этого количества хватило, чтобы победоносно закончить торговую войну, длившуюся почти пятьдесят лет. Укрепленные форпосты пиратов и контрабандистов были уничтожены, а торговые пути стали безопасными. Идеальный молот для сокрушения оборонительных укреплений противника. Но концепции ведения межзвездного боя очень лаконичны и строги. Ходовая установка, способная совершать маневрирование в условиях повышенной гравитации, не могла обеспечить должной скорости в открытом космосе, а штурмовые орудия были непригодны для боя на дальнюю дистанцию. И, как результат, в одном из локальных конфликтов по официальным данным:

«Небольшая флотилии легких фрегатов с дальней дистанции атаковала и уничтожила ШДББ 74-2 и ШДББ 74-5, по весьма странным обстоятельствам оставшихся в зоне конфликта без поддержки и прикрытия, с неукомплектованным боекомплектом и острой нехваткой персонала».

Что там произошло на самом деле, хранит гриф особой секретности. Но факт оставался фактом, а факты – вещь неумолимая. Дредноуты, несмотря на всю свою непробиваемость, были повержены. Умопомрачительная сумма, запрошенная корпорациями на модернизацию судна в соответствии с требованиями и стандартами современного космического боя, привела к тому, что этот шедевр инженерной мысли, некогда несокрушимый дредноут, был списан и передан в патрульный департамент внешнего сектора.

Людская алчность и жадность тоже вряд ли когда-нибудь изменятся. Чиновники не договорились о личных бонусах, и два из трех уцелевших кораблей остались на приколе, и спустя некоторое время их сняли с баланса и списали в утиль, а сотни проверенных и испытанных в бою офицеров уволили в запас. Экипаж корабля испокон веков притирался друг к другу годами. Право стать частью корабля, частью команды надо было заслужить. Флот всегда воспитывал чувство локтя и взаимопомощи. Проиграв битву за живучесть корабля, команда обычно погибала вместе с ним. Тут не сачкануть и не с филонить. В команде больших кораблей это не так заметно. Но внутри самих служб эти связи все еще крепки и нерушимы. Просто так заставить таких людей покинуть свой экипаж – свою семью могли только полная безнадега и безысходность.