083

Но прежде чем приступить к сооружению печи, отчасти для того, что бы временно сменить род деятельности и отдохнуть от строительных работ, отчасти чтобы спокойно, не торопясь продумать в деталях конструкцию будущего очага, соизмеряясь со своими возможностями и опытом, решил совершить вылазку в тайгу, переправившись на плоту на материк.

Для столь длительного путешествия имеющийся у меня в наличии для рыбной ловли в акватории залива легкий плот не годился. Необходимо что-то более основательное. Благодаря приобретенному плотницкому опыту сооружение нового (уже третьего по счету) плота не заняло много времени. За день, свалив три сосны, разделил их на четыре четырехметровых и одно пятиметровое бревна. Прорубил поперек в каждом из них в трех местах пазы, несколько расширяющиеся в глубину. Плотно вогнал туда по обтесанному соответствующим образом шесту. Каждый шест, таким образом, проходя через все пять бревен крепко удерживая их вместе. Пятиметровое бревно я разместил в центре. Выступающий с одного края плота метровый отрезок бревна должен был, по моим расчетам, сыграть роль киля и предотвратить рыскание плота по курсу. Кроме того он послужит и причальным трапом, если берег окажется излишне топким и не позволит подойти вплотную. Затем я разобрал плот, спустил по частям на воду и вновь стал собирать его там. Неожиданно с этим пришлось немало провозиться. Особенно сложно оказалось протянуть сквозь прорези во всех четырех бревнах первый, центральный шест, так как заботливо очищенные мною от коры бревна, намокнув, стали скользкими, словно их намылили. Они плясали на воде, норовя расплыться в разные стороны либо совершить оверкиль, перевернувшись прорубленными пазами вниз, а то и поднырнуть под меня, больно саданув при этом по ногам. Второй шест установился по месту уже легче, а третий проблем не доставил вовсе. Я весь промок и от воды, и от пота, и от мата и основательно вымотался. Пожалуй эта операция по времени и по трудоемкости превзошла все предыдущие. Но к вечеру у берега мерно покачивался отличный плот. Кинув на него длинный шестиметровый шест (я не знал глубины озера, но вряд ли она была большей) и, заякорив судно вторым шестом, воткнутым в дно, отправился спать.

084

Утром встал с первыми лучами солнца, всходившего в это время в самом начале четвертого часа, с тем, что бы успеть проверить все рыбные ловушки. Ставил я их сейчас не больше четырех-пяти штук за раз, так как неплохой улов позволял не только ежедневно сытно есть, но и с каждого улова несколько рыбин покрупнее завяливать.

Вернувшись с часовой рыбалки, плотно позавтракал, выпил горячего кипрейного чайку, подготовил запас продуктов в дорогу. Кроме того взял нож, малый топор, копье с костяным наконечником и моток веревки. Все, кроме копья, уложил в вещмешок, повесив его за сразу спину, так как ужасно боялся, что что-либо из моего драгоценного и весьма скудного имущества может упасть в воду и затонуть. Это стало бы для меня катастрофой.

Что бы сберечь обувь (подаренные мне ботинки) я очень часто ходил босиком. Земля уже достаточно теплая и ходьба босиком доставляет истинное удовольствие. Приятно ощущать своими босыми пяточками все морщинки на могучем теле острова. Лишь когда приходилось пробираться густым зарослям, надевал ботинки и то лишь потому, что опасался змей. Правда я их пока не видел, но несомненно ужи либо гадюки где то здесь обитают.

Часов в семь утра наконец отчалил и медленно тронулся в путь, отталкиваясь шестом ото дна. Еще через полчаса вышел из залива и, сменив курс, двинулся в сторону виднеющегося вдали, в слепящих лучах восходящего солнца, берега.

Когда стоишь на одном берегу, расстояние до другого всегда кажется в несколько раз меньше, чем оно есть на самом деле. И сейчас, планируя свое путешествие, я рассчитывал, что за час-полтора спокойно, не торопясь, переправлюсь на другой берег, до которого по моим расчетам было никак не более километра. Однако по мере того, как мой берег становился все дальше и ниже и остров уменьшался в размерах, другой, казалось, не приблизился ни на метр. Наконец мне показалось, что я нахожусь где то в центре безбрежного океана. Оба берега лишь узкими полосками темнели у противоположных горизонтов.

Глубина везде стояла небольшая, редко превышая пару метров. Чаще же шест уже на глубине метра погружался в слой ила, с трудом нащупывая более-менее плотное дно, от которого можно было оттолкнуться. Предвидя это, я вырубал свои шесты из молодых стройных березок, оставив снизу часть корневой системы, таким образом получалось расширение, которое не позволяло концу шеста тонуть в мягком дне до бесконечности.

Местами встречались совсем уж откровенные мели с торчащими из воды гребенками озерных трав, которые приходилось, делая промеры тем же шестом, осторожно обходить стороной. Попадались и разного размера полу затопленные плавучие островки, плотно сплетенные из всякого растительного хлама. Несколько раз мимо проплыли, раздвигая в стороны усы меленьких волн, головы каких-то водоплавающих существ. Кто то были – бобры ли, выдры, ондатры, либо какие-то большущие водяные крысы, я различить не мог, так как заметив меня они тотчас проворно меняли направление движения, вовсе не горя желанием встречаться со мной. Возможно они были и правы. Правда мысль о том, что из этих бродяг могло получиться неплохое жаркое, пришла мне на ум уже после того, как они скрылись из глаз. Надо будет в следующий раз сплести и взять с собой сачок. Заметно, как в некоторых местах у самой поверхности густо ходят косяки рыбной молоди, в которые временами врезались какие-то стрелы. Кто это – голодные щучки или полосатые разбойники – окуни, я не мог издали определить. При этом я успокоился на счет пополнения рыбных запасов в моем заливе – озеро явно не заморное, не промерзающее даже холодными зимами до дна. Оно изобиловало глубокими зимовальными ямами и по весне богатства подводного мира быстро восстанавливались.

Я утвердился в мысли – если хочу действительно быть подвижным на воде и иметь возможность использовать предоставляемые мне шансы, одного плота мало. Обязательно необходимо строить лодку. Уверен, что вполне способен соорудить нечто вроде индейского каноэ из бересты. Мерно отталкиваясь шестом ото дна (работа, не требующая чрезмерной сосредоточенности), погрузился в раздумья и в моей голове все более отчетливо прорисовывалась схема будущего судна.

Спустя еще полтора монотонных часа берег все-таки, нехотя, но стал подрастать. Я уже различал на нем отдельные деревья и даже кусты. Наконец оказался у цели своего путешествия, но еще с полчаса пришлось выискивать место, где бы я смог причалить, так как берег сплошь обрывист, резко уходя в воду и не позволяя подняться наверх. Но вот нашел часть свеже-осыпавшегося суглинистого обрыва, следствие последнего паводка. Образовался небольшой пологий подъем. Причалив к берегу и тщательно заякорив свое судно сразу обоими имевшимися у меня шестами, воткнув их, насколько смог, тонкими макушками в дно, вскарабкался наверх.

085

Почти вплотную к берегу подступает смешанный хвойно-лиственный лес: в основном березы, осины, сосны, ели. Местами подлесок довольно густ, но не редки и открытые, хорошо проветриваемые, лишенные травы, устланные ковром сухой хвои или прошлогодних перепревших листьев участки. Множество павших деревьев. Временами приходилось, косясь на солнце, огибать сплошные буреломы, пролезть напрямую сквозь которые, не то что свободно пройти, совершенно невозможно. Далее, вглубь тайги, шли сосновые боры и ельники. Березняки, ольшаники и осинники вкраплялись в них небольшими рощицами-урочищами с крошечными болотцами по центру. За все время путешествий, что по своим обоим островам, что здесь, на материке, я встретил лишь несколько пихтовых и лиственных деревьев. Вообще-то лиственница, самое распространенное таёжное дерево. Но не здесь. Лиственница любит более высокие места, образует сплошные массивы, тянущиеся на сотни и сотни километров по Уралу, в центральных и восточных горных районах Сибири и Дальнего Востока. Здесь же, в распластавшейся на два с лишним миллиона квадратных километров болотистой низинной местности, одной из самых больших равнин на земном шаре, главным определяющим таежным деревом являлась сосна. Это её законное царство. Она со своей подругой елью лишь милостиво дозволяла прочим деревьям подселяться к себе.

Углубившись на пару километров от берега и не найдя предполагаемого края земли, вернулся в исходную точку, решив немного пройтись вдоль обрыва, что бы окончательно определиться с тем, где же я нахожусь. Что это, очередной остров или все же действительно край болотного царства? Свернув влево, направился к югу. Пройдя с километр удостоверился, что берег и не думает заворачивать на восток. Я уже собирался повернуть обратно, как вдруг справа от меня открылось речное русло. Не сомневаясь, что это устье таежной реки, пошел вдоль её берега. Но через сотню, другую метров убедился, что это всего лишь протока, отделяющая от материка довольно крупный, но не столь широкий остров. Он был, конечно, поменьше моего, нынешнего, но вряд ли уступал старому. Протока в самом широком своем месте не превышала полусотни метров, поэтом издали, особенно со стороны озера, этот клочок суши казался совершенно частью материка и лишь в непосредственной близи от входа в протоку раскрывалось истинное положение географических дел.

Желая узнать, насколько он тянется, решил дойти берегом до его конца. Шагов через пятьсот увидел противоположный край острова, за которым вновь открывался вид на болота. Собирался уже было повернуть обратно, как вдруг оказался на краю обрыва, под которым протекала то ли речка, то ли еще одна протока, но значительно уже. Русло чистое, шириной метров десяти. По едва заметному течению логично предположить, что это речушка, берущая начало в моем озере, отводит воды из него куда то вглубь материка. Там она впадает либо в более крупную реку, либо в другое озеро. Я попытался пройтись берегом реки, однако он оказался настолько густо завален стволами упавших в разное время деревьев, что продвинуться хоть на пару десятков шагов решительно невозможно. Вздохнув, решил, что это еще одна причина, по которой мне обязательно нужна лодка. Ведь по руслу этой речки я мог свободно проникнуть вглубь материка на километры, выбирая наиболее перспективные с точки зрения охоты и собирательства места. Вернувшись обратно к берегу большой протоки, принялся лениво рассматривать островок, который не представлял для меня какого либо особого интереса, так как находился рядом со значительно более богатым и заманчивым во всех отношениях материком.

Вдруг показалось, что в просвете между деревьями на том берегу мелькнуло нечто знакомое. Я замер. Да нет, ничего необычного. Отступил на пару шагов назад, внимательно вглядываясь в заросли. Точно, вон там, совсем недалеко от берега стоит что-то. Да это же почерневшие останки сруба с полупровалившейся внутрь крышей! Открывшаяся картина настолько отчетлива и вместе с тем фантосмогорична, что я несколько минут стоял в совершеннейшем замешательстве. Наконец стал искать глазами еще какие либо признаки человека, но больше ни строений, ни чего либо еще, похожего на творения рук человека видно не было. По всей видимости это давно заброшенный приют такого же бедолаги как и я сам.