Глава 4

После победы потуже затяни ремни на шлеме.

Яп. пословица

У меня неделя разъездов. После триумфального возвращения в Токио, я почти весь май провел в столице – Киото. Интриговал, заседал в различных советах, принимал послов и писал законы. Всех конечно, интересовала Черная Жемчужина. Поди скрой такой трофей – все шпионы Токио наблюдали как избитый корабль португальцев с трудом вставал на рейд, а раненых матросов (выжило 12 человек из 300-т) отвозят в лазарет.

Весь дворец наносил мне по очереди визиты. Аристократы соревновались в искусстве хитрых бесед, в ходе которых «черные зубы» – а так я называю японских дворян, пытались выведать у меня одну единственную цифру. Сколько же я все-таки взял на галеоне трофеев?

Мой бессменный секретарь, он же казначей, а заодно и министр финансов клана Сатоми – Сабуро Хейко только три дня взвешивал и описывал сокровища Черной Жемчужины. Потом еще полдня я перетратил на то, чтобы привести все к метрической системе. Итак, цифры:

– 250 золотых и более 1000 серебряных слитков (весом от 10 до 30 килограмм каждый)

– Ювелирные изделия – золотые кольца, цепи, кулоны, изумрудные броши и изумительной красоты крест, украшенный алмазами огромной величины. Всего 417 предметов, некоторые из которых явно бесценные. По крайней мере, католический крест был увенчан чистой воды бриллиантом на 25 грамм. По моему указанию ювелир клана аккуратно вынул камень и взвесил его. Получилось около 125 карат – это всего лишь в два раза меньше самого знаменитого индийского бриллианта «Великий Могол» (279 кар). Кстати, Могола скоро вот-вот найдут в копях Голоконды и отдадут в огранку венецианцу Гортензио Боргису. Насколько я помнил, изготовленный Боргисом бриллиант имел форму розы. Мой же «Могол» был огранен в виде пятидесяти семигранной звезды.

– Две тонны золотого песка в ящиках и мешках.

– Китайская фарфоровая посуда эпохи Сунь и Юань. Чайники, вазы, статуэтки, предметы интерьера… У синьского посла Чжоу Ли аж затряслись руки, когда он увидел погребальный фигурки воинов из кургана императора Чжао Куан-иня, основателя династии Сун.

– Любые деньги, – причитал посол – Господин Великий Министр, моя страна выкупит эти фарфоровые скульптуры за любые деньги!

Выяснилось, что воины охраняли загробный покой императора, а разорители могил нарушили уединенность захоронения, разграбили курган и теперь всему Китаю от разгневанного предка грозят страшные кары. Уже год, как жрецы пытаются умаслить Чжао Куаня. Были изготовлены идентичные фигурки, но разозленные небеса весь год слали и слали беды на Китай. Пираты опустошают побережье, один из монгольских правителей Алтан-хан смог вторгнуться во внутренние провинции и разрушил несколько приграничных городов, месяц назад императорские наложницы организовали заговор, чтобы умертвить нынешнего императора – Чжу Хоуцуня. Однако придворные евнухи этот заговор раскрыли, и все его участницы были казнены. Включая любимую жену Чжу Хоуцуня. В общем, как поется в песне: «..Что они не делают Не идут дела. Видно в понедельник Их мама родила. Крокодил не ловится Не растет кокос Плачут, богу молятся Не жалея слез…». Дабы меня впечатлить, посол даже пустил артистичную слезу, которая прочертила дорожку на его выбеленном лице. Но Великого министра, конечно, такой туфтой взять нельзя – больше поплачет, меньше пописает. Я взял паузу, обещал Чжоу Ли подумать и посоветоваться с нашим Императором, Го-Нара. Никаких консультаций с Микадо я проводить, конечно, не собирался – уж слишком наш Божественный оказался непригодным к государственному управлению. Мечется между кланами, пускается в загулы, благо Правительство в моем лице выделяет ему достаточно средств на содержание театров, егерей для охоты, многочисленных суматори. В общем, как был Го-Нара декоративной фигурой на политической сцене до самодельной революции «Мейдзи», так ее и остался.

И разумеется, я не стал говорить Чжоу Ли, что вместе с фигурками, ко мне попали секретные книги по технологии изготовления фарфора^[16]. По-видимому, иезуиты смогли выкрасть самую охраняемую тайну Китая и везли ее в Европу вместе с образцами кварца, шпата и глины, из смеси которых, собственно и делается знаменитый на весь мир китайский фарфор. И вот теперь я намеревался нарушить монополию Поднебесной. И не только в этой области, кстати. Бумага, шелк, порох… А для этого мне до зарезу нужны специалисты. Металлурги, строители, стеклодувы и многие другие. Вот я и выкатил послу список из 100 профессий в обмен на фигурки. Поставляешь на острова тысячу мастеров – получаешь свои раритетные статуэтки взад. В фигуральном смысле.

Большие деньги – как водится, большие проблемы. Самый существенный минус нападения на Черную Жемчужину – официальное объявление мне войны со стороны клана Симадза. Дайме Такахиса наконец решился. А точнее на него надавили иезуиты, которые потеряли доходы от двухлетней торговли во всей юго-восточной Азии, ибо захваченный галеон не только вез всю прибыль из Макао, Малаки и Нагасаки, но также транспортировал золото Филиппин, Борнео и еще ряда португальских территорий. Все мои попытки отсрочить братоубийственную гражданскую войну через брак между Хайрой Сатоми и Аки Такахиса провалились. В ответ я объявил мобилизацию (мои войска и так не расходились с зимних квартир), запретил христианство на всей подконтрольной территории (к концу мая я овладел еще 4-мя вражескими провинциями на землях кланов Такэда, Уэсуги), выслал всех португальских священников, национализировал торговые дома, связанные с кланом Симадза. Кроме того, постарался заручиться нейтралитетом со стороны дайме центрального Хонсю – Тоётоми Хидэёси и Токугава Иэясу. У каждого было по 50 тысяч самураев и я совершенно не хотел получить удар в спину во время решающей схватки с Такахисой.

Второй минус обретенного богатства – инфляция. Я разумеется, не стал обесценивать португальское золото и серебро сразу вываливая его в оборот. Но даже слухи о сокровищах вздули цены у всех моих поставщиков, торговцев. Пришлось устроить пару показательных процессов, оштрафовать особо наглых, а в некоторых городах провести рисовые интервенции с клановых складов дабы сбить рост цен. Тут мы сработали оперативно и быстро погасили недовольство крестьян и городских жителей. Кроме того, пришлось увеличить охрану сокровищницы в замке Токио – некоторые кланы ниндзя решили улучшить свое благосостояние и попробовать меня «на зуб». Поющие полы, искусственный лабиринт с ловушками, система паролей – Гэмбану было чем заняться по приезду домой.

Но были и плюсы. Я легко свел бюджет 1539-го года, а также сверстал смету на следующий. Решил сделать ставку на научно-технический прогресс во всех возможных областях. Запланировал рост расходов сразу в четыре раза – три новых отраслевых банка, сельскохозяйственный, заморской торговли и промышленный. Две новые верфи в провинциях Суруга и Хитачи. Строительство минимум пяти оснащенных по-максимуму галеонов по образцу Черной Жемчужины. Увы, ставка на клиперы себя не оправдала. Тага-Мара стала единственным удачным исключением – два спущенных на воду клипера в апреле и мае затонули еще на стадии судовых испытаний. Никто не пострадал, но Фарлоу аж почернел от горя. Столько сил потрачено, средств вложено, а нужного изгиба шпангоутов и водонепроницаемости корпуса при резких галсах достичь так и не удалось.

Моя кобылка, Тиячи, взбрыкнула, сделала вид, что сейчас встанет на дыбы и пошла боком. Погрузившись в воспоминания, я не заметил, как слишком сильно натянул поводья и сделал коню больно.

– Прости милая – я погладил лошадь по шее и махнул рукой взволнованной охране – Все нормально, задумался.

Воины-псы согласно закивали и выстроились вокруг меня в прежнем порядке. Наш кортеж, уже второй день ехал по тракту Токайдо в монастырь Хоккэ. Воспользовавшись оперативной паузой в еще так толком и не начавшейся войне – я бросил все дела в столице и отправился с инспекцией в свой научно-промышленный центр. Нужно было срочно подстегнуть прогресс в военной области. И у меня на этот счет возникла пара неплохих идей.

Если же быть честным до конца, то еще одной причиной моего отъезда стало желание разобраться в спокойствии со своей личной жизнью. А она у меня заложила крутой вираж. Попав в Японию, я невольно унаследовал семью прежнего владельца тела – Ёшихиро Сатоми. А именно, красавицу жену – Тотоми Сатаке и сына Сатоми Киётомо. Если с малолетним ребенком проблем не возникло – им занимались няньки, то с супругой пришлось буквально сожительствовать с нуля. Конечно, кое что удалось списать на удар копьем по голове, кое где помогло обойти острые углы постоянные разъезды. Потихоньку жена привыкла к «новому» дайме и мы даже регулярно делили одну постель. Я конечно, посчитал циклы Тотоми и старался не заниматься с ней любовью в те дни, когда зачатие наиболее вероятно. Ну а вдруг меня высшие силы выдернут обратно в будущее, а тут, в опасном средневековье останется беременная супруга? Это прямо скажем безответственно.

Во всем остальном, Тотоми меня полностью устраивала. Аккуратная, верная, временами очень чувственная… Очень неплохо вела дела клана – ей всегда можно было поручить любой сложности финансовые расчеты, управление людьми (одних слуг в нашем замке Тибе было больше 100 человек). В общем, если не идеальная женщина, то минимум отличный деловой партнера, на которого во всем можно положиться. Именно так мне с самого начала и представлялся правильный брак. Любовь проходят, эндорфины в крови возвращаются на естественный уровень, а общие интересы и взаимное уважение – остаются. Я так думал, до тех пор, пока не услышал один необычный разговор.

Дело было через неделю, после битвы у форта Киёсу. Из-за сильной контузии, несколько дней я пролежал в беспамятстве, когда очнулся – узнал покои главного замка Эдо. Было уже темно, в комнате горел всего один фонарик. В изголовье, прямо как в мой второй день в 16-м веке, сидели и разговаривали люди.

– Еще чаю, Саюки-сан? – как сквозь туман, я слышу вопрос жены и знакомый женский голос отвечает – Спасибо, Тотоми-сан. Еще чашечку с жасмином.

Да, это же та самая Саюки – ученица гейши, что чуть не раскрыла мое попаданческое инкогнито. Смутно вспоминаю искусство чтения по лицам – нинсо, попытку предупредить меня о предательстве Эмуро Ясино. Охранника, под легендой которого работал ниндзя Хандзо. Навостряю уши.

– Что говорит Акитори-сан? – чайник звякает о чашку и льется вода – Когда господин очнется?

– Все во власти богов – вздыхает Тотоми – Доктор очень осторожно дает прогнозы относительно травмы головы. В прошлый раз все обошлось, как будет в этот – известно только Аматэрасу. Окуривание, припарки – Акитори-сан делает все возможное.

– Мы все восхищаемся господином Кусуриури – соглашается Саюки – Он сейчас врач номер один в Японии. Даже наши клановые доктора хотят научиться у него делать операции, узнать секрет нового чудо лекарства.

Раздвигаются седзи и в комнату с поклоном робко входит еще одна девушка. Чистое, открытое лицо, высокая прическа. Я подглядываю через ресницы и узнаю… Кико-сан! Дочь моего погибшего врага – Ходзе Уджиятсу. Не этой ли особе я обязан своим дурацким порывом пнуть боевую гранату? Или я все-таки спасал Саюки?

Шуршит шелковое кимоно и вижу, как к Кико протягивая руки, подходит моя жена – Ничего не бойся, проходи к нам.

Дамы рассаживаются на помосте, в руках дочери Дракона оказывается пиала с чаем.

– Давайте познакомимся – вежливо начинает Тотоми.

– Вас я знаю – живо отвечает Кико-сан – Вы, Тотоми Сатакэ. Старшая дочь дайме Ёсиацу Сатакэ, который погиб.

– Был убит! – жестко прерывает ее моя супруга – Подло убит нанятым вашим отцом синоби.

– А мой отец, бесчестно погиб от гранаты гайдзинов. Ни один трус не почтил его поединком, как велит самураям Бусидо – не осталась в долгу Кико.

Длительное молчание. Кожей ощущаю, как женщины напряженно смотрят друг на друга.

– Карма – в конце концов, примирительно говорит дочь Уждиятсу – Это война. Судя по тому, что здесь сидит куноити, женщина-ниндзя, военные действия продолжаются!

Это она о Саюки?? Так я и думал! Хандзо мне мало…

– Это воспитанница главы совета старейшин всех синоби Ниппон – Иттэцу «Единая Сталь» – Саюки-сан.

– Коничива Кико-сан – опять шуршит кимано и я понимаю, что «гейша» кланяется.

– Я первый раз вижу женщину-ниндзя – с любопытством протягивает дочь Дракона Идзу – Это правда про отравленный поцелуй и про…

– Кико! – прервала готовый хлынуть поток вопросов моя жена – Я тебя позвала не для этого. Пока наш господин без сознания, решать твою судьбу придется мне. В прежние годы ты бы совершила дзигай^[17] уже на следующий день плена. Но наш дайме мудр и милосерден. В последнем своем письме он запретил отрубание голов поверженным врагам.

Раздается удивленный вздох обоих девушек.

– Я сама не очень поняла его рассуждений про ресурсы. Ёшихиро-сама считает, что убивать побежденных противников – это слишком расточительно для нашей страны. Любому можно найти новое место в жизни, где он сможет приносить пользу Японии и Императору.

– Я решила, что ты Кико вместе со своим братом отправишься в Китай. Ёшихиро-сама подписал указ от открытии в Пекине постоянного посольства, думаю твои таланты там очень пригодятся.

Ух, какая у меня умная жена! Я только дошел до идеи постоянных посольств (в Азии 16-го века дипломатия существует лишь в виде разъездных посланников), а Тотоми бац, и подкинула мне готового резидента. В стране – потенциального противника! Вслед за Китаем, тоже самое вполне можно провернуть в Корее, королевстве Таиланд, Бирме, Индии… Будут мне разведчики под дипломатическим прикрытием слать отчеты, проводить различные шпионские акции. Супер! Беру на вооружение.

Пока я пытался собрать в кучу все свои мысли, Кико Ходзе посопротивлялась для приличия, даже всплакнула (дескать, хочу отправиться в Вечность за отцом), но потом все-таки согласилась. В комнате осталась супруга и Саюки. И вот тут началось самое интересное. Девушка-ниндзя безо всякого смущения, что называется в лоб, сообщила Тотоми о своем желании забеременеть от меня. Шок – это по-нашему!

Слушаю дальше. Большинство кланов синоби Хонсю приняли сторону нового Дайдзёдайдзин – Великого министра. Глава старейшин всех кланов лазутчиков, «Единая Сталь» Иттэцу дал задание своей внучке (ого!) породниться с новым лидером страны. Как оказалось мой прогноз о вырождении синоби, который я дал Хандзо, дошел до адресата. Умные люди ситуацию проанализировали и сделали правильные выводы. Лучше стать частью власти, чем попасть под каток набирающего хода абсолютизма. Саюки ладно, ей просто приказали. Тут по команде дайме любой самурай с улыбкой себе живот вскроет, что уж говорить о зачатии ребенка. Но Тотоми какова! Не дрогнувшим голосом, все также вежливо, принялась обсуждать детали. Как-будто я в этом деле ничего не решаю и какой-то Иттэцу мне указ с кем спать и от кого рожать. Для жены же интересы клана – превыше всего! Ревность, чувства? Нет, это не для жены самурая. Долг перед семьей – выше «хотелок» мужа. Надо для дела? Давайте обсуждать условия. Во-первых, Иттэцу должен организовать покушение на Такэда Сингэна и Уэсуги Кэнсина. Каждая из семей синоби обязана послать лучшего гэнина для подготовки убийства. Во-вторых, Такахиса. Прежде чем его лишить жизни, нужно разорвать его связь с иезуитами и португальцами. Пожар на складах европейских торговцев, похищение священников – годится все, лишь бы следы вели к дайме Симадза. Ниндзя обязаны вбить клин между двумя союзникам. А может «Единая сталь» лично исполнит Такахису? Если старейшина примет заказ – это считай гарантия исполнения. Сроки, дополнительные условия… От этого делового разговора двух «бизневумен» меня так замутило! Считай в душу наплевали, нашли бычка-производителя… Я заскрипел зубами от гнева и обиды, понял, что прокололся и решил «очнуться».

– Господин! Мы подъезжаем – я очнулся от воспоминаний и увидел вдалеке главные ворота монастыря Хоккэ.