Глава 6

Если отправился в путь по собственному желанию, то и тысяча ри кажется одним.

Яп. пословица

На следующий день после посещения монастыря Хоккэ, я отправился в родовой замок Тиба. Здесь меня уже ждал брат Хайра, вассалы Арима и Хонда. Тучный Самаза Арима еще больше раздался вширь и сейчас больше напоминал столичного сумотори. Однако, несмотря на проблемы с весом, как я выяснил за прошедший год – этот самурай оказался одним из самых моих эффективных и энергичных помощников. Верфи, лесопилки, канатные мастерские, рекрутские пункты во всех провинциях клана Сатоми, наконец, новые торговые маршруты в Китай и Корею и даже солеварни – Арима везде успевал. Самаза тянул на себе кучу дел и еще умудрялся приходить ко мне с новыми идеями. Заметив, что дайме благоволит ко всем научным начинаниям, самурай просто завалил меня различными проектами. Некоторые из них оказались весьма наивными, вроде создание из бамбука махолетов для сбрасывания на врагов пороховых бомб, некоторые очевидно перспективными. В этот раз на аудиенцию толстяк привел низенького, жилистого корейца по имени Ле Куанг Чунг.

– Как изволите видеть, господин Великий Министр – показывал мне Самаза из окна донжона какие-то странные заостренные железные балки и веревки, сложенные во дворе – Это рабочий инструмент бригады Чунга. Его вместе с родственниками удалось буквально перед самым арестом вывезти из королевства Чосона. Спрятался в трюме торгового корабля и весь путь боялся оттуда высовываться.

– Поднимитесь – приказал я распростертому ниц корейцу – За что вас хотели арестовать?

– Я сам, ваша светлость из провинции Канвон – садясь на пятки, принялся рассказывать Чунг – Последние годы живу с семьей в Ханяне^[34]. В смысле там живут жена, престарелые мать с отцом, дети. Сам я рудных дел мастер и имею…

Тут кореец замялся, но все-таки продолжил – Имел несколько золотых шахт на реке Туманная. Там-то почти весь год и живу, рублю золотую породу со старшими сыновьями, мою ее, самородки сдаю в казну вана^[35]. Приезжаю однажды домой, а там плач. Сосед янбан.

– Это вроде японских дворян-самураев, но с чиновничьим оттенком – пояснил мне на ухо Арима.

– Схватил моего младшего сына и держит в своем подвале, требует «дать взаймы» четыре сотни лян. Большие деньги, у меня и половины нет. Я бросился в Палату наказаний. Чхампхан^[36], который отвечает за такие преступления, лишь рассмеялся мне в лицо. Оказывается этот янбан его брат.

Кореец тяжело вздохнул.

– Я собрал друзей, родственников и мы пошли к воротам злодея, требуя отпустить сына. Янбан высунулся из окна и выстрелил в нас из аркебузы. Чудом ни в кого не попал. Безоружные родичи испугались и разбежались. А на следующий день, я нашел на крыльце отрезанный палец сына.

На глаза Чунга навернулись слезы, он принялся вытирать их рукавом. Мы с Аримой сделали вид, что не видим и стали вглядываться в окно. Типичный пример государственного беспредела. Один отморозок похищает ребенка, другой его покрывает – пятьсот лет пройдет, ничего не изменится. Нет, в Корее все будет замечательно. И Япония 21-го века – самая безопасная страна мира. А вот Родина моя… Сколько подобных примеров, когда сын чиновника сбивает на машине старушку, а отец его покрывает. Или высокопоставленный педофил растлевает детей, а ему дают условный срок. Сплошь и рядом. И ничего не остается, кроме как брать в руки ружье и отстреливать всю эту расплодившуюся мразь. Дальний Восток эволюционировал от феодального общества к постиндустриальному, а мое отечество семимильными шагами идет в обратную сторону. И феодализм – это еще не финал. До него ведь был рабовладельческий строй!

Кореец справился с собой и закончил рассказ. Развязка этой истории оказалась печальной. Чунг влез в долги к ростовщикам, выкупил покалеченного сына и уехал жить в другой район Ханяна – подальше от соседа-преступника. Очень быстро скатился в бедность, шахты ростовщики отняли за долги, младший сын так и не оправился от потрясения, очень скоро заболел и умер. Отчаявшийся найти справедливость отец поджег дом янбана. Чунга начали разыскивать. Он едва успел вместе с семьей спрятаться на торговом корабле Сатоми. Капитаны моих судов имели список требуемых мастеров и специалисты по горному делу были в нем в числе первых.

Выразив свое сочувствие беде корейца, я распорядился выделить ему подъемные средства и жилой дом в Тибе, после чего начал расспрашивать о профессиональных навыках. Выяснилось, что рыть шахты Чунг умел только одним способом – ударно-канатным. В вырытую лопатами дыру, со специального помоста кидается большое металлическое долото весом около 150 килограммов, которое разрушает породу. Затем долото вытягивается на канате обратно на помост и кидается вновь. Далее в шахту льют воду и вычерпывают смесь воды и породы специальной емкостью с крышкой, закрываемой натяжением веревки. Я прикинул на бумажке цифры и у меня получилось, что на бурение твердых пород требуется 150 литров воды на 1 метр глубины при этом бригада из 6 человек может проходить 7-8 метров в день. Приятный бонус – Чунг владеет основами геологоразведки – различает железный блеск (красный железняк); лимонит (бурый железняк) и другие минералы.

Решили горнорудное дело в Японии сразу ставить на правильной основе. Геологоразведочные бригады составляют карту месторождений, собирают образцы минералов, классифицируют залежи (россыпи, жилы, гнезда и т. п.). Чунг подает властям заявки на разработку, обосновывает смету затрат (сколько нужно денег, шахтеров, леса и т. п.), а также выход сырья. Заодно я навесил на корейца поиск и добычу нерудных полезных ископаемых – в основном строительных материалов: известняк, песок, глина, гранит и пр. Насколько я помнил, с горючими материалами на островах беда – ни нефти, ни газа. Зато горючие сланцы, торф, каменный уголь – также вполне можно поискать. Расстались друг другом довольные.

Следующий посетитель, дожидающийся в приемной – Хонда Хосима. Самый пожилой и окрестьянившийся самурай в моем окружении. Я почти полгода не видел этого лысого, с кустистыми бровями и мозолистыми руками, японца. Хосима уже несколько месяцев мотается по провинциям и закладывает опытные зерновые станции, с полями и огородами. Еще до запрета христианства, португальские торговцы успели привезти семена овощей (томатов, картошки – благо Южная Америка уже открыта), фруктов, круп и орехов. И вот теперь люди Хосимы все это высаживали, культивировали. Одной из ключевых проблем Японии я считал резкие колебания урожайности основной местной сельхоз. культуры – риса. Один год густо, другой пусто. Понятно, что на урожайность сильно влияет погода. Любые отклонения от оптимального, влажного климата – причем в обе стороны (наводнение, засуха) фатально сказывались на всхожести риса. С этим ничего сделать было нельзя – разве что внедрить страхование посадок.

Но был и еще один фактор, уменьшающий урожаи. Отсутствие севооборота. Крестьяне из года в год в одном и том же месте сеяли одно и тоже. В итоге почва беднела теми веществами, которые рис вытягивал из нее и богатела ядовитыми для риса соединениями – сероводородом, масляной кислотой и проч. Я посоветовал Хосиме внедрить севооборот, когда рис чередуют с бобовыми, арахисом и еще рядом взаимодополняемых культур. Какие-то поля просто выпахивать и оставлять под паром на год. Очень кстати, пришлись новые отвальные плуги, которые сделали в монастыре Хоккэ кузнецы Амакуни.

Конечно, все эти нововведения нужно сначала опробовать на опытных станциях, разработать рекомендации (а еще лучше отпечатать их для уездных управляющих). Создать семенной фонд для тех культур, которых в Японии днем с огнем не сыщешь (те же томаты, картофель…). И только после этого тиражировать удачный опыт в масштабах страны. Вся проблема как обычно упиралась в кадры и деньги. Если со вторым я вопрос тут же решил, увеличив бюджет Хосимы до 100 тысяч коку в год, то откуда брать специалистов было не ясно. Решили открывать сельские школы и ускоренные курсы при столичных университетах, которые и так все дружно запросили дотации, как только Император назначил меня Дайдзёдайдзином. Ну и отлично! Будут меньше учить всякой ерунде, типа гадания по потрохам – больше делу. Прикинув сколько нужно агрономов в масштабах страны, я ужаснулся. Но ради соленых огурчиков, квашенной капустки и жаренной на подсолнечном масле картошечки, да еще посыпанной зеленым лучком – я был готов на все!