– Алло. …А кто вы такой? – в этот момент глаза казенного дяди стали заметно живее. – Я – Степанцов, из шестерки. Д-да. Так мы… Товарищ генерал, сота показала, что этот человек был вблизи… Вы же сами вчера подписали выезд нашей группы. Ну я же не виноват, что. …Так откуда я знал? …Понимаю вас, жизнь спас, но нам-то что делать? …Что? Товарищ генерал, послать, еще не значит обрисовать какие-то конкретные действия. Что нам сей…? Понял. Понял, есть…

«Дядя» встал, медленно подошел к Кругляку и отдал ему телефон.

– Поехали, – сухо бросил он своим бойцам и все трое, стараясь не задевать стоящего у двери Ивана, спокойно прошли в коридор и дальше на улицу. Через минуту там затарахтел двигатель Тойоты. Она выкатила на дорогу и, резко ускорившись, понеслась к деревне.

Кругляк вышел на порог и встретился взглядом с белым, как мел Филипповым.

– Ты что, подслушивал? – хитро скосил Иван взгляд на начальника.

– Окно-то в коридоре отрыто, – развел тот руками, – не удержался. Но ты, …Ваня! Ты… Ты крутой мужик. Вот просто… Я б при них обос..ся, ей богу.

– Не пыли, – коротко ответил Кругляк. – Так что скажешь, ехать мне за сеном?

– Езжай, Ваня, – хлопал рыжими ресницами Филиппов, – больше ничего не надо… Бля, гадом буду, напьюсь сегодня, в стельку!

– Твое дело, – удаляясь, махнул рукой Иван.

Он сел в Ниву, забрал у Мишки ключи и запустив движок, медленно покатил в сторону канав…

Долго молчал старший Кругляк. Смотрел сердито вперед, да что-то себе в голове прикидывал. Как свернули к канавам, Иван набрал в легкие воздух, шумно выдохнул и негромко сказал:

– Мишка, сынок. Ты у меня уже парень взрослый и понимаешь, что дела вокруг бати закручиваются непростые.

– Догадался, – буркнул себе под нос уязвленный сын, который совсем недавно как раз об этом и пытался завести с родителем беседу.

– Не злись на меня, сына, – деловито откашлявшись, продолжил отец, – дело мое…, и не только мое, оно…, как бы тебе сказать… Не просто опасное, а …смертельно опасное. Вот же, сказал и сам подумал – звучит это как-то казенно, не по-настоящему…

Понимаешь в чем тут суть, сынок, ты занимаешься этим, делаешь то, что можешь, но если напортачишь, то… Легко можно погибнуть или серьезно навредить себе так, что потом никогда уже не расхлебаешь. Но даже и это мелочь по сравнению с тем, как ты можешь подвести других людей. В общем…, зря я у дома тебе мозги парил, прости, сын. На самом деле пора тебя потихоньку к нам подтягивать…

Видя, как малый оживился от этих слов, Иван, стараясь смотреть на дорогу, легонько стукнул Мишку большим кулаком по колену:

– Не радуйся раньше времени. Вижу, как ты взыгрался. Ты должен понимать, сын, в этом деле не важно молод ты или стар, мужик или женщина. Тут важно только полное доверие к товарищам и во всем молчок! Ну как тебе объяснить?

– Как у партизан? – догадался Мишка.

– Как у партизан, – недовольно повторил за ним отец, – бери выше. Партизаны хоть и молодцы, а прятались от врагов. Мы же, получается, партизаны даже для своих, родных. Сейчас видишь, джипы? Плохо дело, взялись за нас. Приезжают вон…

– Эти? – кивнул в сторону Лесхоза Мишка.

– Эти, – безрадостно подтвердил отец. – Наглые черти, но хорошо, что уже засветились. А вот по кустам могут насовать соглядатаев, это – да. И не заметишь.

Старший Кругляк тяжко вздохнул:

– То, чем мы будем заниматься, сынок, – нехотя начал он, – и то, чем батя живет ты, дай-то бог, года через три-четыре более-менее начнешь понимать. Там, поверь, все не так просто бывает даже для меня, но сейчас… Мишка, за мной теперь могут следить и, потянув за ничтожную ниточку, после какой-нибудь малой оплошности, вытянут всех и вся. Так нельзя.

Это я к тому, что – первое: заруби себе на носу, и себя надо беречь, и других не подставлять. Есть дела простые, их я буду просить выполнять тебя. Всякие мелкие поручения, но ты, получая их, пока особо не умничай, хорошо? Сказали сделать что-то – делай, но именно так, как сказали, а не так, как видишь это ты. На начальном этапе, – пояснил Иван, – чем меньше будешь знать, тем тебе же, в случае чего, легче получится выкрутиться, понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Мишка. – Если такие, на джипах, сильно прижмут, то я и не знаю ничего. Просто исполнитель…

– Исполнитель, – повторил за ним отец и сдвинул брови, – ты …это. Почему сразу «сильно прижмут»? Пока до этого не дошло… Вообще не будет такого, понял? Это же обычное дело, сказал батя сходить – посмотреть, или принести, или проверить, а ты и посмотрел. Все! Никакой самодеятельности и подвигов.

– Я и говорю – исполнитель, – надулся Мишка, которому, если честно, ужас как хотелось сразу же вникнуть в это тайное, страшное и очень интересное дело для взрослых…

Как ни торопился младший Кругляк быть полезным отцовскому делу, а первое по-настоящему серьезное поручение батя дал ему только через два дня. И надо же было так подгадать, в субботу! Когда у Мишки и днем в деревне были свои дела, и вечером в СДК намечалась дискотека.

Официально нужно было сходить на Дальнюю хату и к Браме – заменить старые аптечки на новые. На самом же деле отец отправил Мишку поразнюхать, посмотреть следы – не шастают ли в связи с приездом в лесхоз наглых ГБ-шных джиперов у болот чужие.

Для того, чтобы успеть вернуться к дискотеке, проснуться Мишке пришлось рано. Мать, привыкшая к тому, что муж с детства таскал малого с собой по лесам, разумеется, ничего не знала о том, что этот выход для сына какой-то особенный. Все в округе были в курсе того, что у Кругляка и Гены Сорокина на участках всегда порядок и даже на брошенных хуторах есть припасы, спички и аптечки. Дрова нарублены, печи в порядке – все это на тот случай, если кто-то из грибников или охотников заплутает. Во всяком случае, так Иван, Геня и, пока не уволился, гроза браконьеров «Марадона» об этом говорили женам и начальству.

Галина Дмитриевна много раз вот так же, как сейчас или даже по звонку мужа отправляла Мишку на Дальнюю хату или к Браме у болот. Она и сегодня быстренько накидала Мишке «термосок», поцеловала его в макушку и, как ни в чем не бывало, пошла заниматься хозяйством. Младший Кругляк подмигнул сидящему за столом бате, прихватил рюкзак с аптечками и мигом пропал со двора.

Внутри молодого парня все клокотало и кипело. По его мнению, первое и главное препятствие было преодолено – мать и близко не заметила того, что Мишка идет в лес, аж на Дальнюю хату и Браму не просто так, а с секретным заданием. От того, что отец, наконец, выказал ему такое доверие, парнишке хотелось лететь туда птицей.

Само собой, в самом начале пути все отцовские инструкции по поводу того, что следует быть осторожным и что нужно делать, чтобы грамотно прочесать большую, заболоченную территорию, напрочь вылетели из молодой головы, но! Едва только окрыленный Мишка проскочил перелесок и пошел вдоль колхозного поля, как будто сам черт подставил ему подножку и тем самым включил его мозг. Земля была гладкая и скользкая. Кругляк так ухнул на пятую точку, что ему даже показалось, что по холодной, большой луже у которой он упал пошла волна. Было больно, но терпимо. Зато сразу прояснилось в голове, и вспомнились все отцовские наущения.

Он, не имея никакого желания шлепать в крутых берцах по раскисшей грязи низины, решил обойти ее по старой, заросшей дерном, лесной дороге. Отец, помня свое военное прошлое, всегда старался покупать взрослеющему Мишке хорошие армейские комплекты полевой формы. Младший Кругляк гордился и очень ценил эту заботу, хотя в качестве побочного эффекта получил за нее от завистливых сверстников кличку «Ваенны».

Лес только на окраинах и полянах начинал жить весной. Внутри его все еще было сыро и прохладно. Когда-то, как рассказывали старшие, еще в советские времена, по этой дороге ездили солдаты. Здесь нет вблизи ни одного полигона, но, несмотря на это, каждый год еще в брежневские и горбачевские времена постоянно проходили учения. Кто-то даже вспоминал, как видел своими глазами здоровенный МАЗ, который тащил через лес большую ракету.

С тех давних пор то ли от тягачей, то ли от гусениц танков остались здесь широкие, глубокие колеи, давно заросшие травой, а кое-где еще и ямы, затопленные черной, затхлой водой.

Мишка прошел еще около ста метров и вдруг заметил нечто, чему немало удивился: на перекрестке двух лесных дорог зияла свежая колея! Ехал явно не УАЗик и не колхозные грузовики, следы которых Кругляк знал. Что-то среднее, причем с очень широкими, добротными колесами и вездеходным протектором. Далее, через метров двести, эта машина без особого труда прошла через большую лужу, «значит, – подмечал детали Мишка, – подключен передок…».

За горкой, судя по следам, машина развернулась и высадила не меньше троих человек. Все, кроме одного, были в армейских ботинках, причем одна пара имела протектор такой же, как у «Гарсингов» самого младшего Кругляка. Натоптано было порядком, но, судя по отметинам, все пассажиры, опять же кроме одного, который был обут во что-то практически не имеющее отпечатка рисунка и носил обувь небольшого размера, уехали обратно, в сторону угодий Сорокина. Приметно малый след четко отпечатался в грязи шестью шагами вдоль дороги и пропадал где-то среди темного настила прошлогодней листвы и иглицы.

Хутор Дальняя хата был намного правее выбранного незнакомцем направления, поэтому Мишка, попетляв немного возле этого места и, не заметив больше ничего подозрительного, направился к первому обозначенному отцом пункту. По пути он дважды пересек большой ручей и подошел к безымянной, заболоченной речушке, коих в этих местах по весне было много. После бури, случившейся в июле 2017 года, когда ветер натворил здесь немалых бед, через все эти водные преграды сами собой образовались нерукотворные мосты из толстых, старых выворотней. Тому, кто часто ходил здесь, не было особой надобности обсекать ветки, что торчали в разные стороны, а вот тем, кто сталкивался с подобным редко или вообще впервые, перебираться было очень непросто.

Кругляк сразу заметил на сосне, по которой собирался переходить, свежие, грязные полосы. Скользкая обувь незнакомца подвела хозяина; нога съехала, но человек не упал, успев схватиться за ближнюю ветку. След был тот же, что и у дороги. На другой стороне, в грязи, застыла четкая отметина небольшой ступни.

Мишка насторожился. На стволе осины, что росла у растопырившегося корня упавшего через реку дерева, на уровне пояса, виднелись засохшие пятна крови. Кто-то вытер здесь руку о кору. Кругляк решил вернуться. Он осторожно перебрался по стволу назад и вдруг увидел, что с тыльной его стороны, в районе тех самых, первых замеченных им следов, словно коровий рог торчал острый сук.

Вообще у подсыхающей сосны или ели ветки бывают очень острыми. Людская молва знала много случаев, когда легкомысленная невнимательность в лесу посредством этих природных «шпаг» лишала людей глаза или позволяла им крайне опасно втыкаться в шею. Похоже, тот кто поскользнулся здесь на влажном от сырости стволе, упал и что-то себе повредил. Крови было немного, и она имелась только на той стороне речки, значит, повреждения не серьезные и после падения чужак собрался с силами, перешел на другой берег, полез под одежду, нащупал скрытую рану и, испачкав руку кровью, вытер ладонь об осину.

Далее следы снова пропадали. Мишка проверил все вокруг в радиусе двадцати шагов и – ничего. Время шло. Солнышко, поднималось все выше и выше, просвечивая влажный, пока еще голый лес, а Кругляк, запутавшись в этих неведомо кем оставленных следах, пока еще не добрался даже до Дальней хаты. А ведь еще надо было сходить и к Браме на болотах! До нее от Хаты километров шесть.

Решив оставить информацию о следах для обсуждения с отцом, Мишка взял курс на болота и серьезно прибавил шагу. Очень уж хотелось вернуться пораньше, до начала дискотеки, чтобы успеть сгонять в баню и помыться.

На подходе к первому из означенных батей хуторов младший Кругляк вдруг услышал запах дыма. Пожар? Костер? Странно, вряд ли кто-то забрался за кабаном или волком сюда, под границу с Украиной? Или все же кто-то заплутал?..

Мишка осторожно сошел на тропу, ведущую к хутору – никаких следов. Он пробрался вдоль кустов, опоясывавших озерцо у Хаты и, бросив взгляд на проглядывавшую сквозь ветки крышу, остановился. Из трубы шел дым.

Кругляк свернул в молодой осинник, что поднялся щетиной вокруг брошенного людьми жилья и, опасливо оглядываясь, пробрался к дому. С тыльной стороны ничего не выдавало присутствия на хуторе чужого, а скользкая, темная листва позволяла двигаться в прохладной тени безшумно. Мишка сообразил, что не стоит торопиться к парадному крыльцу. Одно из окон дома выходило на эту сторону. Он подошел к светлому наличнику с растрескавшейся от времени краской и аккуратно глянул в стекло. Неудача. Шторка была завешена, и рассмотреть что-то внутри было невозможно. Пришлось обходить дом.

Выглянув из-за угла, Кругляк не заметил во дворе ничего подозрительного. Казалось, что и дом, и окрестности все еще продолжали спать после зимы. Сунуть голову в окно? Сразу же заметят его силуэт. Мишка вздохнул, выпрямился и, стараясь громко топать отправился к двери дома…