Цитаты из книг автора «протоиерей Алексей Уминский»

Дети должны молиться о том, например, чтобы уметь дружить, уметь прощать.

Мне кажется, дети должны хорошо знать и любить молитву «Отче наш», молитву «Богородице Дево, радуйся», молитву своему Ангелу Хранителю.

Еда тут вообще ни при чем. Еда – на последнем месте. Когда ребенок сам выбирает пост, тогда он лично за него отвечает, лично его держит: неделю, две недели, первую и последнюю неделю, или только последнюю неделю, или в течение всего поста, когда он к этому становится готов и способен. Семилетний ребенок может отказаться от шоколада, пятнадцатилетний, например, решит Великим постом бросить курить или отказаться от компьютерных игр. Но это всегда должен быть выбор самого ребенка.

Прежде всего ребенка надо понять, почувствовать, выслушать и потом постепенно завести с ним разговор о настоящей любви. Подросток уже может понять такую закономерность: когда ты берешь чужое, берешь и ничего не отдаешь, ты теряешь самого себя. А любовь настоящая – это чувство, когда человек умеет правильным образом себя отдать другому, посвятить себя другому. Если ты растеряешь себя, что же ты будешь отдавать?

Ему трудно нам помочь. Мы не выносим молчания Бога. А хананеянка прошла этим путем и в конце еще получила такие жесткие слова – но приняла их, потому что она себя знает, кто она есть, и со смирением сказала: .

Долгий путь молчания Бога бывает в жизни каждого человека. Нам этот путь очень тяжек, мы не понимаем, почему Бог нас не слышит, почему

или потому что они заходят в церковь и ставят свечи, заказывают молебны, освящают свои автомобили, даже соблюдают посты, приходят на Пасху, даже исповедуются и причащаются. Нет, христиане потому так называются, что для них самое главное в жизни – Христос и ничто другое: Его слово, Его заповеди, Его любовь, желание быть с Ним и любить Его всем сердцем, всем помышлением, всей крепостью своей. В этом – христианство, а не в том, как мы постимся, исповедуемся и даже, как это ни странно звучит, причащаемся. Потому что причащаться мы можем по разным причинам. Например, кто-то считает, что если причащаться, то все будет хорошо, это «во исцеление души и тела», в освящение нашей жизни. Вот плохо человеку – надо причаститься, и будет хорошо. Кто обещал, что после причастия будет хорошо? Разве мы не знаем, что причастие – это Крест Христов, о котором говорит апостол Павел: (ср. Флп. 1: 21). Вот христианин, вот человек, который по-настоящему исповедует Христа не словом, а жизнью. Он приходит к Чаше, потому что без этого не может жить. И, соединяясь со Христом, он соединяется с Его распятием, потому что это Тело ломимое и Кровь изливаемая.

Многие готовы устами исповедать Христа, внешним образом показать, что они верны Ему, а по сути своей остаются настоящими язычниками. Ведь что такое язычество? Это когда вместо Бога у тебя в душе пустота, ложь и нечистота, как об этом говорит апостольское чтение сегодняшнего дня: (2 Кор. 6: 17). Язычество – это нечистота. Не что-то специально оскверненное, но там, где нет Бога, там всегда будет нечистота. Если в душе главное место не занимает Господь, на этом пустом месте будет селиться нечистота. И даже если человеку кажется, что главное в его жизни – что-то важное и хорошее, но это не Бог, – все равно это будет язычеством, а значит, ложью и нечистотой.

Господь всех нас собрал: умных и глупых, добрых и злых, понятливых и бестолковых, таких разных, что сами мы никогда не собрались бы. Ведь выбирать себе компанию принято по-другому: по художественным вкусам, или политическим преференциям, или иным интересам, главное – отсечь чужих. Только свои – те, кто близок, приятен, с кем можно говорить на одном языке. Но посмотрите: когда Господь собирает нас в храме Божием на Евхаристию, мы перестаем чувствовать разницу между нами, нас ничто не разъединяет! Да, мы остаемся разными, но эта разность не делает нас чужими. Она не разделяет, а наоборот – на удивление, вдруг, неожиданно! – соединяет и взаимно дополняет, оказывается для нас благом, позволяет друг другу служить. Вот он – брачный пир, на который собирает всех Господь! Наша Церковь, наша Евхаристия – это пир Его любви. Он так нас возлюбил, что всех к Себе призвал, каждому нашел место за Своим столом и каждому, по древней восточной традиции, подарил брачную одежду – чтобы мы, щедро украшенные Хозяином пира, в этой светлой одежде радовались и ликовали.

Человек впадает в малое нерадение, и вдруг ему становится легко сказать: «А что будет, если я здесь позволю себе? А что со мной случится, если я вдруг себе немножечко здесь попущу быть вот таким, ну что же такого, это же малость…» И когда совесть призывает нас к другому, мы говорим ей