– Я только что доложил помощнику, вас в караулке уже не было. Вы уже к нам вышли.

Мишин кивнул. Олег всматривался в темноту, но ничего не мог рассмотреть. Увидев у солдат ночной бинокль, он понял, отчего они такие глазастые.

– Дай сюда… – Мишин взял бинокль и стал смотреть в сторону, куда ему показывал часовой. – Ага, вижу…

– Что? – спросил Олег, но Мишин не обратил на вопрос никакого внимания.

Лишь спустя минуту начальник караула сказал:

– Двое, за кустами. Не пойму чего они там делают. – Володя повернулся к часовым: – Винтовка есть?

– Снайпер отдыхает.

– Ах, да…

Вдруг Мишин быстро сунул Олегу в руки бинокль, и указал примерное направление.

Олег стал всматриваться по кустам, и вскоре разглядел две склонившиеся человеческие фигуры. Фигуры копошились у земли, и время от времени привставали.

– Ты, – Володя ткнул пальцем в одного из солдат: – Бегом в караулку, неси сюда «винторез» с ночным прицелом. Пацанов не буди. Сами управимся.

Боец выбрался из окопа и убежал. Мишин забрал у Олега бинокль и стал рассматривать фигуры, приговаривая:

– Кто же к нам в гости захотел?

Олег почувствовал, как забилась в висках кровь. Вот это всё реально! Вот, в трехстах метрах, у кустов, сидят враги. Враги, с которыми идет война. Те, кого нужно УБИВАТЬ. Убивать для того, чтобы они не убили тебя самого…

Вдруг Олег подумал, что это могут быть и совсем не боевики. А вдруг это просто заблудились простые мирные жители?

– А это точно боевики? – спросил Мишина Олег.

– Какая разница? – Мишин пожал плечами. – Здесь запрещено передвигаться.

Сейчас в голосе Мишина абсолютно не было никакого презрения или высокомерия. Показалось, что Володя просто дает житейский совет. Делится опытом. И никаких прошлых обид лейтенант сейчас не демонстрировал. Видимо, это было сейчас не уместно.

– Что же они там делают? – невесть кого спросил Мишин.

– Ты их будешь убивать? – пытаясь подтвердить свою догадку, спросил Олег.

– Попробую, – отозвался Володя, не отрываясь от бинокля.

– А если это не боевики? Что тогда?

– Тогда это будет хороший урок тем, кто не понимает, что нельзя шарахаться возле военных объектов в ночное время…

– И погибнет невиновный?

– Бывает и такое.

Олег замолчал. Он сейчас переваривал услышанное. Пришло понимание того, что вот сейчас он станет свидетелем убийства. Олег облизал пересохшие губы. Кровь била в виски уже такими мощными толчками, что казалось, что по голове бьют кувалдой. В сознании не укладывалось, что вот так просто можно взять винтовку и застрелить человека или даже двух. Так и не узнав, кто они такие…

А последняя фраза Мишина возмутила Олега до крайности, но что-то тормозило его, что-то заставляло его оставаться сторонним наблюдателем.

Пришел Иванов и солдат с винтовкой.

– Что случилось? – спросил ротный.

– Ходит кто-то, – отозвался Мишин.

Глеб взял бинокль и посмотрел на нарушителей спокойствия.

– Валите их. Нечего по ночам возле отряда бродить. Утром разберемся. Если что, я в штабе. Нартов, ты уже проверил караул? Заканчивай, и топай в штаб. Дело есть.

Иванов пошел в сторону палаток отряда, как будто ничего серьезного сейчас не происходило. Это еще больше накалило Нартова. Вокруг него происходило что-то такое, глубоко ему неведомое, но по определению – страшное, нечеловеческое…

Мишин увидел, наконец, винтовку:

– Принес? Давай.

Лейтенант взял поудобнее ВСС и, включив ночной прицел, расположился на бруствере.

– Кого валить первым, правого или левого? – спросил он у Олега.

Олег запоздало ответил:

– Выбирай сам.

Нартов жадно смотрел в прибор ночного видения. Лицезреть момент человеческой смерти ему еще никогда не доводилось. Вот они там копошатся, что-то делают, и совсем не знают, что их берут в прицел, и сейчас будут убивать.

Нартов почувствовал, как его сердце буквально замирает перед лицом такого завораживающего зрелища. Олег смотрел в окуляры и боялся пропустить хоть одно мгновение этого зловещего спектакля. Он ждал.

Вот сейчас Володя нажмет спуск, и тяжелая снайперская пуля проломит кому-то голову или разнесет грудную клетку, выбивая своим ударом из человеческого тела хрупкую человеческую жизнь…

– Раз, два, три, четыре, пять, – тихо прошептал Мишин. – Вышел зайчик погулять. Вдруг охотник выбегает, прямо в зайчика стреляет.

Вдруг как хлопок ладоней выстрелила винтовка. Олег от неожиданности моргнул, успел подумать, что не увидит самого главного – попадания, бинокль качнулся, но он выровнял его, и увидел, как две человеческие фигуры продолжали сидеть в прежнем положении.

– Не понял? – Мишин посмотрел на прицел, и выругался: – Снайпер не снял боковую поправку, а я не заметил…

Володя быстро исправил прицел, и снова вскинул «винторез» на бруствер, но в этот же момент обе фигуры исчезли за кустами.

– Они ушли, – сказал Олег, выдохнув.

Мишин передал винтовку одному из часовых, и наказал:

– Как появятся, смело бейте наповал. И не вздумайте тут спать по очереди. Знаю я вас, мерзавцев.

Офицеры выбрались из окопа, и пошли в палатку караула. Мишин спросил:

– Всё проверил?

– Да.

Олег понял намек и, не прощаясь, пошел прямо в штабную палатку. В палатке сидел Иванов, который молча смотрел на бойца, тихо спящего на стуле. Капитан кивнул на бойца и спросил Нартова:

– Ты чего за своим нарядом не следишь?

Олег с порога громко сказал:

– Те, кто спит – встать!

Боец подскочил со стула, чем вызвал смех Иванова. Но в углу подскочил и радист. Это уже рассмешило Нартова.

– И ты туда же?

Олег подумал, как можно взбодрить бойцов, и приказным тоном сказал:

– Идите, перекурите.

Срочник вопросительно посмотрел на Олега:

– Угостите сигареткой, товарищ лейтенант!

Олег угостил.

Иванов заговорил с кем-то по рации. Отключившись, он сказал Нартову:

– Лунин доложил, что вышел в район разведки, и приступил к работе.

Олег присел за стол отметить время выхода Лунина в эфир.

– Как он?

– Нормально, – пожал плечами Иванов. Он откинулся на спальник и прикрыл глаза.

Олег прилег на топчан. Спросил Иванова:

– Интересно, кто это был?

– А Вовка попал в них? – спросил обыденным тоном Глеб, не открывая глаз.

– Нет.

– Зря.

– А если это пастухи какие-нибудь? – спросил Олег.

– Какая разница? И пастухов приучим к порядку.

– В смысле – перестреляем?

– Не без этого…

– А если это разведчики ваххабитов?

– Ну и что? Пусть смотрят. Что они здесь, кроме палаток, увидят?

– Ну, к примеру, увидят, как колонна увезла разведку.

– Если ты не слепой, то должен был заметить, что колонна выходит за пределы отряда несколько раз в сутки. Это специально делается для того, чтобы скрыть, когда действительно выводятся или эвакуируются разведгруппы. Снаружи никогда не узнаешь, вышла разведка или колонна пошла порожняком, для отвода глаз. Разведчики ведь сидят за тентом и их не видно…

В палатку вошли перекурившие бойцы.

– А если боевики вырежут часовых и взорвут тут все к чертям. А? – спросил Олег.

– Они к часовым не подойдут. Там сплошное минное поле. Позавчера кто-то подорвался.

– Помню, а кто это был?

– Не знаю. Тело утащили. А в Сельментаузене новая могила появилась. С длинной пикой вместо памятника…

– Боевик?

– Само собой.

– А откуда известно про могилу?

– Добрые люди доложили… – усмехнулся Иванов.

Срочник-посыльный вдруг громко всхрапнул и, проснувшись, сел на стуле ровнее. Сказал:

– Я не сплю.

– Дров подкинь… – сказал Олег. – Холодно.

– Есть.

Боец зашевелился, подкидывая в печку дрова. Затрещало пламя. По стенам заметались блики огня. Стало как-то по-домашнему уютно. На миг Олег даже забыл, где он находится. Казалось, что он в каком-то студенческом походе, у костра…

В палатку вошел заспанный Романов:

– Нартов, доложите обстановку!

– Ходил кто-то возле лагеря. Метров триста от ворот в поле.

– Опять? Надо поставить там засаду и перестрелять всех к чертовой матери… Мужики из двадцать первого отряда спецназа внутренних войск рассказывают: чеченцы подходят ночью как можно ближе и начинают выть волками. Говорят, с ума сойти можно. Они их пулеметами и минометами глушат, а чечены коров подставляют. Потом заявляют, что «федералы» скот убивают намеренно. Как Лунин?

– Выходил на связь, доложил, что все в порядке.

– Как у тебя?

– Порядок.

Романов ушел. Олег повернулся к Иванову:

– А какую задачу имеет Лунин?

– В горах есть базы боевиков. Их нужно найти и максимально там все разрушить. Сделать привязку для артиллерии. Можно все сделать и днем, но боевики это тоже понимают. Поэтому мы иногда ходим ночью. Ночь это чтобы ты знал, сестра разведчика. А в группе есть приборы ночного видения, и они видят все.

– А их не видит никто?

– Это как они там себя поведут…

– А если их обнаружат? Ведь их всего с десяток, а боевиков там, может, сотни…

– Если группа засветится, то вначале они попытаются оторваться. «Артель» поставит заградительный огонь, а на встречу выйдет дежурное подразделение. Днем в таком случае их поддержат вертолеты.

– А если они попадут в окружение? – продолжал допытываться Олег.

Глеб приподнял голову и повернулся лицом к Олегу. Выжидающе посмотрел ему в глаза, и ответил вопросом на вопрос:

– А что бывает с теми, кто попадает в окружение?

Олег промолчал. На примере почти девяти десятков бойцов сто четвертого полка он знал, что бывает с попавшими в окружение. Но ему подсознательно хотелось услышать от Иванова что-то обнадеживающее и успокаивающее. Ему хотелось услышать, что у окруженных есть хоть какой-то шанс выжить…

Иванов снова откинулся на спальник. Олег молчал. Срочник поковырял в печке кочергой и сел у раскаленного бока. Запищала радиостанция и радист встрепенулся.

– На связи!

Иванов подскочил:

– Лунин?

Радист на миг повернулся к Иванову, и сказал:

– Сообщение идет…

Олег и Глеб прочитали дешифрованный текст:

– Координаты такие-то, обнаружен опорный пункт боевиков, силы до тридцати человек. Просим огня.

Олег встретился взглядом с Ивановым. У капитана глаза горели огнем. Иванов выпалил:

– Молодец, Лунин! Хорошо сработал! Радист, давай связь с артелью!

Радист протянул руку к телефонному аппарату и снял трубку:

– Связь готова:

Иванов передал артиллеристам координаты и вид огня, и буквально через десять минут за палатками гулко ухнула всеми стволами дежурная батарея. Олег выскочил из палатки посмотреть ночную стрельбу. Секунд через двадцать небо снова осветилось ярким огнем выстрелов орудий, и воздух задрожал от гулких ударов. Олег не заметил, как рядом с ним оказался капитан. Глеб закурил и, указав сигаретой в горы, сказал:

– За тем хребтом. Рядом совсем. Три километра.

За ближайшей горой действительно появилось зарево – там разрывались падающие снаряды. Где-то там, в воздух летела земля, деревья, а может быть и человеческие тела. Там сейчас все горело и рушилось. Там расправила свои крылья черная птица-смерть…

– Жутковато… – честно признался Олег.

Артиллерия сделала шесть залпов и замолчала. Глеб ушел к радисту уточнить результаты огневого налета. Из палатки вышел срочник. Он явно хотел спросить у Олега закурить и Нартов, опережая его, протянул ему сигарету.

– Товарищ лейтенант, мне по инструкции уже спать можно. Разрешите?

Олег усмехнулся. Бойца совершенно не интересовал ход событий, разворачивающийся всего в трех километрах – ему куда интереснее было знать, разрешит ему дежурный лечь спать, или нет…

И вдруг Олег совершенно отчетливо понял, нет, это он знал и раньше, но вот сейчас он как-то особенно ярко вдруг осознал, что солдат есть настоящий труженик войны. Ведь именно на плечи солдата, на плечи вот этих девятнадцати – двадцатилетних мальчишек ложится вся громадная тяжесть войны. И ведь они несут эту тяжесть! Порой, не доедая, не досыпая, получая ранения и погибая, русский солдат несет на себе самую тяжелую долю…

Олег вспомнил: пока он пил водку, объедал разведчиков, переводил в теплом штабе документы, солдаты все это время копали ямы под палатки, заготавливали дрова, ходили в караул, бегали по горам, подставляя свои головы под пули боевиков, и после всего этого дарить им презрительные взгляды, и на все вопросы о неравенстве положения небрежно отвечать «…кто на что учился…»?

– Иди, спи.

Боец быстро докурил сигарету и завалился на топчан. Когда Олег вошел в палатку, срочник уже спал. Радист с завистью посмотрел на спящего солдата и отвернулся. Олег придвинулся к Глебу:

– Я вот не понимаю… – начал он.

– Чего? – спросил Глеб.

– Армия долбит чеченов вот уже полгода, а кроме Радуева никого еще не поймали. Если наш штаб знает, что в Сельментаузене появилась новая могила, то уж о присутствии там какого-нибудь полевого командира, узнали бы подавно…

– А что, собственно, не понятно?

– Непонятно почему всю чеченскую верхушку до сих пор не перестреляли?

– Это не так просто. Разведка, считай – мы, можем дать любую информацию, но вот реализовать мы можем далеко не всю. А иногда у нас просто нет приказа…

– А самим?

– Что самим?

– Ну, выйти в горы и провернуть ликвидацию… – Олег удивился таким дотошным вопросам как будто ничего не понимающего Иванова. – Как?

– Милый мой, Уголовный Кодекс еще никто не отменил и, насколько мне известно, в этом Кодексе существует статья за преднамеренное убийство. Эта война, вторая, более-менее нормально еще идет, а вот когда я был здесь пять лет назад, в первую войну, то тогда выполнив какую-нибудь операцию мы вполне могли сесть за решетку, повернись колесико в голове руководства не в ту сторону…

– Ну и ну!

– Вот так.

– Неужели все так запущено? – Олег улыбнулся краешком рта, хотя понимал, что улыбаться сейчас было не вполне уместно…

– Хуже, чем ты себе представляешь.

Олег понял, что от капитана ничего сейчас не добьется, и оставил его в покое. Радист принял доклад Лунина. Артель сработала нормально…

Под утро Олег пошел проверить караул. На этот раз поднимать бодрствующую смену он не стал. Он понимал, что имеет право приказать, и все встанут, но он так же понимал, что люди устали и буквально валятся с ног от постоянного недосыпа.

– Как? – спросил он у Мишина.

– Нормально, – пожал плечами Володя.

– Пастухи не появлялись?

Олег почувствовал, что вопрос не соизмерим с личными возможностями и авторитетом и понял, что вопрос был задан явно в пустоту…

– Не появлялись, – спустя пару мгновений ответил Володя.

Понимая прекрасно момент, Мишин снова улегся на нары и отвернулся к стене. Он знал, что Олег не будет его третировать.

Олег записал в постовую ведомость результат проверки караула и снова вышел на мороз. Он вдруг подумал, что бойцы, видевшие в начале ночи его стычку из-за спящей смены, сделают вывод, будто он, лейтенант Нартов, поддался прессингу Мишина и потому не стал поднимать их сейчас. Что в свою очередь может продемонстрировать не способность Нартова руководить личным составом и что в дальнейшем его можно будет просто посылать…

Олег понял, что получилось не очень хорошо, но опять уже ничего сейчас не исправишь… к тому же Володя наверняка рассказал своим бойцам как Олега тошнило на трупы боевиков. А это авторитета никак прибавить не могло.

Олег разозлился сам на себя. Когда он вошел в палатку, Иванов разговаривал по рации с Луниным.

– Ну и зачем было его брать? – говорил Глеб в тангенту. – Вот сейчас нам с ним мороки…

Увидев вошедшего Олега, Иванов поспешил закончить разговор, и отключился.

– В карауле все в порядке? – спросил Глеб Олега.

Нартов кивнул.

– У Лунина тоже все хорошо. Возвращаются.

– Слава Богу, – Олег опустился на стул. Посмотрел на часы. Скоро начнет светать.

Вскоре в палатку вошел офицер из второй роты, который должен был руководить колонной, назначенной для проведения эвакуации группы. Иванов вышел с ним из палатки. Вскоре послышались урчания моторов, и колонна ушла встречать разведчиков. С колонной ушла единственная бронированная машина отряда – БМП-2, которая досталась разведчикам после того, как пехотинцы бросили ее, заглохшую в горах…

В половину шестого Олег поднял посыльного и отправил его заготовить дров. Еще минут через десять в палатку вошел Романов.

– Где ответственный за вывод групп? – спросил Романов.

– Колонну провожает, – отозвался Олег.

– Как Лунин?

– Нормально, – Олег пожал плечами. Он еще не имел специальных знаний, чтобы можно было судить о результативности выхода разведки. Он знал лишь одно: группа жива и возвращается домой. А это уже хорошо.

Романов сел за стол и несколько минут просматривал записи в журнале радиста. Потом он развернул на столе карту и начал водить по ней пальцем.

– Они сейчас должны быть здесь. Ждут колонну.

Олег подсел и всмотрелся в карту. Он уже более или менее понимал в топографических знаках, и вполне мог представить, где сейчас сидит группа в ожидании эвакуации.

– Юрий Борисович, а я буду ходить на боевые задачи? – тихо спросил Олег.

– С чего ты взял? – Романов повернулся к переводчику.

– Я же понимаю, что вы ничего просто так не делаете, а раз приказали мне не стричь бороду, значит, у вас есть задумка.

– Задумка есть, но ты не подготовлен для боевой работы.

В этот момент вошел Иванов, и встал у порога. Он слышал последнюю фразу командира отряда.

– А что я должен уметь? – спросил Олег.