Они подогрели на печке банку тушенки и съели с хлебом, запивая чаем. Ближе к десяти часам в блиндаж спустились остальные жители: Володя Мишин, Глеб Иванов, лейтенант Витя Данилов и три сержанта-контрактника из роты Иванова. В блиндаже стало тесно. Везде сушились развешанные портянки, носки, перчатки, штаны и куртки. Запахло человеческим потом и еще чем-то кислым.

Олега толкнул Мишин:

– Ну что, не трясет тебя больше?

– Из-за трупов? Пока нет.

– А чего же тебя так тошнило? – Олег уловил в голосе Володи нотки издевательства.

– Перепил вчера, вот и полезло…

– А штаны ты не намочил, а? – Мишин захохотал. Его поддержал Данилов.

– Прекрати! – повернулся к смеющимся Иванов. – Себя вспомни…

– Меня хоть не тошнило так… – оправдываясь, ответил Володя.

– Зато и слова сказать не мог. Мычал всё… а Олег говорил, и не терялся. – Иванов усмехнулся.

Олег молча слушал, как препираются ротный и командир группы.

– Да, но я сам тогда «духа» завалил, а он только смотрел на трупы.

– Ага, только не забывай, что тебя четыре года специально этому учили, а он в спецназе человек случайный. Его удел работать головой, а не руками.

– Все равно.

– Хорош базарить! – наконец не выдержал Глеб. – Заткнись.

Мишин замолчал, но зло посмотрел на Олега. Нартову этот взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Вот напьюсь и набью тебе рожу, – сказал вдруг Володя.

– За что? – спросил Олег.

– За то, что мне твоя рожа не нравится!

– Остынь! – повернулся капитан к Мишину. – Или я тебя сам остужу!

Олег подумал, что если сейчас не ответить достойно Мишину, то потом все так и будут относиться к нему с издевкой.

– Попробуй! – запальчиво отозвался Олег. – Мне твоя рожа тоже не нравится…

– Ты видел, командир? Я по горам бегаю, голову свою под пули подставляю, а этот сопляк сидит тут, и еще ему что-то не нравится! – вдруг Володя подался чуть вперед и, размахнувшись, залепил Олегу в челюсть.

Нартов от удара повалился на нары.

– Стоять! – крикнул Иванов, пытаясь остановить шагнувшего к нарам Мишина, но лейтенант подскочил к Олегу, и снова влепил ему в челюсть.

Олег, только что вставший, снова повалился спиной на нары. Лунин, Данилов и контрактники сидели молча, и в потасовку не лезли.

– Он еще и пацанов моих каши сегодня лишил! – крикнул Мишин, и размахнулся в третий раз.

Олег, вспомнив свои университетские занятия боксом, поднырнул под руку, и провел короткий, но мощный хук в нос Володе. Брызнула кровь. Мишин по началу опешил, но он был из тех, кто на кровь в бою внимание не обращал, и снова буром попер на Олега, нанося удары в грудь и голову.

Иванов набросился на Мишина, и оттащил его от нар, на которых сжался в комок Олег.

– Убью, падла! – истерично крикнул Володя, но Глеб взял его локтевым сгибом на удушение и тот присмирел, прошипел сквозь зубы: – Все, командир, все…

Лунин поднял Олега и повернул его на свет. У Нартова был разбит нос, порвана губа и под глазом была краснота, которая буквально на глазах наливалась в большой синяк. Олег потряс головой. Голова гудела. Он приложил к носу и губе подушечку от перевязочного пакета, и смахнул вдруг появившуюся слезу. Ему стало невыносимо обидно. За что получил?

– Дурак ты, – сказал Олег сквозь марлю.

– Да ты… – начал было Мишин, но Иванов резко оборвал его:

– Заткнитесь оба! Горячие финские парни…

Лунин вдруг рассмеялся:

– Этот на задачу раз сходил, а этот трупы первый раз увидел, а уже нашли причину поругаться! А что, парни, с вами будет, когда вы действительно воевать начнете? Стрелять друг в друга будете? На войне нервы беречь надо. И так есть где их тратить…

Олег пожал плечами:

– Лично я против него ничего не имею.

– Зато я имею, – отозвался Володя, – Пиджак! Защититься не можешь, а еще считаешь себя разведчиком!

– Я его научу, он тебя за пару секунд делать будет! – сказал Мишину Дима.

– Пусть только попробует, башку откручу, как котенку.

– Ты, наверно, только котятам и можешь головы вертеть… – не удержался от язвы Олег.

– Заткнитесь, я сказал! – Иванов вышел из терпения.

– Иди, умойся, – посоветовал Лунин Олегу, но, взглянув на Мишина, добавил и ему: – И ты тоже нос свой отмой. В кровищи все.

Олег умылся, и вытер лицо полотенцем. Глаза были красные от обиды. Из ничего разгорелся такой конфликт. Лейтенант, сходивший на боевую операцию, просто нашел способ снять психологическую нагрузку…

Свет погасили. Кто-то долго ворочался в темноте. Олег долго не мог уснуть. В голову лезли яркие картины пережитого дня – то трупы в грузовике, то драка с Мишиным, то разговор с Романовым. «Куда я попал?» подумал, засыпая, Олег. Больше всего он сейчас хотел уснуть, и проснуться дома. Чтобы вся эта война на поверку оказалась просто кошмарным сном…

Утром всех поднял длинный автомобильный гудок. Олег усмехнулся спросонья:

– Как в древности рабочих по утрам на завод созывали…

– А разве у нас не работа? – спросил его Иванов. – Война – это самая тяжелая, самая ответственная, самая нужная работа…

– Уж лучше без войны как-нибудь… – сказал Лунин.

– Без войны в России как-то не получается… – усмехнулся Глеб.

Олег полез умываться, и в зеркало разглядел синяк под глазом. Не обнаружив в блиндаже Мишина, Нартов спросил Глеба:

– А Мишин всегда такой?

– В бою побудешь, и сам таким станешь…

Глеб склонился над еще спавшим Даниловым.

– Витя, вставай, пора в школу…

– А? Что? – подскочил лейтенант.

– Поднимайся, хорош балдеть…

Витя встал и, посмотрев на Олега, сказал:

– Здорово ты вчера…

Олег покачал головой:

– Ничего здорового.

Рана на губе была довольно глубокой и болела. Синяк под глазом расплылся больше некуда.

На разводе Романов подошел к Нартову, и сразу спросил:

– Кто посмел?

– Бытовая травма, – ответил Олег.

– Это ты Кириллову расскажешь, а я должен знать с кем по ночам бьется мой переводчик, от здоровья которого зависит успех многих важнейших операций.

– Юрий Борисович, я все проблемы стараюсь решать сам. – Олег глянул в глаза командиру.

Романов встал перед строем отряда, и громко сказал:

– В моем отряде три десятка офицеров и больше сотни бойцов. Все вы являетесь отличными разведчиками и диверсантами, но кроме вас у меня есть один, голову которого я ценю выше головы каждого из вас. Пусть он и не заканчивал военного училища, но он первоклассный специалист своего дела. Если у него возникают в отряде какие-либо проблемы, то это так же и мои проблемы. Если у кого-то из вас появилась по разным причинам неприязнь к нему, жду после развода в палатке штаба. Общими усилиями мы эту неприязнь преодолеем. Ясно?

– Так точно! – отозвалась сотня с лишним глоток, хотя значение этих слов поняли единицы.

– Ну и нормально.

После развода Олег зашел в штаб, где ему дали переводить ворох бумаг. Некоторые листы были залиты кровью. Шумов пояснил:

– Группа роты Самойлова приволокла сегодня ночью. Взяли у боевика. Отдавать не хотел, – начальник штаба усмехнулся.

В штабной палатке было тепло. Олег снял бушлат и сел за стол. Просмотрев листы, он повернулся к командиру:

– Товарищ подполковник, здесь два письма и ведомость на получение денег боевиками. Вот фамилии наемников, вот заработанная сумма. По три – четыре тысячи…

– Интересно, – Романов взял листы и стал их рассматривать.

– По четыре штуки баксов получают… – вздохнул Шумов. – Нам бы так платили…

– Каков противник, так и платят! – усмехнулся Романов. – Им с нами воевать сложнее, чем нам с ними. У нас авиация, артиллерия, а у них только горы и злость…

В этот момент в палатку вошел Мишин. Он зло взглянул на Нартова, и подошел к командиру.

– Чего надо? – спросил Романов.

– Это я ему нарезал, – Володя кивнул в сторону Нартова, который втянул голову в плечи. – Он первый начал…

– Нартов, выйди, – сказал Романов.

Олег поспешил покинуть палатку и, выходя, услышал глухой звук удара. Мишин утробно вскрикнул. Потом Романов зашипел на него:

– Ты что, гнида, делаешь? Переводчик у меня один, а группников, как ты – много! Его голова дороже ваших вместе взятых. Еще раз такое повторится – пришибу на месте. Ты, Мишин, меня знаешь… Свободен.

Володя выскочил из палатки, зажимая рукой разбитый нос. Не сказав ничего, он побежал прочь.

– Нартов заходи!

Олег вошел и сел на свое место.

– Юрий Борисович, зачем вы его так? Я сам могу решить такие проблемы.

– Помолчи, а? Пока ты их решишь, еще не раз в пятак получишь, а я все уладил за полсекунды.

– Теперь он будет говорить всем, что я на него настучал…

– И это тебя тревожит? Да не думай об этом. Ты с ним не на всю жизнь… и детей тебе с ним не крестить…

Олег промолчал. Он чувствовал себя последним подонком, который перевел личное дело в общественную плоскость, и таким образом решил его.

После обеда Нартов снова пошел стрелять, и отстрелял там три боекомплекта из автомата. Уши заложило, и по дороге в штаб его чуть было не задавил разворачивающийся «Урал». Водитель высунулся из окна и хрипло крикнул:

– Тебе жить надоело? – это был контрактник, который позволял себе так обращаться к нарушителям правил движения…

В штабе Шумов сказал Олегу:

– Вечером заступаешь дежурным офицером по отряду.

– Что я должен делать?

– Дежурить. Проверять несение службы караулом и нарядами. Будить нашего радиста, – Шумов указал в сторону дежурного радиста, упавшего головой на стол. Радист поднял голову и зевнул.

– Ясно. Когда заступать?

– В шесть вечера развод. А сейчас можешь пока выспаться и подготовиться. Свободен.

Олег спустился в свой блиндаж. На нарах уже лежали Лунин и Мишин. Дима спал, а Володя хмуро сказал:

– А бошку я тебе разобью…

Олег не стал с ним разговаривать и, завалившись на нары, уснул.

В пять часов всех поднял Иванов. Лунин надел на себя разгрузочный жилет, рюкзак, под «разгрузку» вложил бесшумный пистолет ПБ.

– Ты на задачу? – спросил Олег.

Дима кивнул.

– А я сегодня дежурным по отряду, – сказал Олег.

– Смотри, чтоб радист сеансы связи не проспал, как уже было пару раз, – напутствовал Дима и ушел.

Олег пошел в палатку службы РАВ и получил у Красильникова пистолет. Вложив пистолет в кобуру, Олег появился перед начальником штаба. Тот критически осмотрел его и сказал:

– Запомни, Нартов, ты на сутки становишься вторым человеком в отряде после командира. Все твои указания должны выполняться всеми офицерами и солдатами. Если что случится, я, конечно, помогу тебе, но и ты сам должен уметь принимать правильные решения. Понятно?

– Понятно.

Оказалось, что Мишин заступал начальником караула со своей группой. На разводе Шумов осмотрел всех и провел короткий инструктаж:

– Здесь устав караульной службы действует, как и везде! Только дополнительно приказываю: ночью, если кто-то появится снаружи ограждения, вначале стрелять, а потом спрашивать «кто идет?». Ясно? Стрелять, особенно ночью, при любом подозрении на опасность. Разбираться будем потом. Мне надо чтобы вы все домой живыми вернулись. Ясно?

– Так точно, – отозвался заступающий наряд.

Мишин повел своих бойцов в палатку караула. Олег вошел в палатку штаба. Романов в это время говорил по телефону с командиром артиллерийского дивизиона сто четвертого полка.

– Через три часа твои мужики должны стоять у орудий в готовности к немедленному открытию огня по запросу разведгруппы. Цели прежние. Виды огня буду указывать отдельно.

Романов на миг оторвался от трубки, и спросил Олега:

– Готов?

– Да, я уже с развода.

– Все, сиди здесь, – и снова заговорил с артиллеристами.

Олег сел у печки. В палатку заглянули два бойца: старый и новый посыльный по штабу. Один доложил Нартову:

– Товарищ лейтенант, все, мы поменялись…

– Дрова принесли? – спросил Олег, указывая на довольно хилую кучку дров у печки.

– Сейчас принесем.

– Вот как принесете, так и сменитесь, – сказал Олег, подумав, не перегибает ли он палку.

Бойцы ушли искать дрова.

Олег раскрыл дверцу печки и пошуровал стальной кочергой догорающие головешки. Часть горячей золы высыпалась на металлический лист под дверцей.

– Только штаб не спали… – предупредил Романов.

Олег улыбнулся:

– Не в свое дежурство…

– Тоже верно, – кивнул Романов.

Бойцы принесли наломанных досок от снарядных ящиков.

Олег отпустил сменившегося бойца, а новый немедленно попросил у Нартова закурить. Олег угостил его, и тот вышел из палатки курить снаружи. Вошел Лунин, весь обвешанный гранатами, магазинами, дымовыми шашками и сигнальными ракетами. В руках он держал выданную начальником связи малогабаритную иностранную радиостанцию «Кенвуд» для связи внутри группы. Таких радиостанций в отряде было штук сорок – перед отправкой на войну их любезно предоставили в виде спонсорской помощи предприниматели, ранее проходившие службу в бригаде специального назначения и пожелавшие хоть в чем-то облегчить жизнь своих бывших сослуживцев, уезжавших воевать. Рации были компактными, удобными, обеспечивали необходимый уровень связи внутри группы. Дима как раз переговаривался со своим сержантом, проверяя станцию.

Романов повернулся к нему, и Дима доложил:

– Товарищ подполковник, шестьсот одиннадцатая разведгруппа специального назначения построена. Командир группы старший лейтенант Лунин.

Все вышли из палатки, перед входом которой и были вытсроены бойцы. Десять человек стояли в одну шеренгу, и Романов быстро осмотрел всех. Появившийся Кириллов раздал разведчикам промедол.

Олег смотрел на разведчиков, совсем еще мальчишек, и пытался сам себе доказать, что эти люди через час с небольшим будут выведены в горы, где хозяйничают боевики. Что, возможно, этот выход для некоторых, а то и для всех, может стать последним. Что это далеко не игры, а уже серьезная, мужская работа.

Но почему-то в реальность происходящего верилось с трудом. Олег не мог уложить в сознание, что эти двадцатилетние парни пойдут сейчас в самую пасть врага. И что могут там встретить свой последний бой.

Вдруг что-то защемило сердце: появилось видение, что все они лежат пробитые пулями и осколками, что они обожжены и залиты кровью. На миг показалось, что все они мертвы. И стоптанная совсем немного рифленая подошва горного ботинка…

Олег помотал головой. Ну и привидится же!

Романов встал перед строем:

– Кто считает, что не готов сегодня выполнять боевую задачу?

Разведчики промолчали.

– Есть больные? Смелее! Если кто-то не уверен в себе, шаг вперед. Не накажу. С кем не бывает. Пойдете в другой раз…

Снова никто не шелохнулся.

– Ну, тогда с Богом.

Романов пожал Лунину руку:

– Береги людей.

– Хорошо, – кивнул Дима.

Иванов, как командир роты, провожал группу тоже. Он посадил бойцов в машину и пожал каждому руку. Пожелал удачи.

Вскоре «Урал» в сопровождении еще двух грузовиков, вооруженных автоматическими гранатометами и крупнокалиберными пулеметами, ушел за ворота отряда, и через пять минут небольшая колонна скрылась в наступающей темноте.

– Нам обязательно нужна бронетехника, – сказал Романов, глядя в сторону ушедшей группы. – Где бы нам ее взять?

Олег просидел в теплой палатке довольно долго. Он успел посмотреть по телевизору «Поле чудес», потом час изучал карту района действий отряда, потом привалился на топчан, и глаза начали медленно закрываться. В таком виде его и застал Шумов.

– Иди караул проверь.

Олег молча накинул бушлат, и вышел из палатки. Ночь была прохладной. Олег поежился. На входе в палатку караула стоял боец. Олег представился и тот, узнав Нартова, пропустил его вовнутрь.

Мишин сидел за столиком и читал книгу.

– Я с проверкой, – как-то не уверенно сказал Олег.

Володя повернулся, и с презрением выговорил:

– Послал Аллах проверяющего…

Сказав это, он снова уткнулся в книгу и внимания на Нартова не обращал. Олег заметил, что как таковой бодрствующей смены в карауле не было – спали практически все, что было явным нарушением устава. Олег не замедлил этим воспользоваться.

– Почему все спят? – спросил он.

– А когда им спать? – спросил Мишин со злостью в голосе.

– Когда положено, – твердо отозвался Олег.

– На положено у нас наложено.

Нартов прекрасно понимал, что и без того замученные бойцы должны хоть когда-то выспаться, но он хорошо помнил научение Иванова.

– Поднимай бодрствующую смену.

– Чего? – Мишин сверкнул глазами. – Больше тебе ничего не поднять?

Олег заметил, что за их диалогом следят проснувшиеся разведчики.

– Поднимай, не спорь…

– А то что? Романову жаловаться побежишь?

Олег понимал, что он сейчас наделен правом приказывать Мишину, но тот плевать хотел на все его приказы. Как его заставить выполнить приказ, Олег еще не знал. Нартов взял со стола постовую ведомость и раскрыл её там, где записывались выявленные в ходе несения службы недостатки.

– Значит, не будешь поднимать людей?

– Так точно, – развязно ответил Володя.

– Хорошо, – Олег достал из кармана ручку и склонился над постовой ведомостью. – Так и запишем. А потом делай, что хочешь…

– Ну, ты и гад, – прошипел Мишин и повернулся к нарам: – «Бодрянка», подъем…

Встали три разведчика. Они тоже посмотрели на Нартова с нескрываемой ненавистью.

– А теперь проверим несение службы на постах, – заявил Олег.

– Ну, ты… – Володя выругался, но встал и накинул бушлат. – Пошли…

Мишин взял автомат, и они вышли из палатки. Володя быстрым шагом направился к воротам из лагеря, выходившим к дороге на Махкеты. Там в окопе сидели два бойца. Они, как и положено, окликнули выходящих с базы. Володя буркнул что-то невнятное и подошел к ним вплотную.

– Как дела?

Один боец указал рукой в сторону горы, за которой был Сельментаузен:

– Там кто-то шарахается в темноте.

– Почему не доложил?