Что касается версии Суворова об исключительной роли четырехмоторных бомбардировщиков, то даже если бы около 1000 самолетов типа ТБ-7 и были выпущены к началу нападения Германии, можно с уверенностью утверждать, что последнюю не удалось бы удержать от вступления в войну с СССР, и что скорый выход из этой войны силою только бомбардировочных ударов не был бы возможен. Как показал последующий опыт Второй мировой войны, территория Германии подвергалась активным бомбовым ударам союзников уже с 1942 года (которые, кстати, так и именовались – рейды «тысячи бомбардировщиков»). Несмотря на разрушение или даже уничтожение целого ряда немецких городов, Германия капитулировала отнюдь не из-за этих бомбардировок, а в силу разгрома ее вооруженных сил на всех фронтах, который длился несколько лет объединенными усилиями коалиции ведущих мировых держав. Отметим также, что англо-американские авиационные силы, во-первых, получили от промышленности для использования в войне против Германии десятки тысяч четырехмоторных бомбардировочных самолетов (не только не уступающих, но даже превосходящих ТБ-7 по своим характеристикам); во-вторых, с середины войны применяли дальние истребители сопровождения; в-третьих, несли значительные потери, которые необходимо было своевременно восполнять.

В отличие от США и Великобритании, авиапром СССР физически не мог выпускать тяжелые бомбардировщики тысячами и тем более десятками тысяч. Если бы советская авиапромышленность и смогла бы произвести требуемое согласно В. Суворову число самолетов ТБ-7 к началу войны, то это потребовало бы затраты огромных ресурсов (только авиамоторов понадобилось бы 4000), неизменно ведущей к отмене или сокращению уже существующих программ производства других типов самолетов, которые и без того выполнялись с большим напряжением сил и средств, а ВВС столкнулись бы с проблемой качественной подготовки значительного количества высококвалифицированных экипажей. После начала войны с Германией даже в случае применения ТБ-7 по назначению советские ВВС очень скоро столкнулись бы с необходимостью возобновления текущих потерь самолетов и экипажей, что в условиях кризиса военного времени было бы практически невозможно в силу ограниченных возможностей авиапрома.

Кроме того, к началу войны в СССР в серийном производстве не находился ни один дальний истребитель сопровождения и можно однозначно утверждать, что ни в первые месяцы боевых действий, ни в ближайший последующий период его запуск не состоялся бы в силу физической неготовности промышленности к подобному шагу в условиях проходящей эвакуации и потери ряда авиационных заводов. К тому же не исключено было бы использование соединений ТБ-7 не по прямому назначению – для дневных бомбардировок наступающих немецких войск без истребительного прикрытия, что на практике в самом начале войны действительно вынужденно осуществлялось силами частей дальнебомбардировочной авиации и приводило к огромным потерям за кратчайшие сроки. Анализируя опыт минувшей войны, вряд ли можно однозначно заявлять, что решение, повлекшее за собой появление в рядах ВВС РККА 1000 самолетов ТБ-7 накануне войны с Германией, явилось бы целесообразным шагом. Наивно было бы также предполагать, что наличие в строю советских ВВС нескольких сот тяжелых бомбардировщиков (а число реально боеготовых самолетов всегда несколько меньше произведенных из-за аварий, технических причин и т. д.) заставило бы Германию отказаться от нападения на СССР и уж тем более – в случае начала войны – помогло бы успешно завершить военные действия благодаря воздействию бомбардировок.

Таким образом, несостоятельность взглядов В. Суворова как серьезного исследователя на примере анализа части его книги, касающейся авиационной тематики, очевидна и вряд ли нуждается в дальнейших комментариях.

Перейдем к обзору ряда как общих, так и узкоспециализированных исследований, которые в той или иной степени затрагивают отдельные аспекты интересующей нас темы. Определенных успехов отечественная историография добилась в разработке ранее закрытых направлений, прежде всего связанных с проблемами деятельности высшего военно-политического руководства СССР, военного планирования, деятельности советской военной разведки 1937 – 1941 годов, с некоторыми вопросами истории внешней политики СССР 1939 – 1941 годов. Это также способствовало появлению значительного фактического материала, касающегося таких важных проблем военной авиации, как определение основного потенциального противника Советского Союза и информированность военно-политического руководства о его планах и действиях; соответствующее формирование доктрины развития ВВС, их количественный рост и реорганизация их структуры; подготовка кадров и политические репрессии в среде командного состава и ряд других.

Отметим тот факт, что за последние десять лет сформировался блок различных исследований, посвященный изучению госструктур управления в СССР и биографий людей, занятых в этих структурах, включая высшее политическое руководство страны. Именно на этом самом высоком уровне и принимались практически все сколько-нибудь серьезные решения, касавшиеся развития отечественной авиации^[82].

В монографии О.Ф. Сувенирова «Трагедия РККА 1937 – 1938 годов» подробным образом исследована тема репрессий командного состава Красной армии в предвоенные годы^[83]. Определенное место в ней уделено репрессиям в ВВС. Эти же проблемы были развиты в исследованиях Н.С. Черушева и В. Звягинцева^[84]. Интересный и содержательный анализ существующих тенденций по этим проблемам в отечественной историографии изложен в публикации А.В. Короленкова^[85]. Значительное место в этих исследованиях занимает описание репрессий в отношении авиаторов.

Необходимо отметить существование работ, где выдвигается тезис о незначительности фактора репрессий как такового. В 1999 году в публикации Г.И. Герасимова было заявлено о незначительности масштабов репрессий и о том, что они не влияли на образовательный уровень офицерского корпуса: «Репрессии не наложили да и не могли наложить из-за незначительности их масштабов по сравнению с общей массой офицерского корпуса видимого отпечатка на образовательный уровень. Некоторое падение доли офицеров, имеющих среднее военное образование, в 1938 – 1939 годах объясняется не репрессиями, а значительным притоком в армию офицеров из запаса, из сверхсрочников и особенно офицеров, окончивших курсы младших лейтенантов. В то же время в предвоенные годы наблюдается устойчивая тенденция к увеличению процента офицеров, имеющих академическое образование. В 1941 году этот процент был наивысшим за весь межвоенный период и равнялся 7,1 %. До репрессий, в 1936 году, эта цифра составляла 6,6 %. Проведенные расчеты показывают, что в период репрессий наблюдался устойчивый рост количества начсостава, имеющего среднее и высшее военное образование. Так, академическое образование в 1936 году имело 13 тысяч лиц начсостава, в 1939 году – после фактического окончания репрессий – 23 тысячи, в 1941 году – 28 тысяч офицеров. Военное образование в объеме военной школы имело соответственно 123,156 и 206 тысяч военнослужащих»^[86].

Во второй главе публикации И. Пыхалова «Великая Оболганная война», которая называется «Была ли «обезглавлена» Красная армия?» автор утверждает следующее: «Миф об «обезглавленной Красной армии» состоит из двух базовых утверждений: 1) в ходе репрессий был пущен «в расход» едва ли не весь офицерский корпус, в результате чего армия к 1941 году осталась без опытных командиров; 2) Тухачевский, Уборевич, Якир и другие «невинные жертвы» были гениальными полководцами, устранение которых явилось невосполнимой утратой»^[87].

Автор придерживается точки зрения о завышении числа репрессированных современными исследователями, считает доказанным существование «заговора военных» и принижает негативные последствия политических чисток. В конце главы автор делает следующий вывод: «Была ли необходима столь широкомасштабная чистка РККА? К сожалению, немалая доля командиров, подвергшихся в то время политическим преследованиям, пострадала безвинно. Большинство из них вскоре было оправдано и восстановлено в армии. С другой стороны, опасность, созданная для государства военными заговорщиками во главе с Тухачевским, была слишком велика, что и объясняет допущенные «перегибы» при ликвидации заговора»^[88].

Военный историк А.Б. Мартиросян практически полностью копирует тезисы Г.И. Герасимова и И. Пыхалова и их аргументацию, а также прямо заявляет о полезности политических чисток Он – автор пятитомного проекта, призванного «развеять 200 наиболее ходовых мифов антисталинианы», и во второй книге обращается к теме «Сталин и репрессии 1920 – 1930-х годов». С точки зрения автора одним из таких мифов является утверждение, что «Сталин уничтожил 40 тысяч командиров РККА, вследствие чего произошла трагедия 22 июня 1941 года», которое было запущено в оборот Л.Д. Троцким и Н.С. Хрущевым. Он считает, что репрессированные военачальники – участники гражданской войны – не являлись серьезными и по-настоящему талантливыми полководцами, а всеми своими успехами они были обязаны кадровым царским офицерам, перешедшим на службу в Красную армию. По его мнению, Красная армия к концу 1936 года «в руках таких, не прошедших должной выучки от простого солдата до командира «героев» Гражданской войны, представляла собой плохоуправляемый сброд» и в ней царил «при всех реформах, при всем резком оснащении оружием и техникой, повышении общеобразовательного уровня военнослужащих, при всем резком улучшении материального положения особенно командирского состава – все тот же бардак»^[89].

Автор противопоставляет сокращению кадров в результате репрессий рост за период с 1937-го по 1941 год числа офицеров с высшим и средним образованием и утверждает «об очень высоком уровне квалификации командных кадров РККА, о том, что все основные части и подразделения армии РККА были укомплектованы опытными и для своего-то времени отличными, а в значительной мере уже академически образованными кадрами командиров»^[90].

Аргументация автора по поводу итогов репрессий зачастую не выдерживает никакой критики. Приведем лишь одну цитату, свидетельствующую о его ненаучных методах, когда вместо серьезной аргументации этот исследователь снисходит до патетически поданной брани в адрес оппонентов: «Если за контрреволюционные преступления под расстрел угодило всего 0,79 % от общего командного состава РККА на начало 1937 года – это что, «незаконные репрессии»?! Если даже по официальным данным было подано свыше 30 тысяч жалоб и прошений о пересмотре дел по увольнению (а также арестов и приговоров суда) – это что тоже «жестокие репрессии»?! Чтобы такое количество жалоб и прошений было подано, необходимо, чтобы их подавшие остались бы живы! Неужели это непонятно? Тогда где же те невероятные цифры якобы репрессированных, в основном якобы расстрелянных, коими бандерлоги антисталинской пропаганды до сих пор стращают народ?! На чем были основаны цифры этих негодяев?! Да только на зоологическом антисталинизме!»^[91]

В другой своей книге «Трагедия 22 июня: блицкриг или измена? Правда Сталина»^[92] А.Б. Мартиросян прямо указывает на якобы существовавший заговор военных как на одну из причин катастрофы 1941 года.

Итак, данный автор признает расстрел «всего 0,79 %» общего комсостава РККА на начало 1937 года, признает факт наличия десятков тысяч жалоб выживших пострадавших командиров, но упорно продолжает придерживаться точки зрения, что репрессии носили несущественный характер и были в какой-то степени даже необходимыми и полезными. Такие взгляды вряд ли можно считать серьезно аргументированными.

К исследованиям репрессий некоторым образом примыкают справочники о системе исправительных лагерей СССР и о руководителях НКВД^[93]. Информация, содержащаяся в них, включает, в частности, данные о тех подразделениях ГУЛАГа, которые использовались на строительстве объектов авиапромышленности, о конструкторских бюро из заключенных – бывших работников авиапрома, которые числились в системе НКВД, а также о руководителях этих подразделений.

Вопросы безопасности страны в предвоенный период отражены и в труде по истории советской разведки^[94]. В нем показана деятельность советских спецслужб по получению жизненно необходимой для обороноспособности СССР информации, включавшей и состояние авиации потенциальных противников, а также приводится оценка поступавших сведений советским военным руководством.

Ряд сборников статей и коллективных трудов по проблемам Второй мировой войны затрагивает вопросы, связанные с интересующей нас тематикой^[95]. Так, коллективный труд «Война и политика 1939 – 1941 годов», созданный на базе материалов научной конференции, посвящен начальному периоду Второй мировой войны и касается ряда вопросов, относящихся к военной авиации, в частности, освещает подробности подготовки ВВС Великобритании к нанесению ударов по нефтепромыслам на Кавказе и получение Финляндией для войны с СССР авиационной техники из других стран^[96].

Возрос интерес исследователей к теме боевого применения ВВС РККА накануне и в начале Второй мировой войны. Так, был опубликован ряд статей, в которых впервые затрагивались подробности операций «Икс» и «Игрек» – так условно обозначалась руководством СССР помощь Испанской Республике и Китаю. В статье М.Т. Мещерякова «СССР и гражданская война в Испании» указывалось на причины отправки в Испанию военных советников и специалистов^[97]. К сожалению, автором был выдвинут ошибочный тезис о том, что количество посланной в Испанию боевой техники давно известно. В статье автора данного исследования «Советская военная авиация в Испании: опыт боевого применения накануне Великой Отечественной войны» показано, что такие важнейшие аспекты применения советской военной авиации в Испании, как, например, объемы поставок авиатехники из СССР, а также потери советских авиаторов в этой войне, остались в отечественной историографии до конца не освещенными^[98].

В статье Ю. Рыбалкина сообщалось о подробностях отправки специалистов и авиационного вооружения из СССР в Испанию и о формах оплаты за эти поставки^[99]. Несколько позже этот же автор издал и монографию по данной теме^[100]. Тематике участия и потерь советских добровольцев в войне в Испании, в том числе и авиаторов, посвящена статья В.М. Лавского и монография В.Л. Телицына^[101].

Настоящим явлением в отечественной историографии явился выход в свет монографии С.В. Абросова о применении советской военной авиации в Испании^[102]. Посвященная формально боевым действиям летчиков-истребителей СССР, фактически она рассматривает действия авиации всех сторон в целом. Впервые приводится поименный список погибших в Испании советских военных авиаторов. Книга базируется на богатейшем документальном материале, в ней широко используются ссылки на факты из малодоступных отечественным исследователям зарубежных работ. Качественный уровень этого исследования резко контрастирует с основной массой издаваемой у нас в стране литературы по истории авиации (в том числе и с изданиями, профинансированными разными фирмами для рекламных целей), где, за очень редкими исключениями, не только отсутствуют какие-либо ссылки на использованные документы и работы предшественников, но и вообще зачастую не имеется даже краткого списка таковых.

В статье А. Демина и В. Котельникова «Советские бомбардировщики в Китае (1937 – 1946 годы)» приводятся неизвестные ранее сведения о поставках отечественной авиационной техники, говорится о боевой работе советских авиационных специалистов, которые были откомандированы в Китай^[103]. А. Демин также опубликовал ряд работ по истории авиапромышленности и ВВС Китая и советской помощи этой стране в период японской агрессии^[104].

Существует и монография по теме помощи СССР Китаю^[105].

Появились новые, как общие, так и специальные работы о советско-японском военном противостоянии кануна Второй мировой войны, кульминацией которого явились бои в Монголии с широким применением авиации обеими сторонами^[106].

Автором данного исследования была опубликована статья, в которой рассматривается роль советской военной помощи Чехословацкой Республике в случае развязывания Германией войны в период Мюнхенского кризиса осенью 1938 года^[107]. В ней, в частности, указывается, что главную роль в возможной войне могла бы сыграть советская военная авиация, а также анализируются вопросы поставок нашей авиационной техники в Чехословакию.

Определенный интерес представляет статья В.Р. Котельникова «Авиация в советско-польском конфликте сентября 1939 года (по документам советских архивов)»^[108]. В ней впервые показаны численность и состав авиационной группировки СССР на западном направлении, что дало представление об уровне готовности ВВС (одного из важнейших показателей уровня боеготовности РККА в целом) к боевым действиям в Европе. Автор приводит интересные факты, касающиеся, например, оценок советской военной разведкой численности и состава польской авиации к началу военных действий, а также о захвате советскими войсками значительного количества польской авиатехники и изучении отдельных ее образцов в СССР. К сожалению, автор не сопроводил свою публикацию соответствующими ссылками на использованные источники, поэтому его работу можно классифицировать не как научную, а как популярную.

Автором данного исследования также рассматривалась эта тема в статьях «Современная российская историография о масштабах и итогах боевых действий Красной армии в Польше осенью 1939 года» и «ВВС РККА в войне против Польши осенью 1939 года»^[109]. В них были определены хронологические рамки военных действий, даны оценки масштабов численности группировки советских ВВС по сравнению с люфтваффе к началу военных действий против Польши, а также приведены потери ВВС РККА.

М.И. Мельтюхов опубликовал монографию, часть которой была посвящена советско-польской войне 1939 года. Однако с точки зрения истории применения ВВС РККА она не содержит ничего принципиально нового по сравнению с ранее изданной монографией «Упущенный шанс Сталина»^[110]. Работа подверглась достаточно жесткой критике польских специалистов, в том числе и за узкий круг работ польских исследователей по данной теме, которые использовал автор. Интересно, что в монографии нет ни одной ссылки на отечественные публикации по теме боевого применения ВВС РККА против Польши, хотя польские историки знакомы с российскими исследованиями в этой области даже лучше, чем автор с публикациями своих же коллег-соотечественников.

Активная разработка темы советско-финляндской войны 1939 – 1940 годов привела к появлению ряда общих исследований, где, помимо других вопросов, достаточно широко освещается и применение ВВС РККА^[111]. Среди них необходимо выделить двухтомную монографию П.В. Петрова и В.Н. Степакова, в которой глава «Итоги и уроки воздушных боев» во второй части посвящается непосредственному изучению боевых действий ВВС РККА и морской авиации против Финляндии^[112]. Необходимо также отдельно отметить работы П.А. Аптекаря о потерях Красной армии, в том числе и по авиации во время этой войны^[113]. Однако в публикациях последнего содержится ряд фактических ошибок, поэтому к его оценкам потерь ВВС РККА в «Зимней войне» необходимо подходить с осторожностью.

Появились работы, посвященные отдельным аспектам воздушной войны над Финляндией в 1939 – 1940 годах^[114]