Жила-была принцесса прекрасная, как сон,
Вокруг неё кружился цветных снежинок сонм.
На севере бескрайнем, быть может, и досель
Есть замок белоснежный, где властвует метель.
Покои в сине-белых, искрящихся тонах
Да инея узоры на каменных полах.
Как в сердце у принцессы, везде прозрачный лёд
В старинном этом замке свой свет холодный льёт.
Но вот к литым воротам подъехал экипаж,
На службу попросился какой-то юный паж.
Имущества немного: каприс был в си-бемоль
Да старенькая скрипка, смычок и канифоль.
И воздух в стылом замке вдруг стал, как неземной:
Играла, пела скрипка взволнованной струной
О южной страстной ночи, о пылком зное дней,
И слушала принцесса, и что-то грелось в ней.
Когда же нестерпимым стал в юном сердце жар,
Лёд растопился в слёзы, но не погас пожар.
А весь огромный замок вдруг начал пропадать,
Колонны стали таять и стены оседать.
Сверкало ярко солнце над головой у них,
Чертоги испарились, огонь внутри не стих.
Куда-то делось платье, растаяло, как дым,
Им бесконечно жарко, безумно молодым.
Нежданно из похода пришёл домой король.
Был паж позорно изгнан, терпел он стыд и боль.
Король принцессу замуж за герцога отдал.
Хоть муж богат и знатен, но он не согревал.
Расплавленное сердце принцесса не смогла
Обратно сделать льдинкой и вскоре умерла.
Но не смолкала скрипка, опять впадала в раж,
Забыть не мог принцессу несчастный юный паж.
В созвездии на небе горят её глаза.
Там кто-то тихо плачет – и падает слеза,
Чертя свой след искристый к пажу на землю вниз.
А скрипка всё играет пронзительный каприс.
Не знаю сам, зачем я врал, ведь всё наоборот:
Король, услышав скрипача, открыл от счастья рот.
По вечерам совместные концерты в си-бемоль
Играет дружная семья: принцесса, паж, король.
Взошла принцесса на балкон,
Чтоб посмотреть воочию,
Как бьются рыцарь и дракон
У замка лунной ночью.
Дракон, конечно, символ зла,
Сразить его – отрада.
Принцесса розу припасла
Для рыцаря в награду.
Судьба поставлена на кон,
Но есть одна загвоздка:
Ночами огненный дракон
Любил смотреть на звёзды.
Он крал, как водится, принцесс,
Но унося их к тучам,
Показывал волшебный лес
И гор далёких кручи.
А рыцарь слишком шумно жил,
Любил пиры и драки.
Он, как дракон, везде кружил —
Матёрый забияка.
.
И девушка, упав в кровать,
Задумалась об этом.
Кого тут нужно выбирать —
Загадка для сюжета.
Казалось бы, простой резон:
Бери орла иль решку…
Вот этот – рыцарь, тот – дракон,
А если вперемешку?
Остались в прошлом те века,
Когда всё просто было.
Принцесса спит, она пока
Обоих полюбила.
В корабельной сосновой роще, где деревья росли, как мачты,
Собирая на верхних иглах мириады горячих звёзд,
Словно свечки святого Эльма на снастях в бесконечной качке,
Возвышалась сосна-мечтатель, ей хотелось сбежать всерьёз.
И, когда появились рядом бородатые лесорубы
И стальным топором звенящим оборвали земной поток,
Улыбалась она беспечно, и гудел где-то рядом в трубы
Светлый ангел, а, может, боцман для неё просвистел в свисток.
И она вознеслась, как шпага, и проткнула тугое небо,
Без коры и без тяжких веток, так возвышенна и стройна,
Что матрос остроглазый Джонни видел рифы с верхушки крепкой,
И арфист океанский ветер говорил, что она – струна.
Так и стала сосна грот-мачтой на пиратском большом корвете,
Чёрный флаг развевался лихо, белый парус тянул вперёд.
Океан и четыре моря повидала она на свете,
А портам, в темноте манящим, потеряла давно уж счёт.
Но однажды, во время шторма, ветер дёрнул в сердцах за струны
И порвались они со стоном, и сорвало её с колков,
И носило три дня по волнам, но гудел где-то рядом в трубы
Светлый ангел, и хмурый боцман выдал пару лихих свистков.
А потом был песчаный берег, на котором встречала юность,
И толпа корабельных сосен обступила со всех сторон,
И запел похоронно дождик, и подругам её взгрустнулось,
И закапали злые слёзы из высоких прекрасных крон.
Моряки, что спаслись на мачте, чтоб согреться, подняли кубок,
Из последних её обломков развели до небес костёр,
В темноте засверкали искры, благодарственно пели губы,
И суровый обычно боцман ненароком слезу утёр.
Светлый ангел летал над ними и гудел восхищённо в трубы,
И почудилась ветру зависть в робком взгляде её сестёр.
Маленький лисёнок спрашивал у мамы:
– Почему сегодня так чудесно жить?
Почему проснулся я счастливый самый,
Почему в росинке солнышко дрожит?
Мама, посоветуй, что б такого сделать?
От избытка силы хочется скакать!
К яблоку допрыгнуть, что уже созрело,
Совершив четыре в небе кувырка.
Видишь, мама, в лапах стало много силы,
Хвост летит трубою, мягок и пушист.
Посмотри, под солнцем он такой красивый,
Словно бы кленовый, самый рыжий лист.
Как мне сладить с этим счастьем без начала,
Ведь его так много, что в себе не скрыть…
– Это очень просто, – мама отвечала, —
Нужно лес и небо поблагодарить.
Мы погладим травы, приласкаем ветер,
Реку, и деревья, и друзей в лесу.
Тут сказал лисёнок:
– Больше всех на свете
Обнимать хочу я мамочку лису.
Ворона не была в то время белой,
Но, слушая однажды соловьёв,
Прочистив горло, тоненько запела
Про счастье и безумную любовь.
В ответ на это чёрные вороны
Прогнать решили самозванку прочь:
Её рулады слишком изощрённы
И всем мешали каркать день и ночь.
Тогда она помчалась к свиристелям,
К щеглам, и канарейкам, и дроздам,
Но, несмотря на сладостные трели,
Никто ей лапку дружбы не подал.
И полетела в тропики цветные,
Где в царстве попугаев какаду
Сверкала белизна её отныне,
Как лилия в изысканном саду.
Там было всё прекрасно, и ворона,
Блистая примой, тренькала на бис,
Но, выпив как-то раз воды студёной,
Осипла горлом, и – та-дам! – сюрприз:
Осталось только «кар» в репертуаре,
И примадонну быстренько прогнали.
Вернувшись в стародавние края,
Подумала: вот родина моя,
Где ничего не видно, кроме леса,
Наверняка тут помнят мой дебют,
К тому же я – заморская принцесса
И обрету здесь славу и приют.
Всё получилось, только вечерами,
Прокаркав речь о городах чужих,
Тоскует горло по знакомой гамме
И хриплый голос тоненько дрожит.
В вороньей стае новые порядки:
Все птенчики пытаются запеть,
Выходит иногда довольно гладко,
И чешет ухо вдумчиво медведь.
Дрозды щебечут: если уж ворона
К руладам проявила интерес,
Смогла увидеть звёзды через крону
И к пенью вдохновила целый лес,
То нам подавно нужно быть смелее,
Добавив в трели страсти и огня.
Ворона ищет новые идеи
И танго изучает возле пня.
И чем она становится белее,
Тем больше симпатична для меня.
Какие клёны, боже мой,
Какие свечи.
Листва течёт, как воск живой,
Земле навстречу.
И храм из белых облаков,
В оправе неба,
Висит то грозный, то благой,
Вселяя трепет.
И слёзы капают с икон
На плечи бора
Под журавлиный перезвон —
Последний, скорый.
А ветер, посланный с небес, —
Неловкий пастырь,
Так дует на горящий лес,
Что свечи гаснут.
Пушистый снег падёт в поля,
Как белый саван.
На отдых просится земля —
Имеет право.
И, переждав лихой мороз
И злую темень,
Весной воспрянет, как Христос
В день воскресенья.
Рыжей и весёлой мокрой кошкой
Осень трётся спинкой о стволы:
Ей приятно пошалить немножко —
Воду на прохожих с клёнов лить,
Листья драть, как пёстрые обои,
Разметать их огненным хвостом
И проснуться в марте беспокойном
Вместе с чёрным влюбчивым котом.
Чтоб потом, в порыве бурной страсти
Слившись в переливчатый клубок,
Дать котятам изумрудной масти,
Как игрушку, первый лепесток.
Пусть сияют чистыми глазами
Под весенний птичий пересвист
И не верят песням мудрой мамы
Про последний облетевший лист.
Это ведь смешно и невозможно —
Старость бесконечно далека.
Рыжей лапкой кошка осторожно
Гладит их зелёные бока.
Эта сумрачная вьюга с переломанной клюкой,
Эта бледная старуха, что поёт за упокой —
Ходит в поле привиденьем, тычет палкой наугад:
Не отбрасывая тени, заметает всё подряд.
Нет, не Дед Мороз весёлый с серебристым посошком —
Вьюга бродит по просёлкам и стучится в каждый дом.
Не Снегурка в синей шубе, беспечальна и легка —
В платье с призрачным раструбом беспощадная пурга.
Страшно детям, страшно взрослым – не высовывай к ней нос:
Ледяным дыханьем скосит, сбросит палкой под откос.
Можно только укрываться за узорчатым стеклом,
На поленья любоваться и смеяться за столом
Над бездомною старухой, что свирепствует в ночи.
Слышишь – стонет завируха или кто-то в дверь стучит?
Открываю – это вьюга сыплет колкий мёртвый снег —
Хорошо, что мы друг с другом, что есть рядом человек,
А не только свист и хохот с придыханьем за окном —
Как ей, бедной, одиноко, и никто не пустит в дом
Неприкаянную старость без надежды впереди:
Что со мной? Должно быть, жалость. Эй, старуха, заходи.
Сядем вместе и повоем о доживших до седин,
Чтоб никто в холодном поле не остался в ночь один.
Чтобы всех, кому там туго, в дом пустили на постой.
На скамью киваю вьюге – грейся, старая, и пой!
Сегодня бал на небе звёздном:
Куда ни кинешь взгляд – танцор
Коньком серебряным и острым
Творит затейливый узор.
Вот в белом платье фигуристка
Отправилась в изящный лутц —
Сверкает капелькой лучистой,
Пробив завесу чёрных туч.
Вот конькобежец серебристый
Летит небрежно и легко,
И путь его прорезан чисто
Одним немыслимым штрихом.
Двойные звёзды в парном танце
Не разомкнут влюблённых рук,
Кометы – вечные скитальцы —
Уходят на повторный круг.
И с каждой выбитою искрой
На Землю падает звезда.
Как Млечный Путь сегодня близко:
Скажите, я не опоздал
На этот импрессионистский,
Сверкающий огнями бал?!
Наконец в небе синь – распогодилось,
Там овец-облаков поубавилось.
Видно гнал их пастух ночь без отдыха —
Раскурчавились.
Он решил не пасти тучи чёрные,
А собрал самых нежных и перистых —
Золотою расчёской расчесывал
Под овчарок-ветров свист и пение.
Каждый луч гребешка – как сокровище,
Только серых овец шерсть колючая
Вновь ломает зубцы и приходится
Сильным ливнем с протяжными крючьями
Выдирать шерсть с боков стада вечного,
И слетают клочки к нам на головы,
Но не жёлтые, нежно-беспечные,
А в цвет белого тусклого олова.
Золотое руно не досталось нам,
Морось падает серыми прядями.
Где пастух стриг овец без усталости —
Будет радуга.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке