Саша дома. В кухне. Плита закрыта полиэтиленом от пыли. Он поднимает, осматривает кастрюли. Потом заглядывает в холодильник. Звонит Варе. Говорит сердито, но негромко – он вообще не умеет повышать голос.
– Послушай, я впахиваю с утра до вечера. Завтракаю бутербродами, ладно. Ужинаю тоже. Но на обед я хотя бы могу рассчитывать? У тебя занятия три раза в неделю…
Варя перебивает его, что-то говорит.
– Ладно, – отвечает Саша. – Когда будешь?
Взяв тарелку с бутербродами и кружку кофе, он усаживается за стол работать.
Стук в дверь, в комнату заглядывает ремонтник.
– Хозяин, мы штробить будем сейчас!
– И что?
– Ничего, предупреждаю: шумно будет.
– Вытерплю.
– Хорошая у тебя работа – сиди, пиши!
– Да.
За стеной страшный шум: долбят стену, штробят – выдалбливают в бетоне канавки для проводов.
Саша работает.
На мониторе крупно:
СЦЕНА 27. ИНТЕРЬЕР. КАФЕ. ДЕНЬ.
Юрий и Нина сидят в кафе. Юрий посматривает на Нину, помешивая ложечкой кофе.
(Машинально и Саша помешивает кофе.)
Поверх изображения появляется надпись:
ЮРИЙ
(робко)
Нина…
Юрий робко говорит:
– Нина…
Слово «робко» стирается. Пишется слово «нерешительно».
Юрий нерешительно говорит:
– Нина…
Слово «нерешительно» стирается. Пишется: «улыбаясь, с наигранной смелостью».
Юрий говорит, улыбаясь, с наигранной смелостью:
– Нина…
– Да?
– Я мог бы произнести тысячи разных слов. Я же издатель, причем читаю то, что издаю. Как только люди не объясняются в любви! Но все-таки лучше самых простых слов «я тебя люблю» никто ничего не придумал.
– Вы хотите объясниться в любви?
– Да, собственно, уже объяснился.
Саша со стуком закрывает ноутбук.
Звонит Варе.
Ее голос:
– Саша, я занята, перезвоню!
Саша просматривает в телефоне список контактов.
Видит: «Лена Ласкина». Решает ей позвонить.
Слышит:
– Огольцов, неужели ты? Откудова звоним? Из Каннов, из Ниццы?
– Что делаешь?
– Есть предложения? – догадливо спрашивает Лена.
Саша в гостях у Лены Ласкиной, бывшей своей сокурсницы.
Они сидят в кухне, выпивают и беседуют по душам.
– Я уже пятый раз успешно продаю один и тот же сюжет: попранная добродетель! – рассказывает Лена. – Провинциалка Лиза приезжает в Москву, устраивается в массажный салон, влюбляется в богатого красавца, он ее обесчещивает, она рожает от него ребенка, и тут он понимает, что любит ее!
В кадре: девушка Лиза в массажном салоне. Ее обесчещивает богатый красавец. Возможно, прямо на глазах у всех. Она рыдает. Он равнодушен. Она рожает. Красавец встречает ее у роддома с цветами. Говорит:
– Я понял, что люблю тебя.
– Или, – рассказывает Лена, – москвичка, но скромница Лиза приезжает к родственникам в провинцию, в нее влюбляется местный начальник-паучок, обесчещивает, она топится, ее спасают, паучок понимает, что любит ее!
В кадре: девушка Лиза (та же актриса) за столом в саду – с родственниками. В сад, ломая забор, въезжает на джипе начальник-паучок. Сладострастно смотрит на Лизу. Его подручные волокут Лизу к джипу. Паучок обесчещивает ее на берегу реки. Лиза топится. Ее спасают. Паучок в больничной палате с цветами.
– Я понял, это самое. Типа, что тебя люблю. Конкретно.
– Да, – говорит Саша. – Это точно.
– Что?
– Всё.
– А будет еще хуже! – обещает Лена. – Ты вот свой гениальный сценарий, наверно, так и не пристроил. «Молчание» который.
– «Безмолвие».
– Я помню. Роскошная идея. Все вдруг онемели и оглохли.
– Нет. Это будет искусственно, это Стивен Кинг. При всем к нему уважении – нет, не так. Просто – семья глухонемых. Переезжают в небольшой город – отец получил выгодную работу. До этого у них был свой круг общения – такие же люди. Ну и вообще, адаптировались уже давно, все к ним привыкли. А теперь все иначе. Дл местных жителей они – как инопланетяне. Их не понимают. Кто-то смеется, кто-то сочувствует. Новые отношения. Любовь дочери к местному красавцу. Ну, и так далее.
– Гениально! Метафора: никто друг друга не слышит и не понимает! «Страна глухих»!
– Это было.
– Да, точно. Тогда «Страна немых».
– Нет. «Безмолвие». И дело не в том, что никто не видит и не слышит. Нечего сказать, вот в чем дело. А то, что говорится, можно спокойно пропустить. Выключить звук.
– Немое кино, отлично!
– Да, там все будет через героев, а они же не слышат. Поэтому немое.
– Класс! Но про что все-таки? Помнишь, Звияжский нас долбил этим вопросом: «Про что?».
– Все кино – про любовь. Если не про любовь – не кино.
– Изрекаешь, как Мелкиян. Но Мелкиян не так говорил, он говорил: все кино – про свободу.
– Любовь – высшая форма свободы.
– Согласна! – кивает Лена, выпивает и тут же возражает себе и Саше. – Не согласна! Какая же в любви свобода? Это, наоборот, страшная зависимость! Уж я-то знаю, поверь!
– Свобода от себя, – уточняет Саша.
Лена морщит лоб.
– Еще не поняла, но догадываюсь. Запомню, а думать об этом буду завтра. Любовь, да, ты прав. Помнишь, как я тебя любила?
– Ты всех любила.
– А тебя больше всех. Не веришь?
– Верю.
Саша едет в троллейбусе. Четверо подростков на задней площадке гогочут, переполненные бессмысленной энергией, пихают друг друга, задираются, орут матом.
Саша достает из кармана куски ваты, запихивает в уши.
Звуки исчезают.
Впереди сидит симпатичная девушка. Читает.
Саша достает телефон, пишет что-то, потом встает, идет к девушке, садится напротив и показывает ей телефон.
Там надпись:
«Извините, я немой, но очень хочется пообщаться».
Девушка смотрит подозрительно.
Саша добавляет:
«Это не шутка».
Девушка берет его телефон, пишет:
«Как вас зовут?»
«Паша», – пишет Саша.
«Очень приятно, Аня», – пишет девушка.
«Мне тоже, – пишет Саша. – Может, сходим куда-нибудь?»
«Уже поздно».
«Тогда завтра?»
«Надо подумать».
«Думайте. Даю 0,5 минуты)))»
«Я уже приехала. До свидания».
Троллейбус останавливается, девушка отдает телефон и выходит.
Саша вскакивает, идет к дверям, но не успевает – они закрылись.
Саша открывает дверь комнаты, крадется. Раздевается. Чуть не упал, запрыгал на одной ноге. Варя открывает глаза.
Он садится на край постели.
– Почему не спрашиваешь, где я был?
– Где ты был?
– Не скажу.
– Ладно.
– Ее зовут Аня.
– Красивое имя. Ложись спать.
– Что? Я тебя не слышу. А ты меня слышишь?
– Часто пить стал, Саша, тебе не кажется?
– Я тебя не слышу!
– Не кричи.
– Я тебя не слышу! И ты меня не слышишь! Потому, что мне нечего сказать! Понимаешь?
– Понимаю.
– Как ты можешь понимать, если ты не слышишь?
За столом ужинают Нина, Иннокентий, их дочь Настя, Ирина Павловна. Они переговариваются знаками.
Тетя Таня подает и ворчит, когда ее не видят:
– Вот нанялась сдуру к глухомани! Сама немтыркой сделаешься с ними! Черт их знает, чего они там шушукаются? Может, про меня? Очень мне это приятно!
Саша сидит перед ноутбуком. В нем лицо Лики.
– Не пойдет, Саша, – говорит она. – И ты сам это знаешь. Зачем тратить время?
За столом ужинают Нина, Иннокентий, их дочь Настя, Ирина Павловна. Тетя Таня подает и сокрушается:
– Ниночка, совсем не ешь ничего! Что с тобой?
– Влюбилась! – хихикает Настя.
– Да, – говорит Нина. – Иннокентий, ты слышишь?
– Конечно. Это хорошо.
– Что?
– Всё хорошо.
– Я влюбилась.
– Бывает.
Настя смеется, Ирина Павловна склоняется над тарелкой. Тетя Таня приложила руки к груди.
– В чем дело? – не понимает Иннокентий.
До него, как всегда, доходит с опозданием. Он откладывает планшет. Спрашивает Ирину.
– Это такие шутки сегодня?
– Я влюбилась в мужчину старше тебя, беднее тебя, некрасивее тебя, – чеканит Нина. – Но он меня видит, а ты нет. Он меня видит! А я увидела его. И влюбилась.
– Мам, ты правда, что ли? – Настя становится серьезной. – Ты нас не пугай!
– Ты уже взрослая, Настя. Есть кто-то, кто тебе нравится больше других?
– Вообще-то да.
– Целуешься с ним?
– Нина Валентиновна! – Ирина Павловна поднимает голову: она не может не вмешаться, это серьезный воспитательный момент. – Нельзя спрашивать у детей такие вещи!
– Почему? – удивляется Настя. – Можно. Да, целовалась. Он умеет, ему пятнадцать уже. Он меня даже на секс разводил, но я дала себе слово: не раньше четырнадцати.
– Сколько интересного за один вечер! – произносит Иннокентий.
– Теперь скажи, Настя, – продолжает Нина, – кого ты терпеть не можешь из мальчиков?
– Веньку рыжего. Он наглый хам и у него из ушей воняет.
– Ты бы поцеловалась с ним?
– Даже за тыщу баксов – нет!
– Значит, ты понимаешь, что такое любовь? С одним можешь, с другим нет. Вот это со мной и произошло.
– Я не наглый хам и у меня из ушей не воняет, – Иннокентий пытается все перевести в шутку.
– Тем хуже. Мне было бы легче, если бы воняло. Короче, я устала жить так, как вам надо. Я хочу пожить так, как я хочу.
И тут не выдерживает тетя Таня.
– Да чего тебе еще не хватает, дурочка? – причитает она. – Такой дом, такой муж, такая дочка!
– Чего не хватает? Счастья!
Все застывают.
Саша смотрит в монитор.
Думает.
Пишет, бормоча:
– Иннокентий медленно встает, бросает на стол салфетку, медленно идет к лестнице, медленно поднимается.
В столовой Иннокентий встает из-за стола, бросает салфетку, идет к лестнице.
Но вдруг останавливается, поворачивается, говорит, обращаясь куда-то в сторону:
– Не может этого быть! Вот так взял и ушел?
В углу в кресле сидит Саша. Вопрос – к нему.
– Да, – говорит Саша. – Встал и ушел. Чтобы не наговорить лишнего.
– Никуда я не уйду, пока не выясню, что к чему! Ты бы ушел?
– Конечно.
– А я нет! Я другой! Я привык все проблемы решать на месте и сразу!
– Я знаю тебя лучше, чем ты сам.
– Неужели? А чем я занимаюсь? Ты меня банкиром сделал, а что тебе известно о банковской работе? Что такое агрегирование? Форфейтинг? Кастодиальные услуги?
– Это несложно узнать, – Саша открывает ноутбук.
– А без своей швейной машинки ничего не можешь? Ручками, ручками? Гуглить любой дурак умеет!
– Он вообще ничего не знает! – слышится голос из другого угла.
Все поворачиваются и видят Юрия.
– Юлий, что ты здесь делаешь? – удивлена Нина.
– Мы все в одном месте – в его голове, – отвечает Юлий, он же Юрий. – Но все страшно изуродованные и полуживые. И, кстати, Юлий, Юрий – мне эти имена не нравятся. Я буду Виктор.
– Ты будешь носить то имя, какое я тебе дал! – жестко реагирует Саша.
– Виктор я! И не отвлекайся от сути. Половину серии уже написал, а что ты о нас знаешь? Я – издатель! Ты в издательстве хоть раз был?
– Я пишу про личные отношения, работа не так уж важна.
– Да все важно! – возражает Юрий-Виктор. – Все в жизни важно! И про отношения ты тоже наврал!
– Согласна, – говорит Нина. – Допустим, я влюбилась в Юлия. Или Юрия. Или Виктора. Но с какой стати? Чем он меня пленил?
– И ты туда же? – огорчается Саша. – Ты женщина, должна знать, что любовь – чувство спонтанное и необъяснимое.
– С какой стати на ты, во-первых? Мы знакомы?
– Еще как! Я с тобой почти месяц живу.
– Еще и с ним? – поворачивается к жене Иннокентий.
– Размечтался! – презрительно говорит Нина, глянув на Сашу. – Ни с кем я не живу, Кеша, кроме тебя. И вы, господин сценарист, совершенно не разбираетесь в женщинах. На самом деле любая нормальная женщина знает, за что она любит мужчину.
– Конечно! – подтверждает Настя. – Я вот точно знаю, за что своего Димыча люблю. Хотя с родителями это обсуждать не буду. Это вы, типа того, хотите современную такую пацанку, что ли, изобразить? – спрашивает она Сашу. – Продвинутую такую девушку, которая про секс прямо запросто с мамой говорит? У нас в классе таких припадочных ни одной нет!
– Дочь моей знакомой – говорит! – защищается Саша. – Я тебя с нее списал!
– Вы меня с меня списывайте, а не с чьей-то дочери!
О проекте
О подписке